Тайна 21 июня 1941 - Чунихин Владимир Михайлович (книги .TXT) 📗
Особенно большой урон понесла авиация Западного и Киевского особых военных округов, где немецко-фашистской авиации в первый день войны удалось уничтожить и повредить 1015 самолетов.
Жестокие потери понесла авиация Западного Особого военного округа. Здесь было уничтожено 738 самолётов, из них 528 — на аэродромах.
Все это, опять же, по данным советской стороны.
Узнав об этом, командующий ВВС Западного Особого военного округа генерал-майор авиации Копец застрелился в своем служебном кабинете.
Мы знаем также о трагической судьбе командования Западным фронтом — генерала армии Павлова Д.Г., генерал-майоров Климовских В.Е., Григорьева А.Т. и Коробкова А.А., приговорённых к расстрелу по приговору Верховного суда Союза ССР от 22 июля 1941 года.
Значительно меньше (за пределами специалистов или любителей истории) известно о том, что были осуждены и расстреляны командующие ВВС Киевского округа генерал-лейтенант авиации Е.С.Птухин и Прибалтийского округа — генерал-майор авиации А.П.Ионов и с ними еще несколько авиационных командиров.
Документы об общем количестве самолетов в советских ВВС и их количестве в приграничных округах до конца 80-х годов в свободном обороте отсутствовали, поэтому тогда вполне верилось в то, что нам преподносили.
А именно.
Поражения лета 41-го во многом обусловлены подавляющим господством в воздухе немецкой авиации. Это господство явилось следствием того, что вся (или бОльшая часть) авиации приграничных округов была уничтожена утром 22 июня на аэродромах.
Этот разгром явился следствием внезапности немецкого нападения. Внезапность состоялась оттого, что войска не были приведены в боевую готовность. Боевую готовность не объявили, потому, что сделать это запретил Сталин.
Все послесталинские годы было общеизвестно, что Сталин, чтобы как-то объяснить случившееся и отвести от себя обвинения в собственном провале, расстрелял невиновных людей, взвалив на них собственную вину. Что ничего обреченные генералы не могли сделать в той ситуации, связанные по рукам и ногам некомпетентными указаниями Сталина.
Вот примерно так выстраивался причинно-следственный ряд вины Сталина в поражении РККА летом 41-го.
Мы воспитывались на символах этой внезапности: разбуженные немецкими снарядами в Брестской крепости красноармейцы и командиры в исподнем мечутся между казарм. И гибнут, не успев толком понять, что же случилось.
Я не буду сейчас затрагивать вопрос о количестве авиации, которая не была уничтожена утром 22 июня и, естественно, приняла участие в боевых действиях после первого удара немцев.
Хотя, если разобраться только в этом, сразу возникают существенные сомнения в фатальной роли именно внезапности в потерях советской авиации начального периода войны.
Я хочу поговорить о самой этой «внезапности немецкого нападения».
Разговор об этом хочу начать с небольшого отрывка, который еще в советские времена заставил меня задуматься — а так ли уж все однозначно с этой самой внезапностью?
Итак.
Маршал Советского Союза Н.И.Крылов в июне 41-го был полковником, начальником штаба Дунайского укрепрайона. Вот что он писал в своих мемуарах:
…Обо всем таком (признаках подготовки немцев и румын к войне — В.Ч.), конечно, докладывалось начальству. Но в командирском кругу многие высказывали мнение, что и без особых указаний о повышении боевой готовности можно и должно что-то предпринять….
…И все же принимались меры, оказавшиеся более чем своевременными. Начальник артиллерии (14-го корпуса — В.Ч.) полковник Н.К.Рыжи убедил, например, командира корпуса, прервать под каким-то предлогом сбор артиллеристов, и они как раз 21 июня вернулись в свои части.
