История русского народа в XX веке (Том 1, 2) - Платонов Олег Анатольевич (электронные книги без регистрации txt) 📗

В 1904 году «Освобождение» опубликовало фальшивый циркуляр Плеве, якобы призывавший к погромам. Уже давно установлено, что это фальшивка, но леволиберальная печать самым бесстыдным образом продолжала ссылаться на него. Этика «освободителей» допускала использование любой лжи в отношении тех, кто объявлялся реакционером. Весьма показательна кампания лжи и клеветы против Иоанна Кронштадтского и многих православных священников, которым обычно приписывали заготовленный набор обвинений в обмане, развратной жизни и корыстолюбии.

Очень большое распространение имело жульничество при помощи фотомонтажа. Среди народа распространялась масса фотокарточек, в которых, например, изображалось избиение студентов казаками. Карточки выдавались за моментальный снимок с натуры. На самом деле это были рисунки, снятые фотоаппаратом, распространялись также «фотографии» Распутина с женщинами в постели, представлявшие обыкновенный фотомонтаж.

Убийство своих политических оппонентов как форма борьбы фактически признавалось большинством антирусских партий. Хотя не все они высказывались об этом откровенно, но большинство допускало как исключительную необходимость в борьбе с царской властью. Так, в подготовке к убийству великого князя Сергея Александровича наравне с эсеровскими боевиками так или иначе приняли участие социал-демократы, кадеты, сионисты и т.п. Об этом подробно рассказывает террорист Б. Савинков в своих воспоминаниях. Характерна сцена получения им данных о жизни предполагаемой жертвы от одного князя-либерала, будущего видного члена кадетской партии, заявившего ему, что «убийство великого князя – акт первостепенной политической важности, что он от всей души сочувствует нам и в самом ближайшем будущем даст ценные и точные указания». 133

Одной из первых легальных форм организации антирусских сил были студенческие землячества. В 90-х годах они плодились как грибы. Заправляли в них разного толка социалисты от народников до социал-демократов. Никакой реальной помощи студентам они не оказывали. Цель объединений была чисто политическая. Как отмечал один из членов Совета этих землячеств, главное было «копить силы, поддерживать в студенчестве дух общего протеста; постоянно связывать положение дел в университете с общим положением в России; твердить и твердить студенческой массе, что без общеполитического кризиса в России немыслимо изменение к лучшему и академических порядков; выжидать благоприятного момента, когда можно будет выступить разом всем университетам с шансами превратить это общеуниверситетское движение в общегражданское, широко общественное и даже народное, – таков был наш лозунг». 134

В 1899-1900 годах в Петербурге и ряде других городов России проводятся студенческие забастовки, имевшие чисто политический характер. Забастовки, по словам военного министра Куропаткина, проводила «та темная, чуждая науке политическая сила, которая, сама оставаясь в стороне, быть может, руководит всем». Наличие тайной организации студенчества, поставившей себе целью борьбу с существующим строем, подтвердила и специальная комиссия профессоров Московского университета. Организаторы забастовки надеялись, что студенческие беспорядки смогут перекинуться и в другие области жизни, рассчитывали «раскачать» рабочих и даже крестьян. Однако надежды тайных сил не оправдались. Общество оказалось достаточно стабильным и не поддалось на провокации, хотя образованное общество в своей значительной части было на стороне забастовщиков. Организаторам беспорядков удалось провести несколько митингов в общественных местах Москвы и Петербурга. В последнем им удалось собрать у Казанского собора толпу из нескольких тысяч человек, среди которых было множество революционных провокаторов, пытавшихся вызвать эксцессы со стороны войск, но тогда это у них не получилось. 135

Революционное движение было наводнено провокаторами, а точнее – агентами, ведшими двойную-тройную игру: официально сотрудничая с полицией, они на самом деле использовали ее для осуществления своих антирусских планов. Состоя в различных нелегальных организациях, они, когда это было им нужно, выдавали полиции «собратьев по борьбе», но чаще всего использовали их в своих интересах для различных махинаций и убийств людей, стоявших на принципах сохранения основ, традиций и идеалов России. Так, известный провокатор Азеф Евно Фишель, один из организаторов партии эсеров, член ее ЦК и руководитель Боевой организации, на самом деле использовал эту партию для осуществления преступных планов сил, стоявших за его спиной. В 1901 году он выдал полиции съезд своих соратников-эсеров и одновременно в 1904-1905 годах вместе с ЦК партии эсеров подготовил и осуществил убийства государственных деятелей – министра внутренних дел В.К. Плеве и великого князя Сергея Александровича. В 1908 году Азеф «сдал» в полицию несколько своих товарищей-боевиков и вместе с тем продолжил участие в организации убийств русских государственных деятелей. Аналогичную роль играл и убийца Столыпина Мордка Богров, который свои националистические устремления скрывал, служа в полиции секретным агентом, выдавая, когда ему надо, своих «товарищей по партии».

Немало провокаторов работало и в большевистской фракции. Чего стоит хотя бы Малиновский, член ЦК РСДРП, один из ближайших соратников Ленина, руководитель большевистской фракции в Государственной Думе. В течение семи лет он составлял донесения в полицию и вместе с тем вел активную революционную борьбу.

Уникальным опытом провокаторства была деятельность «Общества рабочих механического производства» в Москве и Петербурге, созданного полковником полиции С.В. Зубатовым; продолжателем этого общества стало «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Петербурга», которое с 1904 года возглавил агент полиции священник Г. Гапон.

Сегодня точно установлено, что в рядах главных революционных партий (прежде всего в РСДРП) действовало около 2070 штатных секретных сотрудников, не считая «штучников», поставлявших сведения эпизодически. 136 Таким образом, по крайней мере каждый пятый «профессиональный» революционер по совместительству «подрабатывал» в полиции. Видимо, близок к истине был князь Голицын, который в записке, переданной Николаю II, писал, что «нет такого социал-демократа или социал-революционера, из которого за несколько сот руб. нельзя было бы сделать агента Охранного отделения». 137

По традициям революционной среды половые отношения между мужчиной и женщиной носили беспорядочный характер. Под предлогом того, что надо все силы отдать революции, отвергались законный брак и семья и принимался так называемый натуральный брак, т.е. сожительство, как в природе, то с одним, то с другим. Детей же отдавали на воспитание чужим людям или родственникам.

Время от времени в революционной среде проводились кампании по выявлению провокаторов. Носили они характер внутренних склок и сведений счетов. На друг друга сыпались обвинения в провокаторстве. Тогда за дело принимались «профессиональные» специалисты по провокаторам. Самыми знаменитыми из них были Бакай и Бурцев.

Один из них, бывший полицейский осведомитель М.Е. Бакай; по собственному желанию тот поступил секретным сотрудником в Охранное отделение, где занимался разными махинациями, используя полученные там секретные сведения в личных интересах. В Екатеринославе открыл революционную, а отчасти и боевую организацию, выдал типографию в Чернигове, раскрыл целую группу революционеров, арестованных в разных местах России, в Варшаве раскрывает польскую террористическую организацию и одновременно проводит махинации с двумя евреями, Зегельбергом и Пинкертом, – они, пользуясь его осведомленностью, узнают о делах, которые направляются к прекращению, и, соображая, какие лица должны быть скоро освобождены из-под ареста, начинают вымогать у родственников этих лиц крупные суммы денег, якобы за их освобождение из-под ареста. Разоблаченного на этом деле Бакая увольняют в отставку, но тот, не теряя духа, сразу же переходит на сторону революционеров, бежит за границу, начинает приторговывать секретными сведениями, ему лично известными, принимая заказы на разоблачение «провокаторов».