Лучший английский ас - Джонсон Джеймс Эдгар (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Лично мне в Маршалле повезло. Четыре человека попали к сержанту Таппину. «Тап», которого мы все-таки называли «сэр», был почти идеальным инструктором. Вежливый и скромный, он летал просто блестяще и всегда находил удобный повод приободрить и поддержать ученика. Тап никогда не жалел времени, чтобы разъяснить сложную проблему.
Наш курс закончил школу Маршалла весной, примерно в то же самое время, когда бронированные колонны Вермахта при поддержке эскадрилий Люфтваффе вторглись на территорию ничего не подозревавших нейтральных государств. В моей летной книжке было отмечено, что я вышел из Маршалла, налетав скромные 84 часа, но при я сдал все теоретические экзамены. В последний день несколько человек собрались вместе и пригласили наших инструкторов посидеть на прощанье в местной пивной. Вечеринка удалась на славу. Однако, когда настало время прощаться, я почувствовал настоящую грусть. Мы должны были продолжить обучение в военных летных школах, где нам предстояло летать на монопланах. Через 10 недель, если все пойдет нормально, нас должны были направить в боевые эскадрильи. А вот инструкторы оставались в Маршалле, чтобы готовить одну партию новичков за другой, практически не имея шансов попробовать современные самолеты. Наиболее предприимчивые в конце концов прорвались на фронт, но большинство так и остались всю войну прикованными к тренировочной колеснице. Хотя, скажем прямо, они делали исключительно важное и нужное дело.
Глава 2.
Дни учебы
Вместе с «Батчем» Лайонсом, евреем, который служил в лавке мясника в фешенебельном квартале Лондона, мы отправились из Кембриджа в летную школу, которая находилась в Силенде, недалеко от Честера. Там мы должны были продолжить наше обучение. Мы прибыли в караулку вечером в субботу, что стало причиной некоторых сложностей. Нас не включили в список курсантов и потому не направили в сержантское общежитие. После некоторых расспросов мы выяснили, что далеко не все из нас зачислены в строй и во время обучения в Силенде мы будем считаться офицерами-курсантами и жить в офицерском общежитии. Это была важная веха в карьере любого из нас, и мы отправились туда. Пожилой слуга показал каждому его комнату. Хотя мы спали в деревянных домиках, само общежитие было прелестным каменным зданием. Еда там была превосходной, а обслуживание выше всяких похвал. Большинство слуг проработало здесь несколько лет, и они вели себя со сдержанным достоинством. Вскоре нас снова собрал молодой капитан, который постарался разъяснить как можно доходчивей, что мы пока еще только курсанты. Поэтому за нашим поведением и учебой будут следить особенно тщательно.
И снова мне повезло, так как я получил хорошего инструктора. Уже после двух совместных полетов сержант Брод отправил меня в воздух одного на самолете Майлс «Мастер». Летать на «Мастере» очень приятно, так как он имеет достаточно высокую скорость и может подниматься выше, чем любой самолет, с которым мы до сих пор имели дело. В один из хмурых дождливых дней, когда тучи ползли над равнинами Чешира, я произвел настоящую сенсацию, пробив слой туч и выскочив на залитую солнечным сиянием облачную равнину.
Наше пребывание в Силенде представляло резкий контраст по сравнению с ленивыми днями в Кембридже. В конце июня мы начали читать газетные заголовки и внимательно слушать сводки Би-Би-Си. То, что осталось от эскадрилий Передового ударного соединения, было отозвано из поверженной Франции. Началась эпическая эвакуация Британского экспедиционного корпуса, и в небе над пляжами Дюнкерка эскадрильи 11-й группы схватились с «Мессершмиттами» Люфтваффе. Все эти события не могли не сказаться на темпе нашей жизни в Силенде. Мы летали с утра до вечера, без отдыха и выходных, чтобы как можно быстрее завершить сложный курс подготовки.
В Силенде со мной произошел неприятный инцидент. Люфтваффе точно было известно место нахождения нашего аэродрома, и несколько раз по ночам немецкие самолеты бомбили его, когда мы проводили полеты. Поэтому в будущем было решено проводить учебные полеты с отдельного небольшого аэродрома по соседству. Слабо освещенная взлетная полоса не должна была привлечь внимание противника. Поздно вечером мы уселись в кузов грузовика и отправились, без всякого комфорта, на эту базу. Перед тем как окончательно стемнело, полдюжины «Мастеров», пилотируемых инструкторами, перелетели на этот аэродром. Ветер нес изрядное количество густого дыма с многочисленных заводов Ланкашира. Поэтому видимость была скверной и ухудшалась все больше. После некоторых споров старший инструктор все-таки решил провести этой ночью тренировочные полеты.
