Великая Отечественная. Хотели ли русские войны? - Солонин Марк Семенович (лучшие книги txt) 📗
13 июня Жуков и Тимошенко попросили разрешения у Сталина привести войска приграничных военных округов в полную боевую готовность и развернуть первые эшелоны по плану прикрытия. Проведение в жизнь этого решения позволяло в определенной степени дать шанс войскам встретить противника, как говорится, во всеоружии. Но Сталин обещал подумать.
Почему же Сталин не верил в возможность нападения Германии? Во-первых, внешняя и военная разведки, если судить по опубликованным сведениям, сообщали несколько различных сроков нападения, которые (кроме 22 июня) не сбылись. Во-вторых, сыграла свою роль кампания по дезинформации советского руководства. В Германии распространялись слухи: Сталин приедет в Берлин, шьют уже красные флаги для встречи, предстоит скорое вторжение в Англию. 13 июня в газете «Фелькишер беобахтер» была напечатана статья имперского министра пропаганды Й. Геббельса под названием «Крит как пример», которая должна была создать впечатление о том, что высадка немецких парашютистов на Крит является репетицией атаки на Великобританию. Газета была сразу же конфискована. Геббельс 14 июня отмечал в своем дневнике: «Английское радио уже заявило, что наши выступления против России — пустой блеф, за которым скрывается наша подготовка к вторжению (на Британские острова. - Авт.). Такова и была главная цель. В мировых новостях царит полнейшая неразбериха»[103].
В тот день, когда Геббельс радовался тому, что дезинформация советского руководства сыграла свою роль, в «Правде» было опубликовано сообщение ТАСС. В нем объявлялось, что все слухи о намерении Германии порвать пакт о ненападении и совершить нападение на Советский Союз лишены основания. К великому сожалению, оно только дезориентировало командиров Красной армии и притупляло их бдительность. Все эти просчеты в оценке международной обстановке и заигрывание с нацистской Германией роковым образом обернулись против Советского Союза.
Времени на то, чтобы подготовиться к отражению возможной агрессии уже не было. Последующие шаги высшего военного руководства Красной армии не могли предотвратить надвигающуюся над приграничными военными округами катастрофу. Так, с середины июня в некоторых соединениях были выданы боеприпасы, отменены отпуска личному составу, началось строительство командных пунктов. В войсках велась отработка «Плана-инструкции по подъему войск по боевой тревоге».
14 июня командующий Одесским военным округом генерал-полковник Я.Т. Черевиченко получил указание о выделении управления 9-й армии во главе с командующим округом с выводом его в Тирасполь. Командующий Прибалтийским Особым военным округом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов 15 июня потребовал максимально повысить боеготовность частей и рассредоточить авиацию. Согласно этому приказу, командиры стрелковых дивизий должны были разработать планы обороны своей полосы, а заготовку противотанковых мин и проволочных заграждений перед передним краем производить с таким расчетом, чтобы минное поле по особому приказу в случае необходимости могло быть установлено в течение 3 часов. Одновременно приказывалось тщательно проработать план противовоздушной обороны, замаскировать самолеты, танки и артиллерию. Все эти мероприятия предписывалось выполнить к 25 июня.
17 июня нарком государственной безопасности СССР В. Н. Меркулов направил в ЦК ВКП(б) и СНК СССР сообщение, в котором, ссылаясь на источник, работающий в штабе германской авиации, отмечал:
«1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время.
2. В кругах штаба авиации сообщение ТАСС. воспринято весьма иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может».
В сообщении говорилось, что объектами налетов германской авиации в первую очередь явятся электростанция «Свирь-3», московские заводы, производящие отдельные части к самолетам (электрооборудование, шарикоподшипники, покрышки), а также авторемонтные мастерские. В военных действиях на стороне Германии может принять активное участие Венгрия.
