Святослав Хоробре: Иду на Вы! - Прозоров Лев Рудольфович (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗

Лютовер принял новую веру. Из Византии приехал епископ со звучным именем Израель. Он собственноручно свалил священный дуб. Вот из-за этого я и думаю, что речь о славянской севере, а не о кочевниках-савирах. Те вряд ли могли поклоняться дубу, а у славян, как уже говорилось, дуб был святыней Перуна. Более того, сам этот дуб найден археологами в Десне, реке северян. Ствол дуба усажен клыкастыми челюстями кабанов — священных зверей Перуна. Срублен он был на рубеже VIII-IX веков, задолго до крещения Руси в 988 году. И, скорее всего, именно он стал жертвой фанатизма византийского проповедника.

Епископ не ограничился истреблением святыни северы. Он калечил обереги славян, маленькие коловраты-свастики, обламывая им зубцы и превращая в обычные кресты.

Понадеявшись на новых заступников, небесного и земного, Лютовер объявил войну каганату. Можно представить, как, с каким сердцем шли в бой люди, с чьих шей свисали изувеченные обереги, а перед глазами, верно, еще рушилось с обрыва тысячелетнее дерево Бога Побед.

Северяне были разбиты. Лютовер, взятый в плен, вынужден был принести кагану унизительную клятву покорности, и отдать в гарем кагана единственную дочь. Не отсюда ли в русской былине "королевна Черниговская", просватанная за "царище Кошерище"?

Бог христиан не двинул с небес, на помощь новым приверженцам, ангельские полки. Кесарь в далеком Константинополе не шевельнул пальцем, чтобы помочь новым единоверцам. Что там варвары-славяне, вчерашние язычники… Византия фактически предала хазарам даже крымских повстанцев-христиан Иоанна Готского.

Зато греки, наверное, как всегда, скупили немало полонян, которых хазары гнали из разгромленной, разоренной Северской земли.

Имя другого борца с хазарской напастью сохранило народное предание, справедливо позабывшее Лютовера. Князь Черный, основатель Чернигова, погиб в борьбе с завоевателями. Его дочь, княжна Черная (на Руси женщин часто величали по отцу — вспомним Ярославну и Глебовну "Слова о полку"), кинулась с башни, предпочтя смерть плену.

Много их будет потом на Руси. Много — но недостаточно, чтоб заткнуть поганые пасти, квакающие: "Какие чистокровные русские, татары всех баб переимели". Славянки не походили на нынешних манек и танек, с изнасилованными пещерным интернационализмом мозгами. Эти-то и впрямь лягут под любого мумбо-юмбо, лишь бы "человек" был "хороший"(то есть щедрый и с деньгами)… Женщины же славян и русов предпочитали смерть — в отчаянном шаге с башни, или в бою, с оружием в руках — рукам грязного дикаря. Тех же горемык, кто не успевал найти спасение ни в бегстве, ни в милосердных объятиях Мораны-Смерти, буквально разрывали многочисленные, озверевшие от долгого мужского поста степняки. Но скотов в человечьем обличье ничто не убедит в существовании людей. Ни скорбные легенды, ни распятые женские скелеты в разрытых археологами обугленных руинах, оставленных степными ордами. Были ли иные? Были. Но не правилом, как нынче, а исключением, и лучше всего показывает это все та же былина "Иван Годинович". Авдотья все же пришла на помощь Кошерищу. Вдвоем они связали русского богатыря. Но Кошерище вскоре гибнет от своей же стрелы, нацеленной в посланца Богов, вещего ворона, предрекшего ему смерть. А богатырь, освободившись, подвергает невесту-изменницу лютой каре: отрубает последовательно ноги, руки, губы, и только потом — иногда — голову. Беспримерна жестокость наказания — видно, беспримерна, исключительна была и вина спутавшейся с "царищем" дуры. Былина не осуждает Годиновича.

В той же легенде о князе Черном говориться, что древлянский князь не только не помог северскому князю, но и продолжал нападать на его земли… Как и на варяжских землях, находились те, кому прадедовские счеты из-за пашен и выпасов были дороже славянского братства. И не зря, наверно, русы воевали с древлянами и уличами, свирепо "примучивали" их, облагали жестокой данью. Впрочем, не будем судить их чересчур строго. Изощреннейшее интриганство рахдонитов оплетало людей и похитрее лесных князьков. А уж разжигать межплеменные распри было их любимой методой. Devide et impera — разделяй и властвуй.

Труднее понять… даже не так, труднее говорить о других. Но сказать надо. Потому что они были — славяне, служившие в войске каган-бека. Может, это были выращенные сызмальства в собачьей преданности хозяевам рабы, вроде египетских мамелюков или турецких янычар. Среди и тех, и других было, кстати, немало славян. Может, были то подневольные воины даннических племен славян с Дона и Кубани, дальних предков казаков. Очень хочется верить, что этим все и исчерпывалось.

Но мы не можем, не имеем права, увы, исключить и другую возможность. Возможность того, что сытое и сравнительно безопасное бытие наемника многим юным данникам казалось предпочтительней убогого и нищего житья в забитом податном племени. Возможности того, что уже тогда знамена поработителей слепили чьи-то юные глупые глаза сиянием Силы. Слепили так, что глаза эти не видели того, что отталкивало от каганата их предков, их сородичей: полнейшее отсутствие даже намека на Правду в этой наглой, беззаконной, всеподавляющей Силе.

В полном соответствии с канонами голливудских ужастиков, жертвы вампира сами начали сторониться солнца и облизываться на чужие артерии.

Хватит. Противно. Кому из читателей по душе любоваться мерзостями, пусть отложит эту книгу и включит телевизор.

Последнее — участь князя Черного разделили, очевидно, все князья полян, северы, радимичей, вятичей. Именно они становились во главе все новых и новых восстаний. И, в конце концов, хазары — скорее рано, чем поздно — вспомнили очередные наставления Ветхого Завета:

Повесть временных лет не упоминает среди восточнославянских земель, в которых ко времени прихода Рюрика было "княжение свое", никого из хазарских данников. И не из-за того, что вятичи или радимичи были дикарями. Просто их княжеские роды полегли все до единого человека. До последнего исполнили долг сынов Перуна, защищая подданных от чудовищного ига воплощенной Кривды. Да будет светла их память; жаль, что мы не знаем их имен, кроме северянина Черного.

Когда ненасытные руки каганов потянулись на север, к Ильменю и Белоозеру, вот тогда-то славяне и призвали варягов-русь. И не стоит, наверное, говорить о контроле над торговыми путями, как иные историки. Это, скорее, хазарский взгляд на события тех лет.

Чтобы представить, отчего вольнолюбивые, воинственные, буйные славяне согласились признать над собой власть чужаков, не нужно рассуждать о геополитике и международной торговле.

Нужно просто представить себе надменное лицо кошерища, въезжающего в славянский — твой — городок за русокосой, голубоглазой данью.

9. БОЙ НА КАЛИНОВОМ МОСТУ.