Ад-184 (Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают) - Авторов Коллектив (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗
Источники
ЦАМО РФ. Ф. 58. Оп. 818883. Д. 64; Там же. Оп. 818883. Д. 65; Там же. Ф. 33. Оп. 594258. Д. 84.
В списке бежавших значится лейтенант «Матешин (имя неизвестно), род. в 1905 г. в Ярославле, стреляная рана правого и левого плеча, русская униформа, бежал из лазарета 1 „Дулага-184“». При проработке документов: Матюшин Василий Никитич, 1904 г. р., уроженец д. Коровино Мещовского р-на Смоленской (ныне Калужской) области, проживал в г. Ярославле, Резинокомбинат. Призван Ярославским ГВК, мл. командир 311-го огмп 2-й сд. Умер от тяжелых ран в 91-м МСБ 18.09.1944. Первичное место захоронения — Латвийская ССР, Мадонский уезд, х. Вецдзелзкаяс, восточнее 1 км. Значит, после побега в 1942 г. из вяземского лагеря Василий Никитич Матюшин еще воевал и умер от боевых ран при освобождении Латвии в советском госпитале. Увековечен в Книге памяти Ярославской области в звании сержанта (т. 1, с. 236).
Источники
ЦАМО РФ. Ф. 58. Оп. А-71693. Д. 369. Книга учета умерших ХППГ 91 от 17.09.1944-29.07.1945.
ЦАМО РФ. Ф. 58. Оп. 18002. Д. 1006. Донесение о безвозвратных потерях № 85424 от 12.10.1944 Упр. 2-й сд.
…Существование подпольной организации в Вязьме и непосредственно в вяземских лагерях военнопленных подтверждают и воспоминания вязьмички Маргариты Степановны Бельтюковой (Кулагиной). После оккупации Вязьмы их семья ушла из города, поселившись в д. Ивлево у бабушки. В Вязьме остался только отец Кулагин Степан Николаевич. «Как я понимаю, — пишет Маргарита Степановна, — отец был оставлен для подпольной работы. Так до сих пор ничего о нем и не знаем». Следовательно, погиб.
Старший брат, шестнадцатилетний Кулагин Лев Степанович, ушел в 1942 г. из деревни Ивлево в партизаны. В разведке был ранен в ногу, схвачен фашистами и попал в «Дулаг-184». «Концлагерь находился там, где хлебозавод на улице 25 Октября, где ее пересекает Кронштадтская улица, на углу, где она переходит в Красноармейское шоссе. Было все обтянуто колючей проволокой. Мама брата увидела там. Пришла домой в деревню очень расстроенной». Забрать Леву из лагеря семье не удалось.
Лев Кулагин прошел весь плен, работал в шахте в Италии, где во время обвала получил еще и перелом раненой ноги. Вернулся в Вязьму в 1946 г. Но его огульно обвинили в предательстве, и на 8 лет он был отправлен в ссылку в Кемеровскую область. «Оказалось, что, когда он был в концлагере, там планировался побег военнопленных. Кто-то предал. А один из военнопленных случайно запомнил его по фамилии. Кто-то назвал его фамилию. После смерти Сталина его реабилитировали и отпустили. Но он к тому времени был уже очень болен, в 1969 г. он умер» [164].
О побегах советских военнопленных как о подвиге пишет участник Великой Отечественной войны Юрий Дмитриевич Кузнецов (г. Москва):
«По неполным данным, из почти 4 тысяч лагерей на территории Германии и оккупированных вермахтом стран бежало около 450 тысяч советских военнопленных. Побегов такого масштаба не знала ни одна армия в мире. Бесспорно, это подвиг наших бойцов и командиров Красной армии, который войдет в историю Великой Отечественной войны. И наши дети, внуки и правнуки будут, должны гордиться этими смельчаками.
Однако надо отдать должное и такому факту, что успешных побегов, т. е. когда бежавшие достигали своей цели — либо попадали в партизанские отряды, либо добирались до Красной армии, — было очень мало. Большинство бежавших фашисты ловили и тут же казнили, если беглецу не удавалось уйти, а лучше уехать подальше от места побега. Труп убитого смельчака-беглеца старались показать всему лагерю. Я такую картину видел много раз. Но это не останавливало наших ребят. Побеги продолжались, несмотря на фашистские репрессивные меры» [165].
