Римская империя. Величие и падение Вечного города - Якушина М. К. (книги онлайн полностью .txt) 📗
Глава 7
Диоклетиан
Конец принципата
Диокл происходил из бедной семьи, а свое греческое имя получил, видимо, потому, что жил в Диоклее, деревушке на побережье в Иллирике. Он отличился, служа в армии при Аврелиане и Пробе, и, начав с простого солдата, ко времени смерти Кара дослужился до командира императорских телохранителей. Когда сорокалетнего Диокла его подчиненные провозгласили императором, он отказался просить согласия у сената и первым делом устроил громкий судебный процесс над военачальником, который, как предполагалось, организовал убийство Кара, и затем казнил его собственной рукой. Таким образом, он сразу показал свое отношение к людям, которые осмеливаются убивать императоров — в особенности теперь, когда сам стал одним из них. За последние полстолетия средняя продолжительность жизни императора (если не считать соправителей, узурпаторов и неудачливых претендентов на престол) составляла около двух лет, но Диокл твёрдо решил исправить положение и прожить как можно дольше после своего избрания.
Вступив на трон, он принял новое имя — Гай Аврелий Валерий Диоклетиан (в истории он известен просто как Диоклетиан) и в 284 г. уехал из Рима в Никомедию, город на северо-западе Малой Азии, где и создал себе резиденцию, в которой бывал так часто, как только позволяли обстоятельства. Никомедия на все время правления Диоклетиана стала столицей Империи. Такой важный факт доказывает то, что ясно было уже давно: Италия больше не являлась главной провинцией Империи, а Рим не являлся столицей правящей династии. Фактически, для императора этого периода просто неразумно было восседать в Риме, как это делал Август или хотя бы Антонии Пий: основной его задачей было защищать Империю от нашествий врага и всегда быть в пределах досягаемости на случай, если нужно будет срочно мчаться во главе своей армии в какую-либо провинцию. В Никомедии Диоклетиан оказывался одновременно на разумном расстоянии от персидской границы на юго-востоке и от готских орд на северо-западе, поэтому он оставался там всё то время, пока не участвовал в военных действиях.
За время своего правления Диоклетиан сделал всё, чтобы полностью преобразовать своё государство. Первой его, заботой стала защита особы императора. Августу, который жил в мирное время в центре спокойной Италии, где практически не было войск, было хорошо играть роль «первого гражданина Рима», отличающегося от своих собратьев только тем, что случайно оказался на престоле. Теперешний император был постоянно окружен вооруженными людьми и находился в беспокойной стране, склонной к восстаниям, подверженной набегам варваров, которые отражала армия, сама наполовину состоящая из тех же варваров, только принятых на римскую службу. В такой ситуации спокойно бродить среди своих солдат значило напрашиваться на удар копьем в спину; за последние пятьдесят лет две дюжины императоров подтвердили это своим примером.
Диоклетиан отказался от такой практики. Он перестал быть просто «первым гражданином» и стал «господином» (dominus). В дворцовый обиход он ввел ритуалы, принесенные с Востока: люди могли приходить к нему только в том случае, если были призваны, и приближаться не иначе как с глубокими поклонами. Было создано множество церемоний, призванных окружать особу императора ореолом благоговения и трепета для того, чтобы выделить его из круга обычных людей. В предыдущие царствования уже начинался постепенный процесс такого рода, но Диоклетиан сильно усовершенствовал его и сделал обязательным.
Таким образом, стало ясно, что период существования принципата, продлившийся три сотни лет, закончен. Хотя Диоклетиан никогда не называл себя царем, фактически он стал им, а Римская империя превратилась в монархию. Сенат в Риме продолжал по-прежнему собираться, но превратился всего лишь в своего рода клуб людей, которым оставалось только вздыхать и грезить о временах Республики, справедливых законах и армии, послушной главной политической силе в государстве — сенаторам.
