Гибель «Курска». Неизвестные страницы трагедии - Шигин Владимир Виленович (книга бесплатный формат txt) 📗
23 часа 45 минут. СБ-523 прибыл в заданную точку и начал визуальный поиск личного состава на воде. Погода в районе: ветер 7 метров в секунду, видимость 10 миль, море 1 балл.
23 часа 55 минут. Приказом командующего флотом сформирован отряд поиска в составе: ТАКР «Петр Великий», БПК «Адмирал Чабаненко» и БПК «Адмирал Харламов» под командованием вице-адмирала Бояркина. Флаг вице-адмирала Бояркина на «Петре Великом».
Рассказывает адмирал Вячеслав Попов: «На 23.00 12 августа (это время очередного сеанса связи) от “Курска” по-прежнему нет донесения о всплытии и следовании в базу. Дал команду поднять по тревоге спасательный отряд. В 23.30 объявил лодку аварийной, и все силы флота бросил на ее поиск. Первым поиск начал “Петр Великий”, так как уже находился в районе. На “Петре” походный штаб во главе с начальником боевой подготовки флота адмиралом Бояркиным. Поднял Ил-38. Результатов нет!»
Летние ночи в Заполярье светлы и коротки. В ту ночь с 12 на 13 августа страна еще ничего не знала о случившемся в глубинах Баренцева моря. Не знали ничего родные и близкие ребят с «Курска». Но на КП Северного флота и находящихся в море кораблях все уже понимали, что в их флотский дом пришла большая и страшная беда. В нее не хотелось верить, и люди, как могли, отгоняли от себя самые плохие мысли. Я не знаю точно, молился ли в ту ночь кто-нибудь из моряков-североморцев в надежде на счастливый исход. Но то, что никто из них в ту ночь так и не сомкнул глаз, я знаю точно.
Из рассказа адмирала Вячеслава Попова: «Наконец, “Петр” обнаружил признаки подводной лодки. Было уже около четырех часов утра 13 августа. Акустики услышали скрежет металла, какие-то стуки. Начали маневрировать в районе. Вскоре обнаружили два буя: один бело-красный, другой зеленоватый. Оба притоплены метра на два – три. Зеленый держался наклонно. Спустили баркас, чтобы поднять. Но застропить их не удалось. Море уже штормило. Было за четыре балла. Чтобы не рисковать людьми, баркас подняли. Эхолотом обнаружили две большие аномалии, отличающиеся на двадцать метров от глубины моря в этом районе. Между аномалиями расстояние около километра. Я на береговом КП. Погоды все нет, и улучшений не предвидится. Тогда принял решение: подвел к Кольскому заливу “Кузнецов”, взлетел вертолетом и, пролетев над заливом, сел на него. Сам ТАВКР направил максимальным ходом в район предполагаемого обнаружения “Курска”. Уже на подходе к району совершил короткий перелет с “Кузнецова” на “Петра” и вступил в управление силами поисками и спасения. На подходе к району уже было спасательное судно “Михаил Рудницкий”, там уже готовили к спуску аппараты. Нанесли на карту места расположения, начали маневрировать, давая посылки гидролокаторами. Определились с аномалиями. Одна молчаливая, другая же давала сигналы. У нас на лодках имеется система МГС-30, она в случае аварии дает гидроакустические однотонные сигналы: ти-ти-ти-ти. А здесь внезапно передают: точка-точка – точка – тире-тире – тире – точка – точка – точка, самый настоящий международный SОS! Стучит как автомат. Первая мысль – это стучат в отсеках наши ребята! У всех сразу радость, если стучат, значит, живы! Начали наводить “Рудницкий” на сигналы. Аппараты спускали на волне, рисковали, конечно. Концы держали по десять человек. Корабли я расставил так, чтобы было по два пеленга на источник стука. Спустили аппараты, начали наводить. Первый ничего не нашел, пошел второй. Начал наводиться. Связь хорошая. И вдруг, когда до источника звука остается совсем немного, он внезапно разворачивается и идет в совершенно другую сторону. Честно скажу, я не выдержал и даже заматерился: что же он творит? Я ругаюсь, а он уходит все дальше и дальше от стука. Что делать? Когда вызвали на связь, тогда стала ясна и причина столь резкого изменения курса. Дело в том, что на наших спускаемых аппаратах есть гидроакустическая станция “Глетчер”. Особенность “Глетчера” в том, что он обладает специальным кодовым сигналом, которым запускает в автоматическом режиме наши спасательные станции МГ-30 на подводных лодках. Когда включили “Глетчер”, он и запустил МГ-30 на “Курске”, но, как оказалось, станция заработала на “молчаливой аномалии”. К ней-то и повернул командир аппарата, услышав знакомые: ти-ти-ти-ти. Что касается источника международных сигналов SОS, то, скорее всего, эту чужую станцию случайно запустил своим мощным импульсом гидроакустический комплекс “Полином” с “Петра Великого”. Немедленно даю команду: все силы на нашу лодку, с другой будем разбираться потом. Главное, спасти наших ребят, а для этого надо торопиться, дорога каждая минута! Поэтому чужака мы сразу бросили и все сосредоточили на “Курске”. Аппарат тем временем, подошел к “молчащей аномалии” и аварийно всплыл. Доложил, что видел подводную лодку и даже ударился о винты. Сомнений у меня больше не было: это именно “Курск”!»
