Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура - "Тамерлан" (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
– Мы слышали твои лживые слова.
– Ах вы, злые люди, почему называете слова мои лживыми? – закричала мать.
– Как не называть их лживыми, раз ты говоришь, что у тебя сын родится, народ обманываешь, а нас за детей не считаешь? От кого родится у тебя ребенок – не от воды ли, которую пьешь?! Уж не курица ли ты, которая в золе поваляется и несет яйца без петуха? Не мать ли ты Куа, которая покушала пены и оттого дитя носить стала? Твой муж умер несколько лет назад, а ты народ обманываешь своим ребенком. От кого? Не от мальчика ли Балена, купленного за заднюю ножку сайгачонка? – допрашивали Алангу сыновья.
Алангу стала спрашивать народ:
– Чьи это слова – народа или их (сыновей ее)?
Народ в один голос закричал с гневом:
– Это – слова твоих детей!
Алангу прибавила:
– Пожалуй, вы тоже мне не верите; приставьте-ка лучше стражу ко мне из трех; Дуюн-Баян предсказал, что перед родами сначала появится светило, которое потом обратится в волка и уйдет.
Народ ничего не ответил, а тайком от Алангу приставил к ней для наблюдения трех стражей: Ишака, Еря и Одаша.
Стали они сторожить. Вот однажды с неба сошел свет; со страху они без чувств попадали, а когда немного погодя в себя пришли, стали спрашивать друг у друга:
– Куда девался этот свет?
Никто не знал.
– Будем сторожить внимательнее: должен он выйти волком.
Вот, скоро ли, долго ли, вышел наружу серый волк величиною с лошадь, посмотрел назад и ушел в лес. Стражи хорошо видели серого волка и сказали сыновьям Алангу:
– Теперь сбудется все, что она предсказала.
Алангу никто уже не беспокоил.
Через некоторое время она родила сына. У него был золотой клочок волос на макушке, а на спине печать Джабраила [208]; лицом он был так красив, так пригож, что всякий, кто раз его увидит, оторваться не может, готов все ему принести (в подарок) – и коня и одежду [209].
Вот так и начал расти Чингис. Быстро он возмужал. Был он справедливым к народу, полезным во всем для него. Народ во всем его слушался, восхвалял его, называл лучшим сыном хана Дуюн-Баяна.
Стали завидовать братья Чингису и вслух говорить:
– Наши бии и народ почитают рожденного незаконно. Уничтожим его: иначе нам не будет покоя [210].
Народ услышал эти слова и громко сказал:
– Не позволим трогать Чингиса: больше вашего он достоин быть ханом; лучше вы разделите-ка отцово наследство; если по-нашему сделать не захотите, мы сами без вас разделим покойного хана добро.
После этого братья Чингиса не решались открыто убить Чингиса, потому что боялись народа, а задумали убить его втихомолку, тайком от народа.
Они поделили все отцово наследство, только разделить лука золотого драгоценного [211] не могли. Не могли они определить, какая цена этому луку; сговорились между собой пойти к своей матери Алангу; кто получит лук, тому она передаст и ханство.
– Мать! Кому ты присудишь ханство, тому пусть достанется и этот драгоценный золотой лук, – молвили сыновья Алангу.
– Дети! Кто хулит свой народ, тот получит возмездие от других, а кто хулит свою мать, будет терпеть обиды от врагов. Лукавые! Будете ли вы слушаться меня? – закричала гневно Алангу.
– Будем слушаться, – отвечали в один голос сыновья.
– В таком случае пусть каждый из вас выставит свой золотой пояс на солнце у окна; у кого свет пойдет от пояса, тот будет ханом и тому золотой лук достанется.
Братья согласились с матерью; сняли с себя пояса, на солнце их выставили; ни у кого из них пояс не светит.
Выставил Чингис свой шелковый пояс на солнце; глядь, от его пояса свет пошел [212]. Увидали братья, удивились, изумились да говорят друг другу:
– Видно, наша мать – волшебница, колдунья [213].
С дурными мыслями ушли они от матери и твердо решили покончить, чего бы это ни стоило, с Чингисом.
Чингис хорошо знал, что грозит ему от братьев беда неминучая, стал он думать со своими сверстниками, не уйти ли ему к киргизам. Приходит он раз с тремя сверстниками своими к матери своей Алангу и молвит:
– Матушка! Ухожу я отсюда на верховья той речки, где черная гора Куркурлен,
Мать Алангу со слезами рассталась с Чингисом.
На другой день пришел народ Чингиса повидать, а его уже и след простыл. Плачут все, пришли к Алангу, ее спрашивают:
– Где наш хан Чингис?
– Ваш хан Чингис к киргизам ушел, – отвечает им мать Алангу.
Как ушел Чингис, братья его Боденджар, Кенджар, Сальджут опять своевольничать стали да народ обижать.
Разобиделся народ, снести не мог обиды горькой да напрасной, плачет навзрыд, к Алангу идет с жалобой, с вопросом горьким:
– Ах, зачем ты Чингисхана нам показала, а потом отпустила невесть куда; уж ты лучше бы нам совсем его не показывала!..
Алангу молвила народу:
– Я скажу вам в таком случае, что ушел он от меня рано утречком.
– А куда он ушел, зачем нас покинул, горьких сиротинушек? – молит народ, спрашивает.
– А вот идите к этой речке – Текелик, посмотрите на нее, скоро весть получите.
Побежал народ к речке Текелик, ничего не видит там, кроме пуха птичьего; идет он, возвращается опять к Алангу.
– Что вы видели там, в быстрой речке Текелик? – спрашивает их Алангу.
– Ничего не видали, только птичий пух там плывет вниз по реченьке.
Говорит им Алангу, мать Чингиса:
– Этот пух – весточка от сына моего Чингиса, идите, отправляйтесь его искать прямо по этой речке Текелик, к ее верховью, где гора черная стоит Куркурлен; шесть деревьев наверху горы; там живет и здравствует мой родимый сын Чингис, ловит птиц, а пух бросает в реку. А река та днем разливается, из берегов выходит, а ночью убывает, в свои берега входит.
Вот идите на то место указанное, моего сына родимого, любимого там ожидайте: придет он к вам, покажется.
А приметы его, родного: лицо-то у него прекрасное-прекрасное, шапка белая и одежда, драгоценный лук золотой, Джабраила печать и конь сивый; как ударит коня плетью, так с виду вашего и исчезнет тотчас. Если увидите такого человека – это и будет сын родимый мой, Чингис.
