Арабы Аравии. Очерки по истории, этнографии и культуре - Сенченко Игорь (читать бесплатно полные книги TXT, FB2) 📗
Жилище жителя пустыни, каким его видел А. Фордер, не изменилось, по его выражению, со времен Кедара, «отца бедуинов», одного из 12 сыновей Исма’ила, прародителя племен Северной Аравии. Могучий Нибайджус, первый сын Исма’ила, обосновался сначала в пещерах, в которых проживали прежде «арабы потерянные», первые обитатели Аравии из легендарного племени самуд. Затем построил, в ближайших к пещерам землях, каменные дома и заложил поселения. Брат же его, Кедар, рожденный после него, удалился в пустыню, и дал начало племенам кочевников (63). И сегодня бедуины Северной Аравии, упоминая в разговоре о чем-либо темного цвета, грозового облака, скажем, над головой, молвят, что оно «такое же темное, как шатры Кедара».
Бедуины, подчеркивал А. Фордер, гордятся чистотой своей крови и знают, что многие их них, в отличие от горожан, «смешавшихся с чужаками», принадлежат к «чистым арабам», ведущим родословную от Кахтана, библейского Иоктана, потомка Ноя. Согласно преданиям арабов Аравии, у Кахтана было 13 сыновей. Так вот, тот из аравийцев, коллективная память рода которого сохранила и донесла до наших дней сведения о генеалогическом древе рода, по которому можно проследить его до Кахтана, имеет право говорить о себе, что он — дальний потомок народа ал-’араб, то есть араб чистых кровей.
«Жители шатров», бедуины, писал А. Фордер, считают, что они — лучшие из обитателей «Острова арабов», так как абсолютно свободны и не стеснены ничем. Подчинены только обычаям и законам пустыни, традициям своего племени, да приказам выбранных ими шейхов. «Жителей стен», горожан, всех тех, кто ведет оседлый образ жизни, они кличут «лишенцами». Иными словами, людьми, лишенными счастья свободного и здорового образа жизни в пустыне; людьми, стесненными в передвижении каменными стенами своих поселений.
В отношении врагов бедуины вероломны и жестоки, в отношении соплеменников и друзей — надежны и добры, свидетельствовал А. Фордер, ссылаясь на свои знания об арабах Аравии. Завоевав доверие кочевника-аравийца, чужеземец обретал в его лице верного друга на всю оставшуюся жизнь (64).
Бедуины любят своих детей, отмечал А. Фордер; добры к ним и внимательны; мальчиков просто обожают. Появление первого сына в семье — событие для араба не только радостное, но и важное. Притом настолько, что отражается даже на имени отца. Когда в семье бедуина рождается мальчик-первенец, то соплеменники начинают уважительно величать отца малыша, более того, на протяжении всей оставшейся жизни, не только именем, полученным им при рождении, но и приставкой к нему, состоящей из слов «отец такого-то», отец ’Абдаллаха, к примеру. И обращаются к нему уже не просто по имени, скажем, Исма’ил, а Исма’ил Абу ’Абдаллах, что значит — Исма’ил отец ’Абдаллаха.
Тельце ребенка, рожденного в пустыне, и сегодня, порой, обтирают тряпкой, смоченной уриной верблюдицы; и присыпают пудрой, заблаговременно приготовленной из растолченных в порошок косточек фиников и коры финиковой пальмы. Веки малыша (мальчика и девочки) непременно обводят черной женской краской для ресниц, а руки пеленают. На голову надевают специальный чепчик, скроенный из легкой ткани, с пришитыми к нему, спереди, несколькими бусинками синего цвета — дабы уберечь новорожденного от «очей шайтана». Случается, что и в наше время к такому чепчику прикрепляют еще и амулет-оберег тамима. Представляет он собой небольшой кожаный мешочек с вложенным в него, написанным на бумаге, одним из стихов (айатов) из Корана. В прошлом ребенок носил его до тех пор, пока не подрастал и не начинал ходить (65).
У бедуинок бытовало в старину поверье, что если на новорожденного посмотрит чужеземец, то ребенок может заболеть. Поэтому малышей в становищах кочевников, где оказывались чужеземцы, от глаз их скрывали.
В день наречения ребенка именем (на седьмой день после рождения) в племенах, обитающих в пустыне, как и прежде, режут овцу или барана. Во времена джахилийи, то есть язычества, кровь животного, забитого по этому случаю, приносили в жертву идолу племени. Мясо съедали за вечерней трапезой. Перед тем как произнести имя ребенка, — состригали волосы на его голове (обряд ал-’акика); и по весу волос раздавали милостыню бедным. На руку или на шею новорожденного — сразу же после наречения его именем — надевали амулеты-обереги.
