Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления - Шапталов Борис Николаевич
Если этнос варится в собственном соку, то процессы ослабления этноэнергетаки малозаметны. Они свои, «родные». Но когда появляются активные, напористые этнические элементы со стороны, то собственная слабость начинает сильнее проявляться на фоне силы пришельцев. Такая ситуация вызывает претензии не к себе, а агрессивное отношение к успешным чужакам. Национализм получает мощную подпитку. На деле же проблему надо решать через возрождение этноэнергетики. И в этом вопросе есть с кого брать пример. Сумели же возродить свою национальную силу корейцы, китайцы, индийцы, турки. Только не надо путать восстановление этноэнергетики с тупым национализмом и ксенофобией. При этом общемировой опыт показывает, что оборона неперспективна. Но как преодолеть инерцию сытого существования потребительского общества? — вопрос, не имеющий пока решения, ведь те же китайцы или турки не знали, что такое жить в богатом обществе.
2.4. Пришествие маргиналов
После Первой мировой войны успешно развивались лишь Соединенные Штаты, да и то до 1929 года, а затем западный мир, оказался в историческом тупике. В Европе он по окончании беспрецедентной военной бойни ощущался острее. Недаром в 1918 г. вышедшая книга О. Шпенглера с показательным названием «Закат Европы» оказалась популярной не только в побежденной Германии, но и в странах-победителях. Суть «тупика» выражался в потере былого уровня пассионарности. Если для Латинской Америки и других подобных государств низкий уровень национальной энергетики являлся традиционно-привычным, то для старых экспансионистов некомфортным и требующим нахождения новых импульсов для обновления и возрождения национальной силы. Но старые классы (прежде всего аристократия, ведущая свою родословную с феодальных времен) найти пути к обновлению оказались не в состоянии. И тогда вновь со времен французской революции XVIII века в большую политику пришли маргиналы. Их отличало решающее обстоятельство: они были способны стать проводниками пассионарности и преобразовывать потенциальную национальную энергию в действие.
Маргиналы — это выходцы из низших социальных слоев; люди без связей в высшем обществе, начинающие свое восхождение с нуля. Но они обладают напористостью, а отдельные личности — харизмой, то есть способностью увлекать и подчинять других. Первая треть XX век стала золотым временем маргиналов. Они пришли к власти в целом ряде крупных европейских государств. Правящая элита Германии, Австрии, Италии не знала, что делать со своими странами и добровольно уступила место таким ярко выраженным маргиналам и демагогам, как Муссолини и Гитлер. И не только уступила, но и пошла к ним служить. Даже среди английской рафинированной аристократии нашлись поклонники Гитлера. Среди них был даже экс-король Эдуард VII, что не удивительно: он женился на разведенной американке Симпсон и сложил корону. Знаменательный знак для родовой аристократии! Потом другая американка — актриса и голливудская звезда второй величины Грейс Келли обессмертит имя князька из Монако. То есть, в XX веке все стало ровно наоборот — маргиналы превратились в закваску для выдохшихся социальных лидеров. Это ознаменовало собой окончательный закат аристократии и конец аристократизма (что, в частности, отразилось на модах и нормах поведении — началось их быстрое упрощение).
Особенностью маргиналов была ставка на массы, «толпу». Это позволяло им создавать свои правила игры и тем обойти традиционные способы прихода к власти. По этим — новым — правилам уже не было надобности в родословной, личном богатстве, высоком социальном положении. Главным было способность мобилизовать массы и возглавить их. Большевики в России, Муссолини в Италии, Гитлер в Германии блистательно продемонстрировали такую возможность.
Массы, как обезличенный и манипулированный вариант понятия народ, были достаточно новым явлением в социальной жизни западной цивилизации. Возрастание роли масс в Новое время определялось бурным ростом экономики, городов, уровнем жизни, распространением образования. Все это поставило на повестку дня необходимость наделения гражданскими правами практически все население европейских стран. Слова из «Интернационала» «кто был ничем, тот станет всем» могли теперь превратиться в реальность. На новой социальной базе складывались новые источники социальной энергетики. Но если старые классы только осознавали как ими распорядиться, то вышедшим из среды этих «масс» маргиналам, это было ясно сразу. Под лозунгом «власть народу!» они хотели добыть власть — желательно абсолютную — для себя. А полученную власть использовать для экспансии своего государства. В общем-то, суть дела стара со времен Кира Великого, первых халифов и Чингисхана. Новым была эпоха и научно-технические возможности.
