Морская война - Коломб Филип Хоуард (читать полную версию книги txt) 📗

Главная станция английского флота была около мыса Сан-Себастиан, и там 30 мая лорд Кейт услыхал, что французский флот из 22 линейных кораблей вышел 27-го числа из Тулона под командой адмирала Брюи. Лорд Кейт сделал теперь странный шаг: последовал сам на Тулон. Я говорю «странный шаг» потому, что было опасение соединения неприятельских сил в Картахене; это движение давало к тому возможность теперь более, чем когда-либо. Запереть порт Картахену в надежде встретить и сразиться с французами, прежде чем они могли бы получить подкрепление от испанцев, – вот что имело очевидную возможность успеха, между тем как плавание к Тулону после выхода оттуда французов уже не представлялось возможным.

В то время как англичане не последовали до очевидности настоятельному образу действий, французы также упустили случай воспользоваться не менее очевидно выгодным маневром, именно: сделав обход флота лорда Кейта к востоку, направиться в Картахену не с севера, а с запада. Обстоятельства привели их к заливу Вадо близ Генуи, и это особенно благоприятствовало восточному обходу, который не был сделан.

Лорд Кейт остановился за Тулоном около Фрежу, где 5 июля узнал, что французы стоят на якоре в заливе Вадо, и сейчас же двинулся туда. Но 8-го числа, не дойдя 90 миль до цели, он получил приказание от лорда Сент-Винсента, который еще не покинул Менорки для отбытия в Англию, вернуться в залив Розас близ мыса Сан-Себастиана, с целью застигнуть французский флот. Это распоряжение относится к числу таких, которые иногда и имеют место, но которые всегда должны считаться необъяснимыми: как же в самом деле лорд Кейт мог застигнуть французский флот, когда знали, что он находится в море, и полагали его на пути в Картахену. Взгляд на карту никак не может дать даже самого отдаленного намека на то, ради чего можно бы было сделать подобное распоряжение. Еще более приводит в недоумение то обстоятельство, что лорд Кейт, имея точные известия о присутствии французов в 90 милях от него, в заливе Вадо, и зная, что это не могло быть известно лорду Сент-Винсенту, так поспешно повиновался приказанию, поскольку оно касалось прекращения преследования им французов, а не немедленного возвращения в бухту Розас… В конце концов он направился к Менорке. В тот же день, когда Кейт повернул обратно в исполнение приказания (Сент-Винсента, французский флот также повернул обратно от Генуи в Картахену. Таким образом, вместо того чтобы направить свой курс в безопасную для него сторону на восток, он последовал за лордом Кейтом и, сам того не зная, из преследуемого сделался преследующим.

Результатом обратного движения Кейта было то, что необдуманный поворот Брюи в виду Тулона не принес ему никакого вреда [64]. Он пересе путь лорда Кейта в тылу его флота и 23 июля благополучно добрался до Картахены, где таким образом составилась сила приблизительно из 40 линейных кораблей, готовых выступить в море.

Между тем лорд Кейт, после довольно бесцельного блуждания в течение нескольких недель по Лионскому заливу, был принужден вернуться за водой к Менорке. Здесь 7 июля к нему присоединился отряд из Канала, увеличив его силы до 31 линейного корабля, и здесь он узнал, как две недели тому назад случилось то, предотвращение чего было его единственной целью, а именно соединение испанского и французского флотов у него в тылу, в Картахене. Мало того, здесь его известили, что 24 июня этот самый соединенный флот вышел из Картахены и был теперь на пути к выходу из Средиземного моря.

Итак, неудача сменялась неудачей. Само подкрепление, отделенное флотом Канала, представляло собой теперь бесцельную потерю для последнего. Отряд был отвлечен от пункта, который надо было защищать, и послан к пункту, в котором не надо было опасаться атаки. 40 неприятельских линейных кораблей и соответствующее число фрегатов стремились скорее захватить командование Английским каналом и привести в исполнение грандиозный план вторжения. Неприятелю предстояло встретить и «устранить» с пути только слабые британские эскадры; единственная же сила, которой он мог действительно опасаться, была от него на расстояний двух недель плавания. Лорду Кейту ничего больше не оставалось, как последовать за неприятелем с полной скоростью, что он и сделал. Соединенные флоты, после такого удачного маневра, который совершился скорее благодаря их счастью и ошибке противника, чем собственному их расчету, прибыли 12 июня в Кадис и вышли оттуда 21-го, представляя собой красивое зрелище, 59 кораблей, из которых 40 были линейные.

