Тайны гибели российских поэтов: Пушкин, Лермонтов, Маяковский (Документальные повести, статьи, - Давидов Михаил Иванович
Способна ли была Полонская в принципе на ложь, обман, недостойные поступки? Ее близкий знакомый, сатирик В. Ардов с пеной у рта защищал ее, утверждая, что она де и честная, и чуткая, и принципиальная, и вообще «прекрасный экземпляр человека».
Однако наш анализ документов показывает, что Полонская нередко лгала и обманывала, совершала необдуманные и легкомысленные поступки.
Например, есть свидетельство друга Маяковского Николая Асеева, утверждавшего, что когда Владимир Владимирович в последние дни жизни говорил, что не может без нее жить, Нора с удивительной легкостью отвечала ему: «Ну и не живите!» [269]. Она говорила Маяковскому, что занята в театре на репетиции, а сама в это время ходила в кино с Б. Ливановым или М. Яншиным. Она 13 апреля солгала Владимиру Владимировичу, что не пойдет в гости к В. П. Катаеву, и поэт поймал ее на лжи, зайдя к писателю.
Следователю И. Сырцову Вероника солгала, заявив, что не жила половой жизнью с Маяковским, но соседи поэта по коммунальной квартире выдали ее, показав обратное. В дальнейшем же было установлено, что она, изменяя мужу, не только имела регулярные (часто ежедневные) интимные отношения с Маяковским, но и была беременна от поэта и даже делала аборт!
По нашему мнению, несчастливая любовь Маяковского к Полонской, отказ ее выйти замуж за Владимира Владимировича, крах его надежд на создание семьи — главная, конкретная причина самоубийства великого российского поэта.
Однако наш 20-летний анализ показывает, что причин для ухода поэта из жизни было несколько, то есть самоубийство Маяковского имело полиэтиологический характер. Кроме главной причины, были причины предрасполагающие:
1. Суицидомания [270].
2. Расстройства нервно-психической сферы иного характера (врожденная психопатия, сложный невроз смешанного генеза осенью 1929 — весной 1930 года, именуемый маяковедами «неврастенией», явления простого — не патологического! — аффекта 13 и 14 апреля 1930 года).
3. Доведение до самоубийства или внушение его (Л. Ю. и О. М. Бриками, Бриковским окружением).
Это версия В. Дядичева, К. Кедрова и их многочисленных сторонников. Кстати, В. В. Полонскую в «подруги» к Маяковскому выбрала Лиля Брик, оценив ее качества во время съемок своего фильма «Стеклянный глаз», а познакомил Веронику с Маяковским на московском ипподроме 13 мая 1929 года Осип Максимович Брик! Супруги понимали легкомысленный характер Полонской, прочность ее брака с Яншиным и предвидели, что Маяковскому не удастся создать семью с Вероникой (и посему Брики материально не проиграют), а еще одна драматическая ситуация может привести к реализации суицидомании.
4. Неудачная любовь к Татьяне Яковлевой.
Прагматичная русская парижанка предпочла в декабре 1929 года другого, тем самым грубо унизив поэта, нанеся жестокий удар по его самолюбию. К 14 апреля 1930 года Яковлева в сознании Маяковского отодвинулась на второй план, но нанесенная ею тяжелая рана еще не затянулась.
5. Неблагоприятное состояние здоровья (затяжной ринофаринголаринготрахеобронхит [271], часто рецидивирующий грипп, ослабление иммунитета). Физическое нездоровье в 1929–1930 годах мешало поэту нормально жить и работать, вызывало психическую депрессию.
6. Неудачи в литературной и общественной деятельности.
Это разрыв с лефовцами и трудности вхождения в РАПП, относительная неудача пьесы «Баня» и выставки «XX лет работы», оголтелая травля в печати.
В годы перестройки и гласности, как грибы после дождя, стали появляться версии об убийстве В. В. Маяковского.
