Жизнь Иисуса - Ренан Эрнест Жозеф (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗

Однако перед своим довольно продолжительным последним пребыванием в Иерусалиме, окончившимся его смертью, Иисус попытался заставить выслушать себя. Он начал проповедовать; о нем заговорили; заговорили и о некоторых делах его, которые почитались чудесами. Но в результате не создалось ни церкви в Иерусалиме, ни группы иерусалимских учеников. Прекрасный учитель, прощавший всем грехи, лишь бы его любили, не мог найти особенного сочувствия в этом святилище суетных диспутов и устарелых жертвоприношений. Все ограничилось тем, что у него создались некоторые добрые отношения, плодами которых он впоследствии мог воспользоваться. Нет основания думать, что именно с той поры завязалось его знакомство с вифанской семьей, доставившее ему столько утешений среди тяжких испытаний последних месяцев его жизни. Но, быть может, тогда начались его отношения с Марией, матерью Марка, в доме которой несколько лет спустя происходило собрание апостолов, и с самим Марком [ 439]. Весьма рано также он обратил на себя внимание Никодима, богатого фарисея, члена синедриона, человека весьма уважаемого в Иерусалиме [ 440]. Этот, по-видимому, честный и добродетельный человек почувствовал влечение к молодому галилеянину. Не желая себя компрометировать, он пришел к Иисусу ночью и имел с ним весьма продолжительную беседу [ 441]. Без сомнения, он вынес из нее благоприятное впечатление, ибо впоследствии он защищал Иисуса от нападок своих собратьев (Ин.7:50 и сл.), а после смерти Иисуса мы видим, что он благочестиво заботится об останках своего учителя (Ин.19:39). Никодим не сделался христианином; он думал, что его положение обязывает его не присоединяться к революционному движению, которое еще не насчитывало выдающихся людей в числе своих приверженцев. Но он был очень дружески расположен к Иисусу и оказывал ему услуги, хотя и не был в состоянии спасти его от смертного приговора, который в ту эпоху, до какой мы теперь дошли в нашем рассказе, был уже как бы подписан.

Что касается знаменитых ученых своего времени, то Иисус, по-видимому, не имел с ними отношений. Гиллель и Шаммаи в то время уже умерли. Самым крупным авторитетом был тогда Гамалиил, внук Гиллеля. Это был человек либеральный и светский, преданный мирским наукам, склонный к терпимости благодаря своим связям с высшим обществом [ 442]. В противоположность фарисеям, которые ходили, набросив на голову покрывало или закрыв глаза, он смотрел на женщин, даже на язычниц [ 443]. Это ему прощалось, однако, так же как и знание греческого языка, ввиду его близости ко двору [ 444]. После смерти Иисуса он, говорят, выражал весьма умеренные взгляды насчет новой секты (Деян.5:34 и сл.). Из его школы вышел св. Павел (Деян.22:3). Но весьма вероятно, что Иисус никогда в ней не бывал.

Иисус вынес из Иерусалима по крайней мере одно убеждение, которое с тех пор крепко в нем укоренилось, что нечего и думать о соглашении с древним иудейским культом. Ему представлялось абсолютно необходимым уничтожение жертвоприношений, которые внушали ему такое отвращение, упразднение нечестивого и высокомерного священства, и в общем смысле, отмена Закона. С этого момента он является уже не реформатором, а разрушителем иудаизма. Некоторые из последователей мессианских идей уже допускали, что Мессия даст новый закон, который будет общим для всего мира [ 445]. Ессеи, которые были почти неевреи, тоже относились, по-видимому, равнодушно к храму и Моисеевым правилам. Но то была единичная смелая попытка, а не общепризнанная. Иисус первый осмелился сказать, что, начиная с него, или, вернее, начиная с Иоанна [ 446], Закон уже не существует. Если иногда он пользовался более скромными выражениями на этот счет [ 447], то единственно чтобы не слишком задевать установившиеся предрассудки. Но когда его вынуждали к тому, он приподнимал все завесы и объявлял, что Закон более не имеет никакой силы. В этом отношении он прибегал к сильным сравнениям: «Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани, – говорил он. – Не вливают также вина молодого в мехи ветхие» (Мф.9:16-17; Лк.5:36 и сл.). В смысле практическом это было его главным, мастерским, творческим деянием. Этот храм изгоняет из своей ограды всех неевреев высокомерными надписями, Иисус это отрицает. Этот сухой, узкий, немилосердный Закон создан только для сынов Авраама. Иисус утверждает, что каждый человек при добром желании, каждый, кто его принимает и любит, есть сын Авраамов (Лк.19:9). Расовая гордость представляется ему главным врагом, с которым следует бороться. Другими словами – Иисус уже не иудей. Он революционер до крайней степени; он призывает всех людей к культу, основанному на том их общем свойстве, что все они дети Божий. Он провозглашает права человека, а не права иудея; религию человека, а не религию иудея; освобождение человека, а не освобождение иудея (Мф.24:14; 27:19; Мк.13:10; 16:15; Лк.24:47). О, как все это далеко от Иуды Гавлонита, от Матфия Марголота, проповедовавших революцию во имя Закона! Основана религия человечества, но основана не на крови, а на сердце. Мир перерос Моисея; нет смысла в существовании храма, и он осужден бесповоротно.