В эпоху Пророка Мухаммада, сообщают историки ислама, в семьях асхабов (сподвижников Мухаммада), проживавших в Медине, существовал обычай ат-тахник, другими словами — «обряд вложения в рот» (от арабского слова «ханак» — «рот»). Заключался он в том, что новорожденного приносили к Пророку и просили, чтобы Посланник Аллаха совершил обряд ханак, то есть разжевал финик и положил его в рот ребенка. После чего малыша нарекали именем (66).
Всем мальчикам и девочкам, кстати, делали тогда обрезание (хитан). Также как бритье волос на голове, стрижку ногтей, удаление волос под мышками, обрезание считали «природными свойствами», отвечавшими «естественной природе человека». Обрезание, согласно обычаям предков, являлось в Древней Аравии «обязательным для мужчин и похвальным для женщин». Об этом упоминали в своих сочинениях и древнегреческий историк Диодор Сицилийский (ок. 90 — ок. 30 до н. э.), автор знаменитой «Исторической библиотеки», и прославленный еврейский историк Иосиф Флавий (37-100), собиратель «Иудейских древностей». Имеются сведения на этот счет и у церковного историка Филосторгия (ок. 368 — ок. 439), написавшего «Церковную историю». Установление обряда обрезания в одних племенах Аравии приписывают Ибрахиму (Аврааму), в других — самому Адаму. Сказывают, что в эпоху Мухаммада в Мекке проживала известная на весь Хиджаз женщина, занимавшаяся обрезанием мальчиков и девочек.
Один из самых ужасных обрядов арабов Древней Аравии, бытовавший, правда, не повсеместно, а только среди некоторых родоплеменных кланов (киндитов, курайшитов и тамимитов), — это погребение живьем малолетних дочерей в дар своему божеству. Когда девочке исполнялось лет пять-шесть, отец говорил ей, что берет с собой на прогулку. Нарядив ее, как на праздник, он вел малышку к заранее вырытой яме. Сталкивал ее туда, и хоронил живьем. Возвратившись в поселение, случалось, даже похвалялся тем, что содеял (67). Курайшиты совершали этот обряд на горе Абу Далама, близ Мекки.
В сказаниях арабов Аравии фигурирует человек по имени Са’с’а ибн Нахийа, дед знаменитого арабского поэта ал-Фараздака (641–732). Однажды он выкупил девочку, которую готовили к тому, чтобы принести в жертву, заплатив ее отцу двух верблюдиц и верблюда. И с тех пор, взяв себе за правило «спасать девочек на такой основе, уберег от смерти 280 невинных душ».
Для подавляющего большинства семей в Аравии образование для детей было долгие годы малодоступным. Школ на побережье Эш- Шамал (ОАЭ), к примеру, до начала XX столетия не существовало и вовсе. Вместе с тем, в семьях, проживавших в городах и сколько- нибудь обеспеченных, делали все возможное, чтобы хотя бы одного из детей обучить грамоте — умению считать, писать и читать. «Занятия» с детьми проводили священнослужители, прямо во дворах мечетей. «Искусству чтения» учили по Корану. Для овладения «искусством письма» использовали намазанные сажей верблюжьи лопатки; буквы на них выводили тростниковыми палочками. Когда во время занятий раздавался призыв муаззина на молитву, ученики гурьбой высыпали из дворов мечетей и мчались к морю, чтобы омыться перед молитвой. Мечети в городах Прибрежной Аравии располагались на расстоянии метров 100 от воды, не больше. Кстати, ночью минареты мечетей с зажженными на них емкостями с «черной водой» (нефтью) служили маяками-ориентирами для мореходов. По вечерам «школьники» вынимали свои тростниковые «ручки» из корзинок-портфелей, сплетенных из пальмовых листьев, и, усевшись на берегу, тщательно очищали их корочкой кокоса с песком. Школы назывались куттабами. Образование считалось законченным, если ученик самостоятельно, без запинки, мог прочесть любую из 114 сур (частей) Корана. Окончание школы отмечали в семьях громко и пышно. Детишек-выпускников одевали в лучшие одежды, усаживали верхом на лошадей (в случае отсутствия таковой брали напрокат) и провозили по домам соседей, друзей, родных и близких, где их щедро одаривали сладостями.
