История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I - Коплстон Фредерик Чарлз (полная версия книги TXT) 📗
Так, если пациент, страдающий белой горячкой, «видит» розовых крыс, восприятие в этом не виновато; ошибка возникает в тот момент, когда пациент решает, что розовые крысы находятся «вне его», то есть представляют собой объекты, реально существующие за пределами его разума. Аналогичным образом Солнце кажется нам меньше Земли, но это не ошибка восприятия – если бы Солнце показалось нам больше Земли, вот тогда бы мы могли сказать, что с нашим восприятием что-то не так. Ошибка возникает тогда, когда, не имея знаний по астрономии, человек делает вывод, что Солнце объективно меньше Земли.
5. Таким образом, в «Аналитике» Аристотель рассматривает не только научное доказательство, демонстрацию или дедукцию, но и индукцию. Научная индукция означала для него полную индукцию; он утверждал, что «наведение осуществляется через перечисление всех случаев»6. Неполная индукция особенно популярна среди ораторов. Аристотель применял метод эксперимента, но не выработал научной методологии индукции и использования гипотез. И хотя он признает, что «для нас умозаключение через наведение более наглядно»7, его идеалом оставался дедуктивный силлогизм, основанный на доказательстве. Он провел тщательный анализ дедуктивного вывода очень высокого уровня, чего нельзя сказать об индукции. Конечно же для Древнего мира это было совершенно естественно, поскольку математика в то время была развита гораздо сильнее, чем естествознание. Тем не менее, заявив, что мы не можем познать универсальное с помощью чувственного восприятия, как такового, Аристотель указывает, что, наблюдая за группой сходных объектов или за явлением, которое часто повторяется, мы можем с помощью абстрактного мышления получить знание о сущности этого явления и его причине.
6. В «Первой аналитике» Аристотель исследует формы умозаключений. Он определяет силлогизм как «фигуру речи, в которой если нечто предположено, то нечто отличное от положенного с необходимостью вытекает из него»8.
Он приводит пример трех фигур силлогизмов:
i) Средний термин (М) является субъектом (S) в одной посылке и предикатом (P) – в другой. Например: М – это P, S – это М, значит, S – это P. Все животные – это живые существа, человек – это животное. Значит, каждый человек – это живое существо.
ii) Средний термин является предикатом в обеих посылках. P – это М, S – это не М, значит, S – это не P. Все люди умеют смеяться. Лошади не умеют смеяться. Значит, лошадь – это не человек.
iii) Средний термин является субъектом в обеих посылках. М – это Р, М – это S, значит, S – это Р. Все люди умеют смеяться. Но все люди – это животные. Значит, некоторые животные умеют смеяться.
В «Топике» Аристотель говорит о разнице между действительным доказательством («когда умозаключение строится из истинных и первых [положений] или из таких, знание о которых берет свое начало от тех или иных первых и истинных [положений]») и диалектическими умозаключениями, «которые строятся на основе общепринятого [мнения]… всеми или большинством людей или самыми мудрыми и славными из них». Аристотель добавляет третий вид умозаключений – эристические, или «спорные» («которые кажутся правдоподобными, но на деле не таковы»). Третий вид подробно рассматривается в книге «Софистические опровержения», где Аристотель исследует, классифицирует и разоблачает различные виды ложных аргументов.
7. Аристотель хорошо понимал, что дедуктивные посылки сами нуждаются в доказательстве, однако, если мы начнем доказывать каждый принцип, нам придется доказывать до бесконечности, и мы не сможем доказать ничего. Он утверждал поэтому, что существует ряд принципов, которые мы знаем интуитивно и принимаем без демонстрации. Самый высший из этих принципов – это принцип противоречия. Эти принципы не нуждаются в доказательствах. Например, логическая форма принципа противоречия – «Из двух предположений, одно из которых утверждает что-то, а другое – его отрицает, одно должно быть истинно, а другое ложно» – не является доказательством этого принципа в его метафизической форме – «невозможно, чтобы одно и то же в одно и то же время было и не было присуще одному и тому же в одном и том же отношении». Это просто констатация факта, что никто не может сомневаться в принципе, лежащем в основе всякого мышления.
