«Пятая колонна» Гитлера. От Кутепова до Власова - Смыслов Олег Сергеевич (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Шмундт. Нельзя сказать, чтобы генерал-полковник Линдеманн очень хотел создавать эти соединения, но он говорит, что мы должны выделять вопрос о пропаганде в сторону противника. Здесь все средства хороши. Но в тыловом районе дело обстоит так, что мы добились того, что мы освободили наших солдат для фронта. «Это мы достигли, – говорит он, – благодаря тому, что я только в районе действия моей армии имею 47 тыс. добровольных помощников. Которые, например, обслуживают всю мою железнодорожную сеть, – и все это всего-то потому, что они получают питание и жилье, а также сохранили себе жизни».
Кейтель. Добровольные помощники или туземные соединения?
Шмундт. Добровольные помощники. Но это – люди, которые без всякого надзора со стороны надсмотрщиков или полиции добровольно делают себе все это. А теперь явился Власов, который разъезжает всюду в качестве проповедника и проповедует национальное освобождение как в населенных пунктах, так и перед добровольными помощниками и войсками.
Кейтель. Это я уже запретил.
Шмундт. Генерал-полковник Линдеманн говорит не совсем так, как думает господин фельдмаршал: «Мы будем создавать эти соединения в широком масштабе, но я обращаю ваше внимание на существующую в этом деле опасность. Власов их взбудоражил насчет свободы. Он, несомненно, этим больше всего затруднил борьбу с партизанами. Линдеманн говорит, что теперь наступил момент, когда одно из двух: или надо сделать уступку этому Власову, даже если мы не намерены остановить его, и сказать: «Вы за это получите то-то и то-то», или все это дело надо отклонить начисто. Иначе это ударит нам в спину, люди станут выражать недовольство и вместо того, чтобы обслуживать железнодорожную сеть, в один прекрасный день начнут саботировать ее.
Фюрер. Вообще этот генерал Власов в наших тыловых районах мне совершенно не нужен.
Шмундт. Но он там работает.
Фюрер. Это необходимо прекратить. Он мне нужен только на передовой.
Шмундт. Командующие армиями хотели бы получить такое решение.
Кейтель. Это дело решенное.
Фюрер. Цейтлер, для нас вопрос ясен, для тыла этот Власов нам не нужен. Он может действовать только в сторону противника.
Цейтлер. Только в сторону противника своим именем и своими снимками.
Кейтель. Могу ли я теперь не поставить вопрос, который внесен войсковой группой «Север» через генеральный штаб, – группа просит разрешения включить добровольцев из числа эстов, латышей и литовцев в немецкие части в качестве немецких солдат и таким путем восполнить все вакансии.
Фюрер. Этого в такой общей форме нельзя делать.
Цейтлер. Существует у нас даже латышская бригада СС.
Фюрер. Это отдельные соединения, но в общей массе это делать не следует.
Кейтель. Если они будут включены в состав армии, они будут фигурировать не в качестве добровольцев в особых частях на основе закона о трудовой повинности, а будут зачислены на имеющиеся вакансии при немецких войсковых подразделениях.
Фюрер. Ни при каких обстоятельствах. Это привело бы к тому, что эти соединения в конечном счете стали бы совершенно ненадежными. Совершенно другое дело, если я иду на уступки и составлю из этих людей отдельный легион. Но он тоже должен быть тщательно подобран и выдрессирован.
Кейтель.Это все делается.
Фюрер. Но если вы будете этих людей включать нормальным порядком в то или иное подразделение, то может случиться, что они внесут с собой яд совершенно беспримерного действия. Этого делать нельзя.
Цейтлер. Из крупных единиц существует только одна дивизия, о которой я докладывал и которая составлена по принципу 1 х 1. Это удивительно. Теперь фактически русские солдаты учат наших людей, как нужно окапываться и использовать местность. У них свой способ окапываться и располагаться в окопе, и это удивительный способ.
