На грани риска (сборник) - Волович В Г (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
- Ну, доктор, ты даешь! Это же Главный конструктор. Сергей Павлович Королев...
* * *
Прошло несколько месяцев, и опять весь мир рукоплескал новому космопроходцу. Семнадцать космических зорь встретил Герман Титов, облетая Землю на корабле "Восток".
И снова поисковые самолеты спешат к месту приземления космонавта. Ил-14 выходит в район приземления. Под крылом проплывают поля, города, деревни и снова поля.
Мы уже поднялись с сидений, как вдруг к нам вошел озабоченный штурман:
- У земли ветер десять метров в секунду. Что будем делать? Может быть, отставим прыжки?
Но внизу в открытую дверцу видна большая толпа народа, окружившая космический корабль и ярко-оранжевое пятно огромного парашюта. Значит, Титов уже на Земле. Радио молчит А вдруг ему нужна помощь. Как он приземлился при сильном ветре? Значит... Значит, будем десантироваться. Я прыгаю замыкающим. С гулким хлопком наполняется воздухом круглый парашютный купол.
И тут меня начинает раскачивать. Все сильнее, сильнее, словно на гигантских качелях. Все мои попытки погасить раскачивание не дают никаких результатов. Пока я "боролся" с парашютом, земля оказалась совсем рядом. Едва я успел сгруппироваться, как резким порывом ветра меня швырнуло на землю.
- Дядечка, а дядечка, ты живой?
Я открыл глаза. Рядом со мной на корточках сидели два вихрастых мальчугана.
- Ну вот, я же тебе говорил, Федька, что он оживеет, - сказал тот, что поменьше, и его лицо, густо усыпанное веснушками, расплылось в улыбке.
Я приподнялся. Голова раскалывалась от боли. В ушах шумело. В первые секунды я никак не мог понять, что происходит, почему я сижу здесь, среди поля. Постепенно я прихожу в себя. Видимо, здорово меня "приложило". Хорошо еще, что я шлепнулся на пахоту и рыхлая земля смягчила удар.
- Что, дяденька, здорово болит?
- Здорово болит, - честно признался я.
- Мы как увидели, что ты на парашюте летишь, так и побежали сюда. Только у самой земли тебя как крутанет да как шарахнет. Ты лежишь не шевелишься. Ох, и испугались мы! А тут парашют надулся и потащил тебя по пахоте. Колька сиганул на него. Он и сдох. А ты, дяденька, к космонавту прыгал? - сказал Федька, помолчав.
- К космонавту.
- Он во-он там сел, - сказал Колька и показал рукой туда, где метрах в трехстах от нас виднелась толпа людей.
- Только космонавт уже уехал, - сказал Федька. - Какие-то дядечки с тетечкой приехали на "Москвиче" и увезли его куда-то.
С Титовым я встретился лишь на следующее утро в том самом домике на берегу Волги, где совсем недавно куйбышевцы гостеприимно принимали Юрия Гагарина. Герман сидел за большим столом, покрытым белоснежной скатертью, веселый, бодрый, как всегда остроумный.
В ближайшие часы и дни Титову предстоит еще одно испытание - по мнению героя, "более серьезное, чем космический полет": он попадет в руки врачей.
Результаты осмотра прекрасные. Об этом свидетельствуют кривые кардиограмм, энцефалограмм и спирограмм, данные анализов и результаты функциональных проб. А те небольшие сенсорные и вестибуло-вегетативные расстройства (головокружение, поташнивание), отмеченные Титовым в отдельные периоды полета, не вызывали никаких нарушений вестибулярных функций после приземления.
Наступление на космос продолжалось. В лабораториях, на стендах, на полигонах шла неослабная подготовка к новым полетам.
На этот раз к старту готовились сразу два корабля...
Был жаркий августовский день. Дышали зноем казахстанские степи, а там, в бескрайнем космосе, с фантастической скоростью несся "Восток-3".
Я мысленно видел человека, одетого в громоздкий космический скафандр. Вот он склоняется над бортжурналом, неторопливо записывая свои наблюдения, пристально вглядывается в экран "взора". А затем, протянув руку к тубам с едой, подкрепляется завтраком и все время поглядывает на часы: ведь все действия его в полете были расписаны по минутам. Андриян Николаев... Я видел его волевое лицо, внимательные черные глаза под густыми бровями и будто слышал его любимые: "Все отлично", "Все в порядке", "Как учили", сопровождавшие даже самую сложную и утомительную тренировку.
В спортивном зале школы, где разместилась наша поисковая группа (ученики сейчас на каникулах), напряженная тишина. Все столпились у репродуктора, из которого несутся звуки маршей. Вдруг музыка прекращается, и низкий голос диктора, голос, знакомый многим из нас со времен войны, звучит в просторном зале: "Говорит Москва, говорит Москва Работают все радиостанции Советского Союза..." Урраа-а! Попович в космосе! Теперь их двое там, в межзвездном пространстве, - "Орел" и "Беркут".
И вот я снова на борту поискового "ила". Как медленно ползет часовая стрелка. "Есть сигнал", - радостно объявляет штурман. Значит, парашюты уже несут к земле корабль с космонавтом.
"Парашютисты, готовьтесь к выброске! Николаев уже приземлился". Зацепив карабин вытяжных фал за трос, протянутый вдоль фюзеляжа, пробираемся в хвост машины.
Борттехник открывает дверцу, и в кабину врывается поток света и холодного воздуха. Самолет, снизившись, с ревом проносится над землей, и вслед ему приветственно машет руками фигурка человека в ярко-оранжевом. Самолет снова набирает высоту, делает круг и выходит на боевой курс. Ту-у-у-у - гудит сирена. Вспыхивает зеленая сигнальная лампа на табло у дверцы. Сейчас все мое внимание приковано к ней. Ту-ту-ту... "Пошел!" Я резко отталкиваюсь ногой и проваливаюсь в пустоту.
Мощный воздушный поток, как перышко, подхватывает тело... Секунда, вторая, третья...
Рывок, и надо мной распускается купол парашюта. Быстро оглядываю купол. Все в порядке. Техника сработала нормально. Ощупью нахожу пряжку ремня, удерживающего укладку со снаряжением. Замок открывается легко. Мгновение, и легкий толчок говорит мне, что укладка отделилась и повисла подо мной на длинном капроновом фале. Земля приближается. Сильный ветер раскачивает меня вверх - вниз, вверх - вниз. А подо мной там и сям бурые, выгоревшие на солнце скалы. Местечко не из приятных, а тут еще ветер. Приходится основательно потрудиться.
Земля! Удар! Я сваливаюсь на бок среди густо поросшей ковылем поляны. Ветер было подхватил купол, грозя утащить на камни, но, к счастью, его удалось сразу погасить, и я, быстро освободившись от подвесной системы, бегу, не разбирая дороги, к Николаеву. Он поднимается навстречу мне такой же, как всегда, спокойный, неторопливый, пряча улыбку в четырехсуточной космической бороде.