Дважды бежал из лагеря А. П. Тетцов, ставший героем разведывательно-диверсионных отрядов «Вихрь» и «Бывалые» в Белоруссии. Бежал из плена шестнадцатилетний Николай Скачков из с. Ленино Ленинского с/с Холм-Жирковского р-на Смоленской области, погибший в самом конце войны во время штурма Берлина. Бежал из плена уже в Чехословакии бывший узник «Дулага-184», героически воевавший в партизанском отряде, семнадцатилетний москвич-ополченец Борис Шлячков. Совершил побег из «Шталага-340» бывший узник «Дулага-184» Борис Григорьевич Маковейчук, организовавший группу в 18 человек, в полном составе влившуюся в партизанский отряд «За Родину» в Западной Белоруссии. Фантастический массовый побег из Смоленского лагеря смерти «Дулаг-126» после долгой подготовки совершили через заброшенную подземную теплотрасссу, проложенную из бывшей котельной в зону концлагеря, около 40 советских военнопленных во главе с патриотами-военврачами М. В. Яковенко, А. П. Петровым, А. Ф. Орловым и др. Среди участников побега было 16 летчиков. Несколько участников побега были схвачены фашистами, но даже после жестоких допросов, камеры смертников они вновь бежали, дошли до своих, воевали в 14-й Смоленской партизанской бригаде П. Т. Вишнева. Партизаны пускали под откос вражеские эшелоны, устраивали засады, громили немецкие гарнизоны, собирали и передавали разведданные за линию фронта, вели бои с карателями.
Смогла при перегоне колонны из Вязьмы военнопленных укрыться в крестьянском доме медсестра 2-й сдно г. Москвы Ирина Трифоновна Филатова, имея ранение и контузию.
После войны возглавляла Совет ветеранов дивизии. Бывшая узница «Дулага-184» и «Дулага-126» медсестра Мария Фавстова бежала с группой товарищей из тюрьмы «Лукишки» в г. Вильно (ее второй побег), воевала до конца войны. Многие узники бежали во время работы за пределами лагеря. Вместе с товарищами дважды бежал из плена, пробился к французским франтирерам, боролся с оккупантами в партизанском отряде в о французском Сопротивлении и после войны вернулся домой Степан Крутов.
Длительное время возвратившиеся (бежавшие) из немецкого плена советские люди сталкивались с ущемлением своих прав. На местах к ним часто относились с недоверием.
Они могли отстраняться от участия в политической жизни, при поступлении в высшие учебные заведения на них смотрели с опаской, их не считали участниками войны. Даже после смерти Сталина мало что изменилось в положении бывших военнопленных. И лишь в 1956 г. была сделана попытка изменить отношение к тем из них, которые не совершали никаких преступлений.
К 1 марта 1946 года было репатриировано 4 199 488 советских граждан (2 660 013 гражданских и 1 539 475 военнопленных), из них 1 846 802 поступило из зон действия советских войск за границей и 2 352 686 принято от англо-американцев и прибыло из других стран. Но из общего числа военнопленных, вернувшихся на родину после окончания войны, репрессиям подверглись только 14,69 %. Как правило, это были власовцы и другие пособники оккупантов [166].
Из Закона Российской Федерации «Об увековечении памяти погибших при защите Отечества», 14 января 1993 г.:
«Уважительное отношение к памяти погибших при защите Отечества или его интересов является священным долгом всех граждан. Увековечению подлежит память (…) погибших, умерших в плену, в котором оказались в силу сложившейся боевой обстановки, но не утративших своей чести и достоинства, не изменивших Родине».
Герои плена Федор Полетаев, Николай Бушманов
Одним из самых, пожалуй, известных узников, прошедших «Дулаг-184» и отправленных дальше по фашистскому этапу, стал Федор Андрианович Полетаев — он же «Поэтан» — советский солдат, участник итальянского движения Сопротивления в годы Второй мировой войны, Герой Советского Союза, Национальный герой Италии, погибший в 1945 г. в бою у Канталупо.