В основе многих из них лежали несовпадения данных о расположении тела поэта после выстрела и марке оружия, обнаруженного возле тела, а также странные изменения на лице погибшего.
Согласно воспоминаниям современников поэта, тело непонятным образом «перемещается» в «комнатенке-лодочке». Николай Денисовский, чьи воспоминания [272] мы приводили выше, утверждал, что Маяковский лежал головой к окну, ногами — к двери, а поэт Николай Асеев и соседка Маяковского по дому Регина Гуревич свидетельствовали о том, что тело лежало головой близко, почти вплотную, к двери. В материалах следствия, которые мы приводили [273], указано, что покойник лежал на спине, головой к двери.
Журналист В. Скорятин сделал предположение [274], что тело умышленно передвинули чекисты (Я. Агранов и другие), набежавшие в комнату Маяковского после его гибели и курировавшие следствие.
Представим ситуацию: после того, как Полонская вышла от Маяковского, в дверь постучал убийца. Маяковский открывает дверь, оказывается лицом к лицу с убийцей и возмущенно кричит. Последний стреляет в грудь поэта, выстрел опрокидывает Маяковского навзничь, и он падает на спину, ногами к двери. Валентин Скорятин считает: чтобы замести следы, чекисты, «виновные в убийстве поэта», изменили положение убитого, переложив его головой к двери.
Однако все это домыслы. При выстреле в грудь, произведенном как самим самоубийцей, так и посторонним человеком, пострадавший мог упасть как вперед, так и назад.
Как же тогда объяснить перемещение тела?
Возможна аберрация памяти, ибо Денисовский и другие авторы воспоминаний писали их не по горячим следам.
Находясь в мемориальной комнате В. В. Маяковского, я обратил внимание, какая теснота при входе в нее! Достаточно узкая дверь, слева к ней примыкает камин, справа — диван. Если мысленно представить рослого крупного человека, лежащего головой у самых дверей, то вход и выход из комнаты затруднен. Очевидно, тело могли переместить из этих соображений, чтобы оно не мешало в дверях. Это могли самовольно сделать соседи по коммунальной квартире, первыми прибежавшие в комнату. Такой факт вспоминает Н. И. Левина [275]: она, тогда маленькая девочка, видела перекладывание тела, сделанное по совету соседки из 11-й квартиры, опытной Райковской Лидии Дмитриевны.
Известно, что при осмотре места происшествия следственная бригада для фотографирования перекладывала тело на диван, возможно с целью улучшения условий освещения (не было вспышки?). В таком положении тела на диване (я убедился в этом, осматривая саму комнату), свет из единственного окна должен был хорошо осветить лицо и простреленную грудь поэта. После фотографирования тело с дивана могли переложить произвольно, не на прежнее место, и часть мемуаристов увидели его уже в другом, не первоначальном, положении. Кроме того, пострадавшего могла переложить бригада «Скорой медицинской помощи» для улучшения условий осмотра и предполагаемого оказания помощи в случае обнаружения каких-либо признаков жизни. Допрашивая Полонскую, следователи и гэпэушники могли вернуть переложенное медиками или соседями тело в первоначальное положение.
Как бы то ни было, перемещение тела в комнате ничего не дает в плане доказательства убийства Маяковского.
Есть еще один факт, свидетельствующий, вроде бы, о возможном насильственном устранении поэта. В уже приведенном отрывке воспоминаний Е. Лавинской сказано, что мертвый Маяковский лежал с «широко раскрытым в отчаянном крике ртом» [276]. Художница особенно подчеркивала то обстоятельство, что больше эту фотографию она нигде не видела. Она подозревала Я. С. Агранова и других сотрудников ОГПУ в убийстве поэта и сокрытии улик, в том числе, в уничтожении этой фотографии. Размышляя о воспоминании художницы Лавинской, В. И. Скорятин [277] удивлен («самоубийца кричит перед выстрелом?») и делает вывод: лицо Маяковского выражает возмущение непрошеным вторжением к нему в комнату постороннего человека — убийцы!