На препроводительной записке к сообщению Сталин нанес резолюцию: «Т-щу Меркулову. Можете послать ваш “источник” из штаба Герм. авиации к е. матери. Это не “источник”, а дезинформатор. И. Ст.»[104].
Между тем в Главное разведывательное управление продолжали поступать сведения одно тревожнее другого. 19 июня советский резидент в Риме Г. И. Рогатнев получил от ценнейшего агента сообщение: «Германия нападет на СССР в интервале между 20 и 25 июня». Одновременно агент «Брайтенбах» на внеочередной встрече с сотрудником берлинской резидентуры Б. Н. Журавлевым сказал:
«Германия нападет на СССР 22 июня после 3 часов утра»[105]. В тот же день, 19 июня генерал армии Жуков направил командующим войсками приграничных военных округов телеграммы с указанием наркома обороны о выводе фронтовых и армейских управлений на полевые пункты. Командующему Киевским особым военным округом предписывалось к 22 июня вывести управление фронта (Юго-Западного. — Авт.) в Тернополь с соблюдением строжайшей тайны. Фронтовое управление Северо-Западного фронта во главе с командующим Прибалтийским особым военным округом 22–23 июня должно было прибыть в Паневежис, а Западного фронта — в Обуз-Лесна. Одновременно начальник Генштаба поставил задачу в двухнедельный срок отработать вопросы взаимодействия с флотом в соответствии с планом прикрытия.
В целях маскировки аэродромов маршал Тимошенко 19 июня потребовал к 1 июля «засеять все аэродромы травами под цвет окружающей местности, взлетные полосы покрасить и имитировать всю аэродромную обстановку соответственно окружающему фону». Категорически запрещалось линейное, скученное расположение самолетов, приказывалось обеспечить их рассредоточение, провести к 1 июля маскировку складов, мастерских и парков, организовать к 5 июля в каждом районе авиационного базирования по 8-10 ложных аэродромов с макетами самолетов. К 15 июля предписывалось завершить все работы по маскировке артиллерийских и мотомеханизированных частей [106]. Флоты и флотилии получили предписание о переходе в оперативную готовность № 2.
Сроки, которые определил нарком обороны, показывают, что он не располагал сведениями от советской резидентуры о возможном нападении на Советский Союз в период с 20 по 25 июня. Иначе было бы неразумным ставить такие сроки. Кто же будет засевать аэродромы травами и красить взлетные полосы в условиях, когда противник уже перешел в наступление?
После того, как Сталин узнал о мероприятиях в Прибалтийском Особом военном округе, он вновь устроил очередной разнос Тимошенко и Жукову. В результате начальник Генштаба 20 июня направил командующему войсками округа генерал-полковнику Кузнецову телеграмму с требованием отменить приказ о приведении в боевую готовность системы противовоздушной обороны, так как оно вызывает различные толки и нервирует общественность. В тот же день управление 9-й армии Одесского военного округа было поднято по тревоге и под видом командно-штабных учений к исходу дня развернуло командный пункт в заранее оборудованном на случай войны районе, установив связь с соединениями, включенными в состав армии[107].
Чем быстрее приближалось время, определенное Гитлером для начала операции «Барбаросса», тем тревожнее становились донесения, поступавшие в Генеральный штаб от приграничных военных округов. В 22 часа 21 июня начальник штаба Прибалтийского Особого военного округа генерал П. С. Кленов сообщил в Генштаб, что немцы закончили строительство мостов через Неман, а гражданскому населению приказали эвакуироваться не менее чем на 20 км от границы, «идут разговоры, что войска получили приказ занять исходное положение для наступления» [108]. Начальник штаба Западного особого военного округа генерал В. Г. Климовских докладывал, что проволочные заграждения немцев, еще днем, стоявшие вдоль границы, к вечеру сняты, а в лесу, расположенном недалеко от границы, слышен шум моторов. Начальник штаба Киевского Особого военного округа генерал М. А. Пуркаев, сообщил о перебежчике, заявившем, что немецкие «войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня».