Система правления, выработанная Диоклетианом, соответствовала своему времени, точно так же как принципат Августа — своему. Недостижимая, окруженная почтением фигура императора, сопровождаемая клубами фимиама, ревом труб и поклонами толпы придворных, внушала солдатам преклонение и трепет; такого императора им трудно было бы убить, одно суеверие способно было удержать людей от этого шага. По этой причине Диоклетиан смог пробыть на престоле двадцать один год, то есть намного дольше, чем удавалось римским императорам со времени смерти Антонина Пия, за полторы сотни лет до этого. Более того, хотя и после Диоклетиана в государстве было вполне достаточно своих забот и проблем, но времена, когда императоров одного за другим убивали и опустевший престол занимал следующий избранник, ушли безвозвратно. Империя снова встала на ноги.
Впрочем, хотя в положении государства и наметились перемены к лучшему, оно по-прежнему оставалось весьма шатким: нельзя было отмахнуться от разрушений, причиненных набегами варваров и мором. Фактически попытки Диоклетиана справиться с набегами меняли ситуацию к худшему, потому что с этой целью он решил содержать армию больших размеров, чем содержал Август, и при этом в стране, где было куда меньше возможностей и которая могла себе позволить кормить меньшее количество солдат. По мере уменьшения населения снижалось и количество налогоплательщиков, денег в казну поступало все меньше, и они нужны были для другого, но по приказу императора все шло на поддержание и развитие военной машины. То, что теперь римские легионы состояли в основном из наемников, мягко говоря, не улучшало положения. Для того чтобы поддерживать численность армии на нужном уровне, Диоклетиану и его наследникам приходилось повышать налоги. В течение последнего столетия стоимость денег постоянно падала, поэтому налоги платились натурой, причем муниципальные власти отвечали за их сбор и в случае недостачи вынуждены были покрывать ее из собственного кармана. В результате они тяжко притесняли население, поскольку на самих чиновников постоянно давили высшие государственные органы. От этого страдала экономика страны. Мелкие землевладельцы, не в силах прокормиться, уходили в большие хозяйства в качестве простых работников, но ремесленникам и торговцам запрещалось искать себе другие средства к существованию. Был издан закон, запрещающий им под страхом сурового наказания менять профессию, так что они вынуждены были постоянно заниматься каждый своим делом, таким образом поддерживая экономику страны, но зарабатывая только на то, чтобы кое-как прокормиться. Им не было позволено даже вербоваться в солдаты, чтобы прокормить семьи.
Ближе к концу своего царствования император осознал, что невыносимые повинности душат большую часть населения страны и в 301 г. (1054 г. AUC) издал знаменитый эдикт Диоклетиана, с помощью которого попытался стабилизировать положение вещей, установив максимум цен и максимальную заработную плату. Предполагалось, что таким образом можно будет предотвратить положение дел, при котором крупные землевладельцы требуют такие цены на продукты, при которых люди умирают от голода, а рабочие получают слишком высокую плату из-за того, что их слишком мало. Несмотря на то что у Диоклетиана были самые добрые намерения, и даже несмотря на то что за невыполнение условий эдикта полагалась смертная казнь, эта попытка провалилась. Ничто не могло предотвратить постепенный развал экономики.
Большинству населения Империи не было прока ото всех начинаний правительства. Что значило для них, выиграют ли войну варвары или римские солдаты, когда и те и другие состояли из варваров и одинаково сильно опустошали земли, по которым проходили? Кроме того, никакие солдаты не могли оставить за собой такую пустоту, какую оставлял сборщик налогов.
Нет ничего удивительного в том, что население Империи становилось все более пассивным и не имело причин проявлять патриотизм или отождествлять себя со всем государством. Если бы римские легионы пали под натиском варваров pi орды германцев взяли над ними верх, то население, скорее всего, не оказало бы им ни малейшего сопротивления; не было бы ни партизанской войны, ни народных восстаний. Когда пришло время, так и случилось.