Картина событий того рокового дня, происходивших на «Курске», увы, до настоящего времени известна лишь приблизительно, ибо свидетелей тому не осталось…
Итак, в 11 часов 23 минуты подводный крейсер, по-видимому, начал всплывать на перископную глубину для более точного определения своей позиции относительно корабельного ордера перед торпедной стрельбой. Глубина была уже метров двадцать, и командир дал команду поднимать свой перископ. Что было дальше, покрыто мглой неизвестности. Возможно, что внезапно раздался взрыв в первом отсеке, возможно, внезапно акустик обнаружил на минимальной дистанции неизвестную подводную лодку. Но в том не было вины акустика. В августе в Баренцевом море наличествует так называемый шестой тип гидрологии, один из самых тяжелых и неприятных для подводников. Излучаемые сигналы при шестом типе гидрологии не распространяются линейно, а резко уходят вертикально вниз. Особенно это сильно проявляется на небольших глубинах. Поэтому две подводные лодки, находящиеся в это время в море, даже находясь рядом, не будут слышать друг друга, но зато каждую из них в то же время будет хорошо слышно на большой глубине. Как взрыв в первом отсеке, так и известие о стремительном сближении с неизвестной подводной лодкой было для командира неожиданным. Единственное, что он мог сделать в этой ситуации, это дать единственно возможную в данной ситуации команду: «Продуть среднюю!» Возможно, что эта команда была дана не из-за обнаружения некой субмарины, а вследствие возникновения внештатной ситуации в первом отсеке. В любом случае «Курску» необходимо было любой ценой всплыть, ибо старая подводницкая заповедь однозначно гласит: если всплыл, значит, остался цел. Но было уже поздно. Страшный удар и треск, когда начали рваться торпеды в первом отсеке, навсегда перечеркнул все надежды на спасение.
Что было дальше, сегодня известно уже более-менее. Тяжело раненный «Курск», потеряв управление, резко пошел вниз. Быть может, если бы глубина моря была больше, что-то можно было еще изменить, но сто восемь метров оказались роковыми для стального гиганта. Корабль стремительно рухнул вниз, заваливаясь на левый борт. Выполняя последнюю команду командира, механики, скорее всего, успели все же продуть цистерны правого борта. Левый был уже разорван. Затем крейсер со всего маху ударился носовой частью о дно. От удара рванули баллоны воздуха ВВД носовой группы (36 баллонов по 400 атмосфер в каждом!). Почти одновременно сдетонировал боезапас в первом отсеке. Этот второй взрыв был страшен. От первого, второго да и третьего отсеков не осталось почти ничего. Находившиеся там моряки (а это была большая часть экипажа) погибли почти мгновенно, так и не успев, быть может, понять до конца, что же произошло с их кораблем и с ними самими. Тогда же мгновенно сработала аварийная система защиты атомных реакторов. Ядерный котел потух, исключив возможность экологической катастрофы. А взрывная волна уже взламывала одну за другой межотсечные переборки, скручивая их, как крышки консервных банок, устремлялась дальше и дальше, сметая на своем гибельном пути: агрегаты и механизмы, приборы и людей, пока, наконец, не остановилась на пороге шестого отсека. Все это длилось ровно сто тридцать пять секунд. Именно это время развития катастрофы позднее установят эксперты. Сто тридцать пять секунд взрывов и предсмертного ужаса. Сто тридцать пять секунд отчаяния и неимоверных попыток хоть что-то изменить…
