Россия и борьба Греции за освобождение. От Екатерины II до Николая I. Очерки - Арш Григорий Львович
Прибывшие в июне 1829 г. в Константинополь посол Великобритании Р. Гордон и посол Франции А. Гийемино вступили в переговоры с Портой об «умиротворении» Греции. Первоначально они не дали результата, однако уже 15 августа 1829 г. Порта заявила о с воем признании Лондонского договора 1827 г., правда, только в рамках Лондонского протокола от 16 ноября 1828 г. [340] Столь быстрый и неожиданный поворот был связан с катастрофическим ухудшением военной ситуации для Османской империи. Летом 1829 г. русские войска разбили в сражении при Кулевче армию великого визиря, преодолели Балканы и начали быстро продвигаться к Константинополю. 20 августа 1829 г. по н. ст. был взят Адрианополь. Таким образом, лишь после тяжелых поражений в войне с Россией султан Махмуд II перестал считать греков бесправной «райей».
30 августа 1829 г. по н. ст. в Адрианополе начались русско-турецкие мирные переговоры [341]. Учитывая упорное нежелание Порты урегулировать греческий вопрос в ходе прежних переговоров с союзными правительствами, в Петербурге включили его в число тех, которые могли быть решены только в результате военного поражения Османской империи. Незадолго до мирных переговоров в Адрианополе К. В. Нессельроде обращал на это особое внимание И. И. Дибича [342]. После начала мирных переговоров Порта, следуя своей тактике уверток и проволочек, настаивала на исключении из проекта мирного договора статьи Х, посвященной греческому вопросу. В этих маневрах Порту поддержали Гийемино и Гордон, опасавшиеся, что включение «греческой» статьи в договор усилит роль России в освобождении Греции. И. И. Дибич категорически отверг эти требования. В своей депеше от 30 августа (11 сентября) 1829 г. он писал К. В. Нессельроде, что «касательно ст. Х, имеющей отношение к Греции, я сохраню ее в целости и не отступлю ни в коем случае». Статья Х подписанного в Адрианополе 14 сентября 1829 г. мирного договора между Россией и Османской империей [343] содержала обязательство Порты признать положения Лондонского договора от 6 июля 1827 г. и протокола от 22 марта 1829 г. Благодаря этой статье Адрианопольский договор занимает особое место в дипломатической истории греческого вопроса – впервые в международном акте Порта была вынуждена признать самостоятельное политическое существование Греции. Греческий историк А. Вакалопулос так оценивает значение русско-турецкой войны 1828–1829 гг. и Адрианопольского договора для освобождения Греции: «Адрианопольский договор справедливо считается второй дипломатической акцией, создавшей Греческое государство. Если протокол от 22 марта определил его размеры, то договор от 14 сентября дал ему жизнь и место среди европейских государств. Таким образом, русско-турецкая война, которая вызвала такое беспокойство в политической атмосфере Европы, разрубила мечом гордиев узел бесконечных переговоров и санкционировала освобождение Греции» [344].
