На грани риска (сборник) - Волович В Г (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
- Момент, - сказал Яцун, вставая из-за стола.
Через несколько минут он вернулся, бережно держа старенький, видавший виды инструмент.
Я накинул ремень на плечо и потянул за меха. Аккордеон отозвался хриплым, простуженным голосом.
- Ну вот, сами видите. Не получается музыка.
- Да ты не стесняйся, мы в музыке не шибко разбираемся, - подбодрил меня Бабенко.
- Да я и не стесняюсь. Разве что одной правой рукой попробовать?
- Зачем одной правой? Давай, Саша, держи аккордеон крепче, я буду меха тянуть, а ты, Виталий, орудуй двумя руками, как на пианино, - сказал Бабенко и хорошо поставленным голосом профессионального конферансье объявил: - "Марш дрейфунов", слова Воловича, музыка народная.
После исполнения благодарные невзыскательные слушатели наградили меня аплодисментами. Первый успех подбодрил меня, и я, лихо барабаня по клавишам, исполнил еще несколько песен из полярного репертуара.
- А где "Полярная маркиза"? - сказал Трешников и, улыбнувшись, искоса поглядел на Костю Курко.
- Ну, уж это совсем ни к чему, - пробурчал Константин Митрофанович, нечего старое ворошить.
- "Маркизу", давай "Маркизу", - поддержало Трешникова несколько голосов.
Эта песня имела свою любопытную предысторию.
12 июля 1950 года на дрейфующей станции СП-2 случилось ЧП. От неисправного керогаза вспыхнула палатка радиостанции. Потушить пожар удалось не сразу, и от рации остались "рожки да ножки". Правда, нашим умельцам К. М. Курко, В. Г. Канаки и М. С. Комарову после долгих трудов удалось собрать новый передатчик, но происшествие это еще долго оставалось предметом разговоров и шутливых подначек.
Прошло несколько месяцев, и вот, готовя обед в заледеневшем камбузе, куда радисты, чтобы поднять мой поварской дух (тогда я был по совместительству поваром станции) и скрасить мою жизнь музыкой, провели радио, я услышал голос Леонида Утесова. Он исполнял известную французскую песенку "Все хорошо, прекрасная маркиза".
Еще не успели смолкнуть последние такты музыки, как я, схватив карандаш, стал набрасывать на клочке бумаги слова песни, идея которой созрела мгновенно. В основу ее легло летнее пожарное происшествие. Строфы рождались легко, и скоро я напевал во весь голос, аккомпанируя себе ударами кухонного ножа по разделочной доске: "Все хорошо, тепло и безопасно, работа в меру нелегка, дела идут у нас почти прекрасно, за исключеньем пустяка. Случилось маленькое горе: чехол спалили на моторе. А в остальном на льдине в океане все хорошо, все хорошо".
За ужином песня была исполнена и с одобрением воспринята всеми слушателями, за исключением Кости Курко, который возмущенно заявил, что смеяться над чужой бедой - грех.
- Ну, что же, "Маркиза" так "Маркиза",- согласился я. - Только пару слов для разъяснения. Идет радиоразговор между начальником Главсевморпути и начальником дрейфующей станции СП-2 Михаилом Михайловичем Сомовым, он же Мих-Мих.
Дмитриев потянул меха.
Алло, Мих-Мих! Какие вести?
Как на дрейфующей дела?
Надеюсь, все идет без происшествий
И льдина верная цела?
Все хорошо, тепло и безопасно,
Работа в меру нелегка,
Дела идут у нас почти прекрасно,
За исключеньем пустяка.
Случилось маленькое горе.
Чехол спалили на моторе
А в остальном на льдине в океане
Все хорошо, все хорошо.
Но как движок полярною зимою
Работать будет без чехла?
Ответьте нам короткой докладною
Потеря как произошла?
Все хорошо, тепло и безопасно,
Работа в меру нелегка,
Дела у нас идут почти прекрасно,
За исключеньем пустяка.
И что чехол - не в нем терзанья,
Сгорел движок до основанья.
А в остальном на льдине в океане
Все хорошо, все хорошо.
Алло, алло! Главсевморпуть в волненье.
Удар полученный жесток.
Без промедленья шлите объясненья:
Как погорел у вас движок?
Все хорошо, тепло и безопасно,
Работа в меру нелегка,
Дела у нас идут почти прекрасно,
За исключеньем пустяка.
И что движок - Не в этом дело,
Радиостанция сгорела.
А в остальном на льдине в океане
Все хорошо, все хорошо.
Алло, Мих-Мих, Главсевморпуть в печали,
Всему начальству тяжело.
Как вы в беду ужасную попали?
Как это все произошло?
Мы получили важное сообщенье,
Что скоро будет самолет,
И, как один, оставив помещенье,
Ушли с лопатами на лед.
Мы чистили аэродром,
Как вдруг раздался страшный гром,
Рвануло где-то по краям,
И льдина лопнула к чертям.
Дошел до рации толчок,
На керогаз упал мешок,
И запылал в один момент
За ним палаточный брезент.
Мы были в дальней стороне,
Вдруг видим рация в огне.
Пока мы мчались во весь дух,
Огонь все слопал и потух,
Движок расплавиться успел
И на движке чехол сгорел.
А в остальном на льдине в океане
Все хорошо, все хорошо.
Последние слова песни заглушил громкий хохот. Когда смех утих, Бурханов поднял руку:
- Ну что ж, доктор, считайте, что пианино вы честно заработали. Завтра Илья Спиридонович Котов будет на мысе Челюскин и захватит с очередным рейсом пианино.
5 мая Леня Разбаш принял лаконичную радиограмму: "Буду в шестнадцать ноль-ноль. Везу пианино. Котов".
МЫ ЖДЕМ ВАС, КОСМОНАВТЫ
Если простая поэзия мифа об Икаре, взлетевшем к солнцу на восковых крыльях и погибшем в сияющей небесной синеве, прошла через все века и дожила до наших дней во всей своей простодушной прелести и наивности, то полет Гагарина будет волновать людей, пока будет существовать наша Земля.
К. Паустовский. Новая Эра
- Генерал ждет вас, - сказал летчик-капитан с красной повязкой дежурного на рукаве.
В просторном кабинете за широким письменным столом сидел моложавый генерал с Золотой Звездой Героя. Его имя стало широко известно почти тридцать лет тому назад, во время челюскинской эпопеи. Это было героическое событие, вызвавшее изумление всего мира стойкостью челюскинцев и отвагой спасавших их советских пилотов.
В ознаменование подвига пилотов ЦИК СССР установил высшую степень отличия - звание Героя Советского Союза. И первым это звание было присвоено 20 апреля 1934 года семи летчикам, непосредственно участвовавшим в спасении челюскинцев. Звезда на кителе хозяина кабинета имела номер четыре.
