Культура сирийцев в средние века - Пигулевская Н. В. (мир бесплатных книг .txt) 📗
Как философ, Сергий остается верным учеником Александрийской школы. Как врач, он не выходит из границ, очерченных той же школой для медицинского образования. Свод Галена в значительной части был им усвоен и переложен на сирийский язык. Внутренняя связь между философскими и медицинскими трудами Сергия особенно ясно сказывается в учении о четырех элементах, которое он излагает. Эта теория, поддержанная авторитетом Галена, несколько модифицировала взгляды Аристотеля и в этом виде оказала глубокое влияние на химическую мысль Востока и Запада. Сергий в предисловии к Галенову сочинению о простых лекарствах излагает ее своими словами.
Положения, высказанные Сергием в пространном предисловии, показались А. Мерксу смешными 464. В этом, как мы считаем, проявилось в корне неправильное отношение к истории науки. Между тем архиатрос выразил мысль, кото-{166}рая имела большое педагогическое значение. А именно: тот, кто желает постичь что-либо совершенно отчетливо, должен, с одной стороны, усвоить "общие основания" данной науки, а с другой - быть наставлен своим учителем в тонкостях и деталях каждой ее отрасли 465. Желая обобщить учение Галена о лекарствах, изложенное в тех пяти книгах, которые он оставил без перевода, Сергий сообщает, что "лекарства состоят из четырех элементов", а совсем, не из "мельчайших зернышек", которые находятся в воздухе, окружающем решительно все. Полемический выпад против атомизма направлен против теории Демокрита, имя которого, однако, не названо. Лекарства обладают свойствами четырех элементов, под которыми подразумеваются: теплота, холод, сухость и влажность. Эти "простые силы", т. е. свойства, могут иметь различную степень, которая определяется удаленностью их от "среднего кризиса", т. е. некоего нейтрального состояния. Первая степень едва от него удалена, вторая и третья отстоят еще дальше, а четвертый градус таков, что весьма близок к тому, чтобы "причинить телу страдание" и нанести вред, т. е. очень сильное действие.
Сергий сообщает о целительных свойствах сока растений, "о корнях и деревьях, плодах и листьях, семенах и коре" и соответственно свойствам и их степеням говорит "о том, какие из них согревают, какие охлаждают, какие дают сухость и какие влажность". Он останавливается на действии средств, на значении их комбинаций при смешивании лекарств, перечисляет минеральные вещества, служившие для лечения.
Изложенная Сергием теория, которую он заимствовал у Галена, ясна и отчетлива; этим она выгодно отличается от туманных бредней алхимиков позднего средневековья. В то же время она делает понятным, почему Сергия относят к числу алхимиков.
В заключение следует поставить еще один вопрос: каково было качество, а следовательно, и ценность переводов Сергия? В предисловии к "Трактату о космосе" он сформулировал задачи, которые ставил перед собой. Самым тесным образом связывает он сирийскую версию с греческим текстом, заботясь лишь о том, чтобы ничего не было опущено или добавлено, по сравнению с "написанным философами" 466.
Этот принцип проводился подчас в ущерб отчетливости и ясности изложения. Однако он имеет и преимущества, позволяя восстановить вид греческого архетипа. Скрупулез-{167}ность и тщательность, с которой Сергий выполнял свою работу, свидетельствуют как о свободном владении греческим языком, так и о превосходном знании им родного наречия 467.
Восточный перевод передает не смысл подлинника, а по возможности точно воспроизводит отдельные слова и выражения текста. Каждому греческому слову дается соответствующий сирийский эквивалент. В самом этом методе пословной передачи оригинала скрываются причины несовершенства получаемого перевода даже при очень хорошем знании переводчиком обоих языков. Чем более сложной и неясной была та или иная фраза в греческом тексте, тем менее понятной становилась она в сирийском 468. Недовольство Хунайна переводом Сергия некоторых медицинских сочинений следует объяснить новыми требованиями, которые стали предъявлять к переводам: больше искать смысла, отчетливости, особенно в специальной литературе. Наряду с этим и уровень медицинских знаний стал значительно выше. Сергий сам переводил повторно некоторые медицинские книги, очевидно не удовлетворенный первоначальным вариантом своей работы. Он один из первых в области философии и первый в медицине проделал кропотливый труд приспособления арамейского наречия к понятиям и языку "ромеев".