Я должен был лететь вместе с инструктором. Перед взлетом я постарался вспомнить все основные сложности слепого полета. Большая часть полета темной безлунной ночью проводится исключительно по приборам, поэтому требовалось особое внимание, чтобы не залететь к черту на рога. Находясь в воздухе, следовало как можно чаще следить за альтиметром, так как чувства не могли подсказать, на какой высоте мы летим. Пока летчик не отработает до автоматизма обращение с проборами, он может не раз попасть в сложную ситуацию, когда собственные ощущения обманут его относительно высоты полета. Такое заблуждение может легко привести к замешательству и панике, что в свою очередь приведет к роковой ошибке.
Во время моих первых кругов над аэродромом инструктор с заднего сиденья постоянно сообщал наше положение относительно посадочных огней, поэтому все шло довольно гладко. Через час мы приземлились для небольшого отдыха, и я получил возможность выкурить сигарету перед самостоятельным полетом.
Заводской дым, ползущий с севера, стал гуще. Когда я на «Мастере» выруливал по траве, то с тревогой отметил, что видимость ухудшилась по сравнению с нашим предыдущим полетом. Я испытывал сильнейшее желание просто повернуть назад и сказать, что погодные условия слишком плохи для моего ограниченного опыта ночных полетов. Однако мигающие зеленые огоньки в конце взлетной полосы разубедили меня. Полный дурных предчувствий, я начал разбег по неровной полосе, окаймленной огнями. Один или два сильных толчка — и я в воздухе. Убрать колеса. Сектора газа назад, на взлетный режим. Внимание на приборы. 500 футов, и пока все нормально. Медленный, плавный поворот на 180 градусов влево с набором высоты, выровняться на высоте 1000 футов. Сектор еще дальше назад, на крейсерский полет. Держать «Мастер» ровно слабыми движениями ручки и педалей. Все нормально. Посадочные огни в 1000 футов слева. Но что это? Я высунулся из кабины, но все, что смог различить — мерцающие отблески красных и зеленых собственных огней на крутящихся вокруг мутных тучах. Это был всего лишь мой третий ночной полет на «Мастере» и второй одиночный. Еще больше осложнило ситуацию то, что я попал в зону турбулентности. «Мастер» плохо подчинялся рулям, и на мгновение я даже запаниковал. У меня возникло твердое ощущение того, что мы несемся к земле в крутом пике. Автоматически я начал выводить самолет из него. Однако приборы показывали, что я летел по прямой, а сейчас самолет начал набирать высоту. Доверять приборам! Я напрягся изо всех сил, сжимая ручку управления. Расслабиться! Запеть или просто завопить! Постараться пробить слой облачности, и наверху будет более безопасно. Там появится время подумать.
На высоте 3000 футов небо расчистилось. Луны не было видно, но звезды сверкали довольно ярко и дружески подмигивали, что было очень приятно после холодной и предательской мглы облака. Вскоре мне кое-как удалось увидеть линию горизонта, и это было большим облегчением после напряжения непривычной работы с приборами. Я оказался в особом мирке, окруженном облаками и звездами. Теперь у меня было время определить, что следует делать дальше. Трезвые размышления сменили панические метания. У меня не было радио, чтобы запросить пеленг на аэродром, который был закрыт тучами. Местность в этом районе была холмистой. Отроги горных массивов Уэльса находились всего лишь в нескольких милях, а на востоке возвышались массивы Пеннин. У меня еще оставалось бензина на полчаса полета, а после этого мне следовало быть на земле. Либо вместе с самолетом, либо без него, но с парашютом. Я решил лететь 5 минут одним курсом, а потом повернуть точно назад на такое же время. В этом случае я постоянно крутился бы где-то возле аэродрома, который можно было постараться найти. Я буду снижаться на запад, так как этот курс уведет меня от холмов к плоскому ланкаширскому берегу. Я снижусь до 500 футов и постараюсь определиться. Если это окажется невозможно, то снова наберу высоту и выпрыгну с парашютом. Теперь, когда я твердо решил, что следует делать, я почувствовал себя значительно лучше. Затянув привязные ремни, я проверил парашют и начал снижаться.
