Исповедь экономического убийцы - Перкинс Джон М. (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗

Мне казалось, что эти два человека могли положить начало новому направлению в латиноамериканской политике. Такое направление могло бы стать основанием для перемен, которые коснулись бы каждой страны на планете. Эти люди не были Кастро или Каддафи. Они не ассоциировались с Россией, Китаем или, как в случае с Альенде, с международным социалистическим движением. Это были популярные, умные, харизматичные лидеры, прагматичные, а не догматичные. Они выступали за защиту интересов своей страны, но не против Америки. Если корпоратократия покоится на трех столпах — сверхкрупных корпорациях, международных банках и вступивших с ними в сговор правительствах, то Ролдос и Торрихос олицетворяли собой возможность того, что столп вступившего в сговор правительства может быть выбит.

Значительной частью платформы Ролдоса была так называемая политика в области углеводородов. Она основывалась на предпосылке, что крупнейшим ресурсом Эквадора является нефть, и она должна быть использована таким образом, чтобы в выигрыше оказалось большинство населения. Ролдос был убежден, что государство обязано помогать бедным и обездоленным. Он выражал надежду, что политика в области углеводородов могла бы стать инструментом для начала социальной реформы. Однако ему приходилось быть осторожным: он знал, что в Эквадоре, как и во многих других странах, он не мог быть избранным без поддержки хотя бы части влиятельных семей страны, и, даже если он победит без такой поддержки, он никогда не сможет осуществить свои программы без их участия. Меня успокаивало то, что в это поистине судьбоносное время президентом США был Картер. Несмотря на давление со стороны «Тексако» и других нефтяных компаний, Вашингтон активно не вмешивался в происходящее. Я знал, что это было бы невозможно при любой другой администрации — будь то республиканцы или демократы.

Думаю, что именно политика в области углеводородов убедила эквадорцев впустить Хайме Ролдоса в президентский дворец в Кито. Это был их первый демократически избранный президент после череды диктаторов. Он обозначил принципы своей политики в инаугурационной речи 10 августа 1979 года: «Мы должны предпринять все меры, чтобы защитить энергетические ресурсы страны. Государство [должно] содействовать расширению экспорта и не терять своей экономической независимости… Наши решения будут определяться исключительно национальными интересами и неограниченной защитой наших суверенных прав» [50].

Став президентом, Ролдос был вынужден сосредоточить свое внимание на «Тексако», поскольку к тому времени эта компания стала основным участником игры за эквадорскую нефть. Это были очень сложные взаимоотношения. Нефтяной гигант не доверял новому президенту и ни в коем случае не желал быть составной частью политики, устанавливавшей новые прецеденты. Они прекрасно понимали, что такая политика может послужить примером для других стран.

Речь, произнесенная главным советником Ролдоса, Хосе Карвахалем, суммировала основные подходы новой политики администрации следующим образом:

«Если партнер [«Тексако»] не желает принимать на себя риски, инвестировать в геологоразведочные работы или разрабатывать участки нефтяной концессии, другой партнер имеет право сделать такие инвестиции и затем перенять права владельца…

Мы считаем, что наши отношения с иностранными компаниями должны быть справедливыми; нам надо быть твердыми в этой борьбе; мы должны быть готовы ко всякого рода давлению, но мы не должны обнаруживать страх или комплекс неполноценности в переговорах с этими иностранцами» [51].

В 1980 г., накануне новогодних праздников я принял решение. Начиналось новое десятилетие. Через двадцать восемь дней мне должно было исполниться тридцать пять лет. Я решил, что в наступающем году я коренным образом изменю свою жизнь и что буду теперь строить свою жизнь по образу героев современности, таких, как Хайме Ролдос и Омар Торрихос.

А потом случилось нечто невероятное. С точки зрения прибыльности фирмы Бруно был самым успешным президентом за всю историю МЕЙН. Несмотря на это, Мак Холл уволил его — внезапно и без уведомления.

Глава 25. Я УВОЛЬНЯЮСЬ

Увольнение Бруно произвело в МЕЙН эффект разорвавшейся бомбы. Компания гудела от споров и слухов. Само собой разумеется, у Бруно были свои враги, но даже они пришли в смятение. Для многих сотрудников было ясно, что основной причиной увольнения была зависть. В беседах за обеденным столом или за кофе они признавались, что, по их мнению, Холл почувствовал угрозу, исходящую от этого человека, который был на двадцать с лишним лет моложе его и вывел прибыли фирмы на новую высоту.