Включение статьи Х в Адрианопольский договор вызвало резкий протест кабинета Веллингтона, усмотревшего в этом претензию России на исключительную роль в греческом урегулировании. Конфликт достиг такой остроты, что создалась угроза разрыва дипломатических отношений между Россией и Великобританией. В этой обстановке уполномоченные российского правительства на Лондонской конференции Х. А. Ливен и А. Ф. Матушевич предложили признать Грецию независимой, но в урезанных границах, совместным решением трех держав. Компромисс этот оказался приемлемым для английского правительства, стремившегося ограничить территориальные размеры Греческого государства. 3 февраля 1830 г. представители Великобритании, России и Франции подписали в Лондоне новый протокол по греческому вопросу [345]. Греция объявлялась независимым государством, однако с сокращенными по сравнению с протоколом от 22 марта 1829 г. территориальными рамками. Сухопутная граница устанавливалась по линии устьев рек Аспропотамос и Сперхиос, что оставляло под османским господством еще около 100 тыс. греков. Греция объявлялась монархией с наследованием по праву первородства. Греческая корона была предложена принцу Леопольду Саксен-Кобургскому. 24 апреля 1830 г. Порта сообщила о своем согласии с условиями Лондонского договора от 3 февраля. Свою роль сыграло здесь решение Николая I сократить размер причитавшейся с Порты военной контрибуции на 1 млн голландских дукатов в обмен на признание ею нового соглашения держав по греческому вопросу. Хотя Греция тоже формально согласилась с протоколом от 3 февраля 1830 г., его положения по территориальному вопросу вызвали здесь сильное недовольство. Греческое правительство также не могло согласиться с тем, что жизненно важные для Греции решения принимались без какого-либо участия ее представителей. Дополнительный свет на отношение в Греции к февральскому протоколу 1830 г. и возникшие в связи с этим сложности во взаимоотношениях Греции и России проливают неизвестные до сих пор российские дипломатические документы. Они еще раз свидетельствуют, что Каподистрия, несмотря на свои давние и прочные связи с петербургским двором, всегда на первое место ставил национальные интересы Греции. В письмах к правительству России и к избранному державами греческому монарху глава временного правительства Греции подчеркивал право греков самим распоряжаться своей судьбой [346]. Каподистрия считал, что принц Леопольд перед принятием греческой короны должен заявить о своем признании конституционных основ греческого государства и гарантии законных прав граждан всех сословий. Кроме того, Каподистрия послал кандидату на греческий престол памятную записку греческого Сената, где доказывалось, что установленные Лондонским протоколом от 3 февраля 1830 г. границы Греции станут источником больших бедствий и затруднений для греческого населения. Обращения греческого правителя и Сената к Леопольду Саксен-Кобургскому стали если не основанием, то предлогом для отказа его от греческой короны. Реакция в Санкт-Петербурге на действия греческих властей была бурной. Протокол от 3 февраля 1830 г. рассматривался в посланиях вице-канцлера правителю Греции как максимум того, что Россия могла сделать в тех условиях для греков [347]. Однако этот протокол не стал последним словом держав в деле «умиротворения» Греции после официального отказа в мае 1830 г. принца Леопольда Саксен-Кобургского от греческой короны члены тройственного союза возобновили свои совещания по Греции. Результатом этих совещаний стала Лондонская конвенция от 7 мая 1832 г., определившая статус Греции как «независимого монархического государства» с наследственным королем Оттоном, сыном баварского короля Людвига I, и «под гарантией трех дворов». В том же 1832 г., 21 июля, в Константинополе было подписано соглашение между представителями трех держав и Порты, по которому в обмен на компенсацию в 40 млн пиастров султанское правительство согласилось признать северную границу с Грецией по линии Арта – Волос. Но и эта граница, определенная в свое время Лондонским протоколом от 22 марта 1829 г., оставила под чужеземным игом многие греческие области. Потребовалось почти столетие упорной борьбы Греческого государства и населения порабощенных областей, прежде чем они воссоединились с Грецией.
Несмотря на то, что Греческая революция 1821–1829 гг. не решила полностью задач национального освобождения, создание самостоятельного государства имело огромное значение для греческого народа, для его национального и социального прогресса. Революция стала и важной вехой в борьбе европейских народов, особенно балканских, за национальное освобождение, против тирании и реакции. Победа революции была достигнута прежде всего в результате самоотверженных усилий всего греческого народа, его военных и политических руководителей, среди которых выдающееся место принадлежит Иоанну Каподистрии. Существенный вклад в освобождение Греции и создание Греческого государства внес и тройственный союз Великобритании, России и Франции, образовавшийся в результате Лондонского договора 1827 г. Речь идет не только о военных акциях союзных держав – Наваринской битве, русско-турецкой войне, высадке французского корпуса в Морее, – но и об их дипломатической деятельности. Между союзными державами, в первую очередь Россией и Великобританией, существовали глубокие противоречия. Тем не менее их дипломаты сумели определить баланс взаимных интересов и общие выгоды участников союза, позволившие его сохранить, несмотря на острые конфликты между петербургским и сент-джеймсским кабинетами. Выработанные в ходе длительных и напряженных переговоров представителей Великобритании, России и Франции договоры и протоколы по греческому вопросу создали международно-правовую основу существования независимого Греческого государства.