Кейтель. Это дивизия «Нидермайер», в ней имеются турки. Она носит номер 162.
Фюрер. Где она фактически находится?
Цейтлер. Она находится в губернаторстве.
Фюрер. Одно совершенно ясно, что эти соединения мы серьезно использовали только в нескольких пунктах, и там они не показали себя созревшими для серьезной нагрузки.
Цейтлер. Нет, для серьезной – нет! Хотя они в таком положении находятся уже полтора года, они до самого последнего времени остаются такими же ненадежными.
Фюрер. Полагаться на них нельзя. И я вынужден снова повторить: мы можем вести пропаганду в сторону противника как угодно. Это все можно делать. Но мы должны отдавать себе отчет в том, что это не должно вовлечь нас в такое положение, какое мы имели в 1916 году. Этого не должно случиться. Прежде всего, это не должно иметь места. Мы не должны эти соединения готовить для кого-то третьего, кто возьмет их в руки и скажет: сегодня мы с вами заодно, а завтра нет. В один прекрасный день мы услышим нечто вроде забастовочного лозунга. Он обойдет весь фронт, и тогда они окажутся организованными и начнут заниматься вымогательством.
Кейтель. Я могу лишь добавить к этому, что Власов отозван. Его больше нет на фронте. Всякая пропаганда на фронте и его собственная пропагандистская деятельность ему запрещена. Оставалось только принять решение, можем ли мы пустить такое оповещение на эту сторону относительно так называемой освободительной армии.
Фюрер. Да, в этом случае можно все делать.
Кейтель. Я не видел в этом ничего угрожающего. Ибо мы, именно мы, являемся освободительной армией против большевизма.
Фюрер. Хотя я придерживаюсь того убеждения, что отозвание освободительной армии будет иметь эффект, ибо люди не хотят воевать, они хотят покоя.
Кейтель. Ну а как использовать людей из лагерей для перебежчиков?
Фюрер. Я стою на той точке зрения, что их надо вывезти и использовать в Германии. Это – военнопленные. Если бы я мог, 30, 40 или 50 процентов из них я бы отдал управлению, занимающемуся снабжением углем!
Цейтлер. Я поставил себе целью сделать из них подходящих рабочих для Германии. На передовой с перебежчиками не очень много успеешь. Одного или другого добровольного помощника я могу поставить на свободную вакансию. Но основная масса должна идти в Германию в качестве рабочих, чтобы освободить немцев.
Фюрер. Я могу лишь сказать: если мы не упорядочим наше положение с углем, то наступит момент, когда я уже не смогу изготовлять боеприпасы и взрывчатые материалы, когда мы не сможем больше строить подводных лодок. Так может произойти в сотне различных областей – это бессмыслица. Но при таких условиях этот момент наступит. Уже теперь получается трагическое положении, когда приходят итальянцы и спрашивают, почему мы им не поставляем этих материалов. Я должен им их дать. А мы не в состоянии это сделать, потому что у нас слишком мало угля. Это, конечно, расхлябанность.
Кейтель. Итак, я сообщу рейхсминистру Розенбергу, что согласно нашему решению этот вопрос не стоит в порядке дня, что позади нашего фронта мы вообще не намерены добиваться какого-либо практического результата этими средствами, что пропаганду в отношении противника мы этими средствами будем продолжать, что в русском районе мы господину Власову больше не разрешим проявлять активность. Если ему угодно…
Фюрер. Мы и никому другому также этого не разрешим. Мы ведь делаем это не для Коралловых островов, а позволяем вести пропаганду в отношении наших противников. Я убежден, что русские, со своей стороны, будут вести пропаганду против нас. Не следует допускать, чтобы у нас возникали ложные надежды.
Кейтель. Однако генералы, и в особенности Клюге, я это знаю от него лично, я с ним достаточно говорил по этому поводу, склонны видеть в этом некоторую разгрузку.