Флот лорда Кейта, только отчасти успев запастись водой в порту Маон, принужден был пополнить необходимый запас ее в Тетуане и достиг Гибралтара только 29 июля, т.е. как раз на три недели позже франко-испанского флота и неделей позже того, как последний покинул Кадис для следования в Брест.

Пока совершались эти бесцельные движения британцев в Средиземном море, лорд Бридпорт стоял без всякого дела со своими 26 кораблями в заливе Бантри, ожидая неприятельский флот, которого он ни разу еще не встретил. И, таким образом, удаление на северо-запад одной части британского флота и на юго-запад другой его части делало для 5 испанских кораблей, которые в конце апреля вышли из Ферроля, весьма легким следование в Рошфор. Но здесь счастье, до сих пор благоприятствовавшее неприятелю, покинуло его. Эти пять кораблей никак не могли присоединиться к своим товарищам в Бресте, и, хотя там развевалось уже 90 вымпелов, упомянутые корабли были вынуждены вернуться обратно в Ферроль, где и простояли до конца года.

Положение вещей было теперь таково, что в Бресте образовалась сила, безусловно подавляющая, если бы она была двинута на целесообразные операции для осуществления конечной идеи вторжения, а далеко от этого порта, совсем на другом конце линии, находился тот гений, которого считали единственным лицом, компетентным управлять такими силами. Гений спешил обратно во Францию, куда вступил, однако, не раньше 9 октября – число, которое может считаться началом водворения полного спокойствия по всей операционной линии до конца года.

На севере британцы были счастливее. Несмотря на потери в Кампердауне, голландский флот оставался еще очень сильным. В Текселе было 8 линейных кораблей, в Амстердаме и в Мейзе 8, кроме фрегатов и других мелких судов. Но, с другой стороны, было известно, что в Голландии образовалась все более и более увеличивающаяся партия, безусловно враждебная республиканским стремлениям и гегемонии Франции. Флот уже не с такой охотой, как прежде, изъявлял готовность тратить свои силы в стремлении достигнуть цели, к которой он не имел ни малейшего расположения. Результатом таких условий было то, что когда в августе и сентябре английские сухопутные силы овладели Гельдером, отряд в 8 линейных кораблей и фрегатов, находившийся в Текселе, без выстрела сдался адмиралу Митчелу как представителю принца Оранского. Вот какое сравнение рисуется в моей голове, как иллюстрация различных операций по всему неприятельскому берегу, от Тулона до Гельдера: они уподоблялись тлеющему огню, который вспыхивает временами то там, то сям, но каждый раз тушится зорко наблюдающими за ним пожарными. Огонь потух к концу 1799 г. и в течение 1800 г. оставался, по-видимому, потушенным, пока не вспыхнул опять сначала, казалось, одиночной вспышкой в Бресте, где таилась настоящая сила его.

Но пока внимание сосредоточилось в этом направлении, огонь внезапно вспыхнул совсем в другом месте, за пределами старого огня: образовалась конфедерация между северными державами – Россией, Данией и Швецией – против Англии, грозя сделаться самым серьезным и опасным затруднением для последней в течение всего хода великой борьбы. Нет необходимости разбирать здесь политику и события, которые привели к сражению в Копенгагене и расстроили конфедерацию так же быстро, как она образовалась.

Когда это произошло, неприятель обратил все свое внимание на стремление на увеличение и улучшение флотилии; он производил различные опыты и упражнения, насколько это было, конечно, возможно, в присутствии массы британских крейсеров, постоянно мешавших ему и следивших за всеми его движениями и приготовлениями ко дню переправы великой силы. Амьенский мир, однако, остановил на время всякого рода операции, и Англия осталась все еще не побежденной, не потревоженной вторжением неприятеля и все еще командующей морем.