Наличие свобод в гражданском обществе, в отличие от традиционного общества, дает шанс любому маргиналу. Шанс заявить о себе, вырваться из социальной ниши на солнечный простор успеха. Причем одним из лучших способов такой заявки, как ни парадоксально, является атака на принципы того общества, свободой которого они широко пользуются. Критика западного общества — любимая тема практически всех разновидностей маргиналов и представителей плебса. Причина, в общем-то, проста: в гражданском либеральном обществе, где права меньшинства защищены законом, их протесты воспринимаются всерьез. Поэтому всегда находятся адвокаты «восстающих», утверждающих в средствах массовой информации, что права их серьезно ущемлены. А значит, нарушен принцип гражданской свободы! И начинается… Начинает расширяться пространство демагогии.
Чтобы вознести себя на олимп, необходимо уметь использовать такой древний инструментарий и идеальное средство воздействия на широкие слои населения как идеологическая демагогия.
Демагогия выступает в двух основных разновидностях: демагогия как прием дискуссии, путем использование ложных логических оснований, и демагогия как способ политической борьбы. Посулы исполнить неисполнимое — один из инструментов политической демагогии. Но даже если обещания отчасти исполняются, то спешка приводит к новым, еще более сложным проблемам. Именно так получилось у Гитлера и Муссолини. И так происходит в наше время, только в качестве поля для демагогии выступают свободы.
Маргиналы проявляют себя не только в политике. Они вездесущи, и сфера культуры также для них желанна, как источник славы, денег и общественного влияния. Лучше о своих самоощущениях могут сказать сами люди, побывавшие в маргинальном состоянии.
Писатель Эдуард Лимонов стал известен благодаря скандальной повести «Это я — Эдичка», написанной в жанре «философской» эротики. В ней он отобразил себя и свое морально-этическое состояние периода безвестности, бесперспективности жизни. Позже автор писал о своем герое: «Был он очень одинок по причине того, что "выпал" из всех коллективов, в которых состоял до этого…лишившись опеки коллективов, он сделался смел, как крыса… Выпав из всех коллективов, человек испугался и завыл. Так как Эдичка обладал определенными литературными навыками и талантом, то вопли его сложились в литературное произведение… (В результате) появилась самая революционная русская книга, осмелившаяся нарушить все основные русские табу».
Статья «The absolute beginner или Правдивая история сочинения "Это я — Эдичка"», откуда взяты цитаты, появилась во время «перестройки». В ней Лимонов жаловался, что его «революционную» книгу не печатают, несмотря на провозглашенные свободы и гласность. Но пришло время нарушения «всех табу» и для России, книга была напечатана, но автор недолго купался в лучах славы тотального разрушителя. Вперед скоро вырвался В. Сорокин, у которого было одно преимущество перед Лимоновым — он выпускал книги-антитабу одну за другой со все большими дозами «антитабуизма». Литератор В. Ерофеев в статье «Русские цветы зла» так отозвался о прозе Сорокина:
«Принципиально отказываясь от звания писателя, Владимир Сорокин вместе с тем готов принять корону ведущего монстра новой русской литературы, а также ее небожителя. Строя тексты на отбросах социалистического реализма, он взрывает их неожиданным сломом повествования, матом, предельным сгущением текста-концентрата, состоящего из сексуальной патологии, тотального насилия, вплоть до каннибализма и некрофилии. Под коркой текста обнаруживается словесный хаос и бред… Тексты Сорокина похожи на мясо, из которого вытекла кровь и которое кишит червями. Это блюдо, приготовленное разочарованным романтиком, мстящим миру за его онтологическое неблаголепие, вызывает у читателя рвотный рефлекс, эстетический шок».