— Холл не мог позволить, чтобы Бруно выглядел таким молодцом, — сказал кто–то. — Он не мог не знать, что Бруно займет его место и что старика отпустят на подножный корм — это был всего лишь вопрос времени.

Как будто в доказательство этой версии Холл назначил новым президентом Пола Придди. Пол много лет занимал должность вице–президента. Это был дружелюбный человек, знающий инженер. Правда, на мой взгляд, это был вялый соглашатель, не знающий слова «нет». Он всегда прогнется перед боссом и уж не станет грозить ему взлетевшими прибылями.

Для меня увольнение Бруно было сокрушительным ударом. Он был моим наставником и играл решающую роль в наших международных проектах. Придди, напротив, занимался только внутренними проектами и знал очень мало, если вообще что–то знал, о настоящем содержании нашей работы за рубежом. Я не мог представить, в каком направлении будет двигаться компания. Позвонив Бруно домой, я нашел его пребывающим в философском настроении.

— Да, Джон, он же знал, что у него нет никаких причин уволить меня, — сказал он о Холле. — Поэтому я настоял на очень выгодном выходном пособии — и получил его. Мак контролирует значительную часть голосующих акций, и, раз он принял такое решение, я уже ничего не мог сделать. — Бруно сообщил, что получил несколько предложений на руководящие посты в транснациональных банках, которые были нашими клиентами.

Я спросил его, что, по его мнению, мне следует делать.

— Будь осторожным, — посоветовал он. — Мак Холл утерял связь с действительностью. Но этого ему никто не скажет — особенно теперь, после того, что он сделал со мной.

В конце марта 1980 года, все еще под впечатлением от этого увольнения, получив отпуск, я отправился на яхте на Виргинские острова. Со мной была Мэри — сотрудница МЕЙН. Хотя, выбирая место для путешествия, я не задумывался над этим, но сейчас я понимаю, что прошлое тех мест сыграло свою роль в принятии решения, положившего начало исполнению моего новогоднего желания. Первый намек появился, когда мы, обогнув остров Сент–Джон, взяли курс на пролив Сэра Фрэнсиса Дрейка, отделяющий Американские Виргинские острова от Британских. Канал носил имя англичанина, грозы испанского флота. Это напомнило мне о моих частых размышлениях о пиратах и других исторических личностях, таких, как Дрейк и сэр Генри Морган, которые грабили и воровали и все–таки были удостоены похвал — и даже посвящены в рыцари — за свои дела. Я часто спрашивал себя, почему, учитывая, что я воспитывался в уважении к этим людям, я все–таки испытывал угрызения совести при мысли об эксплуатации таких стран, как Индонезия, Панама, Колумбия и Эквадор. Многие из моих героев: Этан Аллеи, Томас Джефферсон, Джордж Вашингтон, Дэниел Бун, Дэйви Крокет, Льюис и Кларк — назову всего лишь несколько имен, — эксплуатировали индейцев, рабов, захватывали не принадлежавшие им земли. Я цеплялся за эти примеры, чтобы облегчить свое чувство вины. Теперь, взяв курс на пролив Сэра Фрэнсиса Дрейка, я осознал глупость моих прошлых оправданий.

Я вспомнил некоторые вещи, на которые долгое время не обращал внимания. Этан Аллен провел несколько месяцев в тесных вонючих британских «плавучих тюрьмах», большую часть времени закованный в тридцатифунтовые кандалы, а затем был заключен в тюремный каземат в Англии. Он попал в плен в 1775 году в битве при Монреале, борясь за такие же идеалы, за какие сейчас боролись Хайме Ролдос и Омар Торрихос. Томас Джефферсон, Джордж Вашингтон и другие отцы–основатели рисковали своими жизнями за эти же идеи. Революция могла и не победить; они понимали, что, если проиграют, их повесят как предателей. Дэниел Бун, Дэйви Крокет, Льюис и Кларк тоже пережили немало и многое принесли в жертву. А Дрейк и Морган? Я не очень уверенно ориентировался в этом периоде истории, но помнил, что протестантская Англия считала, что ей смертельно угрожает католическая Испания. Вполне возможно, Дрейк и Морган занялись пиратством не из тщеславия, а чтобы ударить прямо в сердце Испанской империи — в корабли с грузом золота — и защитить святую Англию и ее веру.