Глава XIV.

Отношение Иисуса к язычникам и самарянам

Будучи последовательным в своих принципах, Иисус презирал все, что не было религией сердца. Суетные обрядности ханжей (Мф.15:9), внешний ригоризм, который ищет спасения в кривляний, имели в лице его смертельного врага. Он мало заботился о постах (Мф.9:14; 11:19). Он предпочитал жертвоприношению прощение обид (Мф.5:23 и сл.; 9:13; 12:7). Любовь к Богу, милосердие, взаимное прощение – вот весь его закон (Мф.22:37 и сл.; Мк.12:29 и сл.; Лк.10:25 и сл.). Что может быть менее связано со священством? Священник по самому своему назначению всегда побуждается к общественному богослужению, в котором его участие обязательно; он отвращает от личной молитвы, которая есть способ обходиться без него. Мы тщетно стали бы искать в Евангелии каких-либо религиозных обрядов, установленных Иисусом. Крещение для него имеет лишь второстепенное значение [ 448], что же касается молитвы, он требует только одного, чтобы она была от сердца. Как это всегда бывает, многие думали заменить у людей слабых духом истинную любовь к добру одними добрыми пожеланиями и воображали достигнуть Царства Небесного, называя Иисуса: равви, равви; он отвергал таких людей и говорил, что его религия заключается в делании добра (Мф.7:21; Лк.6:46). Часто он цитировал текст из Исайи: «Люди сии чтут меня языком, сердце же их далеко отстоит от меня» (Мф.15:8; Мк.7:6; ср. Ис.29:13).

Суббота была главным пунктом, на котором строилось все здание фарисейской мелочности и щепетильности. Это античное и превосходное учреждение сделалось поводом для жалких казуистических диспутов и источником тысячи суеверий [ 449]. Верили, что сама природа соблюдает субботу; все перемежающиеся источники считались «субботниками» [ 450]. Иисус очень любил побивать своих противников на этом пункте (Мф.12:1-14; Мк.2:23-28; Лк.6:1-5; 13:4 и сл.; 14:1 и сл.). Он открыто нарушал субботу и на упреки, которые ему делали по этому поводу, отвечал тонкими насмешками. На еще более высоких основаниях он презирал целую кучу современных правил, прибавленных к Закону преданием и поэтому наиболее милых сердцу ханжи. Омовения, чересчур мелочная разборчивость в отношении того, что чисто и нечисто, встречали в нем беспощадного врага: «Можете ли вы тоже омыть вашу душу? – говорил он. – Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из его сердца». Фарисеи, проповедники этого лицемерия, были мишенью всех его ударов. Он обвинял их в том, что они выходят за пределы Закона, выдумывают неисполнимые правила, чтобы создать для людей случаи согрешить: «Слепые, вожди слепых, – говорил он, – а если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму». «Змии, порождения ехиднины, – прибавлял он, – они говорят только о добром, а внутри злы; они заставляют лгать пословицу: от избытка сердца говорят уста» (Мф.12:34; 15:1 и сл.; 15:12 и сл.; 23, полностью; Мк.7:1 и сл.; 7:15 и сл.; Лк.6:45; 11:39 и сл.).