Размах литературной деятельности Сергия был обусловлен его талантливостью. Ученый-теоретик, последователь философии Аристотеля, увлекшийся пантеизмом Дионисия Ареопагита, он в то же время был человеком страстей. Обладая философским складом ума, он стал замечательным врачом и талантливым литератором, надолго определившим судьбу научной сирийской литературы.
Три века спустя его слава как писателя, переводчика и врача была еще настолько велика, что сравнение с ним считалось наивысшей похвалой, какую только можно было выразить другому выдающемуся ученому или медику.
8. Сирийская алхимическая
литература средневековья
В истории науки литература на сирийском языке сыграла большую роль, чем та, какую ей обычно приписывают. Сирийский язык был не только дипломатическим и торговым языком Ближнего Востока вплоть до IX в., но и языком той научной литературы, прямыми наследниками которой стали {168} арабы. Как при дворе Сасанидов (IV-VII вв.), так и при Аббасидах (VIII-XIII вв.), сирийцы были учителями, врачами, астрологами, переводчиками, цирюльниками и толмачами. Круг научных знаний эллинского мира был усвоен сирийцами в доарабский период, когда много греческих книг было переведено на сирийский. Выше уже отмечалось, что развитию знаний способствовала широкая сеть школ, документально засвидетельствованная для раннего средневековья. Начиная с V в. имеются данные не только о многочисленных школах для обучения грамоте, но и о высших школах в Эдессе, Нисибине, Бет Лапате, позднее в Багдаде. Эти сирийские "академии" иногда представляли собой центры чисто светской науки, как школа врачей в Бет Лапате.
Когда в Багдаде стали покровительствовать наукам, в первую очередь были привлечены сирийцы, освоившие и греческий и арабский. Медицинские, астрономические, физические трактаты греков стали известны арабам в сирийских версиях. Галена и Аристотеля переводили сначала на сирийский, потом на арабский и лишь в немногих случаях имели место непосредственные переводы 469. Только пройдя этот путь, античная наука стала достоянием латинского мира, получившего ее из рук арабов.
Через полтора века ученики превзошли своих учителей, и в период расцвета арабская мысль, в свою очередь, подчинила своему влиянию сирийскую науку.
Освоение химических знаний сирийцами относится еще к эллинистическому периоду. В Харране сабии в течение ряда столетий нашей эры хранили тайные знания о травах, камнях, металлах. Они умели врачевать, распознавали растения, изготовляли яды, знали свойства руд 470. В Сирии и Месопотамии производство красящих веществ, лекарств, ядов, снадобий, с одной стороны, и искусное изготовление металлических предметов - с другой, засвидетельствованы латинскими источниками эпохи мирового владычества Рима и ранневизантийскими авторами 471. Рабыни и рабы сирийцы особенно высоко ценились на рынке за свои знания различ-{169}ных ремесел и искусств. Они играли роль организаторов и в рабских восстаниях позднеримского времени 472.
Развитие сирийской научной мысли в период раннего средневековья находилось в зависимости от того своеобразного положения, которое заняли сирийцы в мировой экономике. В период, когда феодализм сменил рабовладельческий строй, господствующий класс объединял в своих руках земельные угодья и крупный торговый капитал. В городах происходила постепенная замена рабов, занимавшихся ремесленным трудом, свободными мастерами, объединенными в цехи. Насколько мощно было развитие ремесел и цеховой промышленности, можно судить по тому, что в конце V в. налог хрисаргир с одной Эдессы составлял сумму сто сорок литров золота 473.