И так, мы имеем: i) главные принципы, полученные νούς; ii) то, что вытекает с необходимостью из главных принципов, полученное с помощью индукции, и iii) то, что возможно или наоборот и что является предметом мнения. Однако Аристотель видел, что главная посылка силлогизма, например «Все люди смертны», не может быть выведена непосредственно из главных принципов – она также основана на индукции. Это подразумевает реалистскую теорию универсалий, и Аристотель утверждает, что индукция показывает, как общее проявляется в известном нам единичном.
8. В книге, подобной этой, нет возможности подробно изложить логику Аристотеля, однако необходимо отметить, какой огромный вклад внес Аристотель в эту область науки, особенно в учение о силлогизме. Логическим анализом занимались и в Академии, особенно в связи с теорией Форм (стоит только вспомнить дискуссию в диалоге «Софист»), но именно Аристотель констатировал логику как отдельную науку, а также открыл и исследовал фундаментальную форму умозаключения – силлогизм. Его теория силлогизма не потеряла своего значения и поныне, и, даже если бы Аристотель, кроме нее, не создал бы ничего другого, его имя навечно вошло бы в историю. Однако справедливости ради надо признать, что Аристотель подверг исчерпывающему анализу не все дедуктивные процессы, так как классический силлогизм предполагает наличие: i) трех предположений, в субъектной и предикативной форме; ii) трех терминов, из которых предположение берет как субъект, так и предикат и в данном случае определяет, в какой форме два предположения содержит третий: а) только в логической форме либо b) в форме примыкающего экзистенциального утверждения, как в модусе Darapti.
Аристотель, к примеру, не рассматривает другую форму умозаключения (описанную в книге кардинала Ньюмана «Грамматика согласия»), в которой ум делает заключения не на основе посылок, а на основе конкретных фактов. Ум изучает эти факты и, критически оценив их, делает вывод, который является не общим положением (как при подлинной индукции), а заключением о конкретном случае, например «Подсудимый не виновен». Конечно, здесь подразумеваются и общие положения (например, совместимы или несовместимы те или иные улики с понятием о невиновности), однако в данном случае ум занят выводом следствий не столько из предполагаемых посылок, сколько из определенного количества конкретных фактов. Этот тип рассуждений признавал Фома Аквинский и приписывал его жизненности мышления, также называемой здравым смыслом. Более того, даже по отношению к той форме умозаключения, которую Аристотель хорошо изучил, он не рассмотрел подробно вопрос, являются ли те общие принципы, с которых оно начинается, чисто логическими или несут в себе и онтологический смысл. Последнее большей частью просто предполагалось.
Однако было бы абсурдным критиковать Аристотеля за то, что он не смог досконально изучить все формы умозаключений, а также за то, что он не поставил и не решил всех вопросов, связанных с формами человеческого мышления. С той задачей, которую он себе поставил, он справился превосходно, и собрание его трактатов по логике (позже названное «Органоном») представляет собой настоящий шедевр. Так что Аристотель не без основания считал себя первооткрывателем метода логического анализа и систематизации. В конце книги «Софистические опровержения» он замечает, что несмотря на то, что в области риторики, например, много было сказано до него, он не нашел ни одного труда, посвященного умозаключениям, на который он смог бы опираться в своих исследованиях, и поэтому ему пришлось создавать новую науку практически на пустом месте. Дело заключалось не в том, что анализ процесса рассуждения был проделан до Аристотеля лишь частично, – этим вопросом до него вообще никто не занимался. Профессора риторики снабжали своих учеников готовым набором «аргументов для спора», но никто из них не создал научной методологии или систематического изложения своего предмета – Аристотелю пришлось начинать на голом месте. Поэтому Аристотель имеет все права утверждать, что он первым открыл силлогизм как логическую форму и подверг его всестороннему анализу.