Надо отдать должное и командованию Одесского округа. Перед самым нападением врага оно успело — по настоянию М.В.Захарова (начальника штаба округа — В.Ч.) — перевести на запасные аэродромы авиацию, избежавшую благодаря этому больших потерь (на земле от бомбежек во всем округе погибло в первый день войны три самолета) (выделено мной — В.Ч.). Около двух часов ночи 22 июня были подняты по тревоге войска, предназначенные для прикрытия границы. Война застала эти полки и дивизии если не на рубежах, которые надлежало занять, то уже на марше к ним. А управление войсками округа было к этому времени перенесено на заранее оборудованный полевой КП…
В другом месте своих воспоминаний он говорит о 95-й стрелковой дивизии переданной позднее в подчинение Приморской армии, в штабе которой служил к тому времени полковник Крылов.
…Но сперва о нашей новой дивизии. Она и в мирное время входила в состав войск, прикрывавших западную границу…
…Великую Отечественную она встретила в боевой готовности, поднятая по тревоге за два часа до нападения врага…
Три самолета.
Потом, мне, правда, попались другие сведения — 12 самолетов, но об этом чуть позже.
А пока несколько слов об артиллерии. И об инициативе полковника Рыжи.
Хочу напомнить о том, что в устойчивой версии нашей неготовности к 22 июня, важное место занимает то существенное обстоятельство, что якобы вся артиллерия приграничных округов была именно в этот момент небоеспособной. Упоминаются некие учения, сборы артиллеристов. Говорится, что чуть ли не вся артиллерия в связи с этим была на полигонах. А стрелковые части из-за этого вступили в бой без своей артиллерии.
И что виноват в этом, конечно же, Сталин.
Хочу обратить внимание в связи с этим на слова маршала Крылова о готовности артиллерии 14 корпуса ОдОВО к 22 июня. Которые поданы, правда, как местная инициатива командования Одесского округа.
Но вот, рядом с Одесским — Киевский округ.
Командующим артиллерией Киевского особого военного округа был накануне войны генерал-майор (тогда) Н.Д.Яковлев. Читаем в его воспоминаниях.
…Между тем в некоторых военно-мемуарных трудах моих коллег-артиллеристов дается утверждение, что якобы вся артиллерия приграничных округов в день нападения врага была в лагерях, поэтому, дескать, стрелковые дивизии в решающий момент и оказались без артиллерии. Возможно, так оно и было в других приграничных округах. Но только не в нашем — КОВО…
Это подтверждает в своих мемуарах и маршал Баграмян, бывший тогда начальником оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа.
…Предложения командующего единодушно поддержали все присутствовавшие. Генерал Пуркаев (начальник штаба Киевского округа — В.Ч.) хмурил свои густые нависшие брови и лишь изредка одобрительно кивал. Но когда Кирпонос умолк, потирая лоб ладонью, словно припоминая, все ли он сказал, начальник штаба не выдержал.
— Ну а как же с доукомплектованном дивизий корпусов второго эшелона до полного штата? — спросил он Кирпоноса. — Ведь случись что сейчас, и корпуса не смогут вывести значительную часть артиллерии — нет тракторов, транспортом многие дивизия обеспечены далеко не полностью, не на чем будет подвезти боеприпасы. Да и людей не хватает…
Командующий медленно достал расческу, привычными движениями тщательно пригладил зачесанные назад темные волосы, так же медленно положил расческу в нагрудный карман кителя.
— Это вопрос государственной политики. Мы с вами должны понять, что Москва, принимая все меры для укрепления обороноспособности западных границ, вместе с тем старается не дать Гитлеру ни малейшего повода для провокаций против нашей страны. А чтобы доукомплектовать людьми наши дивизии и корпуса до полного штата, обеспечить их недостающим парком тракторов, автомашин и другими средствами из народного хозяйства, потребуется провести частичную мобилизацию, которую в приграничном военном округе почти невозможно скрыть от гитлеровской разведки. Вряд ли руководство сможет пойти на такие меры.
— Правильно и разумно! — горячо поддержал Вашугин. — В таком серьезном деле нужна осторожность и осторожность!
— Ну ладно, нельзя так нельзя, — не успокаивался Пуркаев, — но давайте хотя бы вернем артиллерийские полки и саперные батальоны с окружных полигонов в дивизии.
С этим согласились все…
