Избранные произведения о духе законов - Монтескье Шарль Луи (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Право римского гражданина быть подсудным только суду народа было для него очень важной привилегией, так как иначе, находясь в провинций, он оказался бы оставленным на произвол проконсула или пропретора. Рим не ощущал тирании, которая действовала только среди покоренных народов.
Таким образом, в Риме, как и в Лакедемоне, свободные пользовались крайней свободой, а рабы были в крайнем рабстве.
С граждан налоги собирали со строгой справедливостью. Основой налогообложения служило постановление Сервия Туллия, который разделил граждан на шесть классов по степени их богатства и определил размеры налога, уплачиваемого каждым из этих классов пропорционально его участию в делах правления. Благодаря этому большие налоги не возбуждали неудовольствия по причине связанного с ними большого доверия, а с малым доверием мирились вследствие связанных с ним малых размеров налога.
Была тут и еще одна прекрасная сторона: так как деление Сервия Туллия было, так сказать, основным принципом государственного строя, то, следовательно, справедливость при взимании налогов коренилась в самом основном принципе правления и могла быть нарушена лишь вместе с ним.
Но между тем как город легко уплачивал налоги или вовсе не платил их, провинции опустошались всадниками — откупщиками республики. Мы уже говорили об их насилиях; история сохранила множество рассказов об этом.
«Вся Азия ожидает меня как избавителя, — сказал Митридат, — до того возбуждена ненависть к римлянам хищничеством проконсулов, вымогательствами дельцов и клеветами судей».
Вот почему все, что составляло силу провинций, не только не усилило республику, но, напротив, ослабило ее. Вот почему провинции видели в утрате Римом его свободы начало своего собственного освобождения.
ГЛАВА XX
Конец этой книга
Я хотел бы рассмотреть способ распределения трех властей во всех известных нам умеренных правлениях и согласно с этим определить степень свободы, присущей каждому из них. Но никогда не следует исчерпывать предмет до того, что уже ничего не остается на долю читателя. Дело не в том, чтобы заставить его читать, а в том, чтобы заставить его думать.
КНИГА ДВЕНАДЦАТАЯ
О законах, которые устанавливают политическую свободу в ее отношении к гражданину
ГЛАВА I
Основная мысль этой книги
Недостаточно рассмотреть политическую свободу в ее отношении к государственному строю, надо еще рассмотреть ее в отношении к гражданину.
Я уже сказал, что в первом случае она устанавливается известным распределением трех властей, но во втором случае ее следует рассматривать с иной точки зрения; тут она заключается в безопасности или в уверенности гражданина в своей безопасности.
Может случиться, что и при свободном государственном строе гражданин не будет свободен, или при свободе гражданина строй все-таки нельзя будет назвать свободным. В этих случаях свобода строя бывает правовая, но не фактическая, а свобода гражданина фактическая, но не правовая.
Свобода по отношению к государственному строю устанавливается только законами и даже законами основными; но по отношению к гражданину она может явиться результатом известных нравов, обычаев, усвоенных примеров при благоприятном характере некоторых гражданских законов, как мы все это увидим в настоящей книге.
Кроме того, так как в большей части государств свобода стесняется, нарушается и подавляется более, чем это требуется их устройством, то следует обратить внимание на те отдельные законы, которые в каждом государстве могут оказывать полезное или вредное влияние на принцип свободы, в зависимости от того, отрицают ли они его или нет.
ГЛАВА II
О свободе гражданина
Свобода философская состоит в беспрепятственном проявлении нашей воли, или по крайней мере (по общему смыслу всех философских систем) в нашем убеждении, что мы ее проявляем беспрепятственно. Свобода политическая заключается в нашей безопасности или по крайней мере в нашей уверенности, что мы в безопасности.
Эта безопасность всего более подвергается нападениям в уголовных процессах по обвинениям публичного или частного характера. Поэтому свобода гражданина зависит главным образом от доброкачественности уголовных законов.
Уголовные законы усовершенствовались не сразу. Даже там, где наиболее усердно искали свободы, не всегда находили ее. Аристотель говорит, что в Кумах родственники обвинителя могли выступать свидетелями на суде. В Риме эпохи царей закон был еще настолько несовершенным, что Сервий Туллий вынес приговор над детьми Анка Марция, обвиненными в убийстве царя, который был тестем Сервия Туллия. В эпоху первых королей Франции Хлотарь издал закон, по которому обвиненный не мог быть осужден, не будучи предварительно выслушан. Это доказывает, что в некоторых случаях или у некоторых варварских народов такие осуждения имели место. Наказания за лжесвидетельство были впервые установлены Харондом. Если не ограждена невиновность граждан, то не ограждена и свобода.
Сведения о наилучших правилах, которыми следует руководствоваться при уголовном судопроизводстве, важнее для человечества всего прочего в мире. Эти сведения уже приобретены в некоторых странах и должны быть усвоены прочими.
Только на применении к делу этих сведений и может быть основана свобода. В государстве, которое обладает в этом отношении самыми лучшими законами, человек, которого суд приговорил повесить на следующий день, будет более свободен, чем паша в Турции.
ГЛАВА III
Продолжение той же темы
Законы, допускающие гибель человека на основании показаний одного только свидетеля, пагубны для свободы. Разум требует двух свидетелей, потому что свидетель, который утверждает, и обвиняемый, который отрицает, уравновешивают друг друга, и нужно третье лицо для решения дела.
У греков и римлян можно было осуждать большинством одного голоса. Наши французские законы требуют двух голосов. Греки говорили, что их обычай был установлен богами, но с большим основанием это можно сказать о нашем.
ГЛАВА IV
О том, каким образом характер и степень строгости наказаний благоприятствуют свободе
Свобода торжествует, когда уголовные законы налагают кары в соответствии со специфической природой преступлений. Здесь нет места произволу; наказание зависит уже не от каприза законодателя, но от существа дела, и оно перестает быть насилием человека над человеком.
Есть четыре рода преступлений: к первому роду принадлежат преступления против религии, ко второму — преступления против нравов, к третьему — преступления против общественного спокойствия, к четвертому — преступления против безопасности граждан. Налагаемые за них наказания должны вытекать из природы каждого рода преступлений.
Я отношу к разряду преступлений против религии только те, которые затрагивают религию непосредственно, каково, например, всякое святотатство. Так как преступления, нарушающие исповедание религии, по природе своей принадлежат к тем, которые нарушают спокойствие и безопасность граждан, они должны быть причислены к последнему разряду.
Чтобы наказание за святотатство проистекало из природы преступления, оно должно заключаться в лишении всех доставляемых религией преимуществ: в изгнании из храмов, в отлучении от общества верных на время или навсегда. в том, чтобы избегать присутствия преступника, выражать по отношению к нему чувства омерзения, отвращения, отчуждения.
В делах, нарушающих спокойствие или безопасность государства, тайные действия подлежат ведению человеческого правосудия; но в преступлениях против божества, там, где нет публичного действия, нет и материала для преступления: все происходит между человеком и богом, который знает время и меру своего отмщения. Если же судья, не обратив внимания на это различие, станет разыскивать и скрытое святотатство, то он внесет иск в область таких деяний, где в нем нет никакой необходимости, он разрушит свободу граждан, вооружив против них религиозное рвение и робких, и смелых душ.
