Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины - Мещеряков Владимир Порфирьевич (читать хорошую книгу txt) 📗
Давайте-ка, рассмотрим эту тему о Сталине в Кремле, поближе. При Хрущеве бытовало мнение, что Сталин 22 июня растерялся, утратил самообладание, короче, от страха сбежал к себе на дачу и не показывался в Кремле несколько дней!? Сам Никита Сергеевич пояснял, как было дело:
«Я видел, в каком состоянии находился Сталин в первые дни войны. Он тогда был совершенно деморализован: какая-то бесформенная протоплазма. Он чуть не отказался от своих постов, от активных действий. А членам Политбюро высказал такие слова: „Ленин создал наше государство, мы же его про…<ли>. Все погибло. Я ухожу“. Сел в машину и уехал из Кремля к себе на дачу. Потом за ним поехали туда, как рассказывал мне позднее Берия, уговаривали его, призывали, чтобы он обрел прежние силы и приступил к деятельности, потому что победа возможна, не все потеряно, у нас остались еще огромная территория и большие ресурсы».
Странно все это читать, не правда ли, зная твердый и решительный характер Иосифа Виссарионовича. Даже Г.К. Жуков, на удивление, подчеркивает, что «И.В. Сталин был волевой человек и, как говорится, не из трусливого десятка». Так что, очень все сомнительно, насчет трусости Сталина.
Но Хрущев, все-таки приводит в своей подлой речи на ХХ съезде партии, факт, якобы, свидетельствующий об отсутствии Сталина в течение нескольких дней: «… вернулся к руководству только тогда, когда к нему пришли некоторые члены Политбюро и сказали, что нужно безотлагательно принимать такие-то меры для того, чтобы поправить положение дел на фронте».
Сам Хрущев, как уверяет, в это время не был в Москве, уехал к себе в Киев. Да и Жуков, якобы, подтверждает, что его во второй половине дня 22 июня в Киеве встретил Никита Сергеевич. Тогда, как прикажите понимать сказанное Хрущевым: «Я видел, в каком состоянии находился Сталин в первые дни войны?» Значит ли, что это было до 22 июня? Иначе не стыкуется: не был, но — видел?
А сказанное с высокой трибуны съезда он привел с чьих же тогда слов? Как бы Хрущев не врал на ХХ съезде партии о Сталине, все же информацию об его отсутствии впервые дни войны в Кремле не побоялся вставить в свою речь. Неужели никто не мог бы опровергнуть его, если это была бы ложь, — отсутствие Сталина в Кремле? Товарищи Хрущева по партии, в то время, почему-то, в рот воды набрали? Что же Молотов, например, не опроверг выступление Никиты Сергеевича? Почему промолчал? Это через тридцать лет Ф. Чуеву расскажет, что вместе со Сталиным до обеда 22 июня, дескать, речь готовили. Или это была правда? Тогда уточнил бы место.
Мог хрущевскую «ложь» об отсутствии Сталина, опровергнуть его бывший секретарь А.Н. Поскребышев, но, представьте себе, что именно в 1956 году умер. В энциклопедии «Сталин» изданной под редакцией В.В. Суходеева о Поскребышеве приведены очень скромные данные о рождении и смерти (1891–1956). Согласитесь, что смерть человека, проработавшего со Сталиным несколько десятков лет и тем более, в тот трагический для страны день — 22 июня 1941 года, выглядит очень странной, а, именно, в год ХХ съезда, если не сказать больше, к тому же и очень подозрительной. И не важно, когда наступила его смерть, до съезда в феврале или после съезда. Важно, что она наступила в очень сложный исторический момент: развенчание Сталина Хрущевым.
То же, можно сказать и о Н.С. Власике (1896–1967), начальнике личной охране Сталина. Он же точно знал, где находился Сталин или он не начальник его личной охраны? Однако о нем в энциклопедии не сказано ни единого слова, не то, что о дате рождения или смерти. Так все же, с чьих же слов Хрущев мог знать об отсутствии Сталина в Кремле? А задайтесь вопросом: «Кого Хрущев встретил 22 июня на аэродроме в Киеве, как первого посланца из Кремля?» Конечно, это был Жуков, прилетевший на Юго-Западный фронт, якобы, по поручению Сталина. Возможно, именно он мог передать сообщение Никите Сергеевичу о ситуации в Кремле? Мы к этому «поручению» Сталина, о командировке Жукова, еще вернемся. А в отношении Хрущева, можно сказать следующее. Никита Сергеевич был не настолько глуп, чтобы нести с трибуны съезда откровенную чушь. Правильнее будет сказать, что его речь — это полуправда, густо сдобренная ложью с определенной, разумеется, целью. Поэтому, Хрущев и сказал об отсутствии Сталина в Кремле, в свойственной ему манере полуправды.
Но если внимательно присмотреться к его мемуарам, в изложении событий по первым дням войны, то, как же, все же, понимать сказанное Никитой Сергеевичем: «Я видел, в каком состоянии находился Сталин…»? Когда же Хрущев видел его в этом состоянии, если 22 июня, как уверял своих читателей Жуков, он его встречал на аэродроме в Киеве? Кроме того, о каких потерянных территориях могла идти речь в Кремле по первым дням войны?
Какую же виденную им картину Хрущев хочет, исказив, разумеется, события, преподнести своему читателю? К этому вопросу, мы еще вернемся.
Но как отнестись к такому вот документу (опять о Сталине), извлеченному из партийно-советских архивов: «Проект выступления Г.К. Жукова на пленуме ЦК КПСС»? В сносках указано: «секретно», а также, что документ подготовлен не позднее 19 мая 1956 года (?).
«…22 июня в 3 ч. 15 мин. немцы начали боевые действия на всех фронтах, нанеся авиационные удары по аэродромам с целью уничтожения нашей авиации, по военно-морским базам и по ряду крупных городов в приграничной зоне. В 3 ч. 25 м. Сталин был мною разбужен и ему было доложено о том, что немцы начали войну, бомбят наши аэродромы, города и открыли огонь по нашим войскам. Мы с тов. С.К. Тимошенко просили разрешения дать войскам приказ о соответствующих ответных действиях. Сталин, тяжело дыша в телефонную трубку, в течение нескольких минут ничего не мог сказать, а на повторные вопросы ответил: „Это провокация немецких военных. Огня не отрывать, чтобы не развязать более широких действий. Передайте Поскребышеву, чтобы он вызвал к 5 часам Берия, Молотова, Маленкова, на совещание прибыть вам и Тимошенко…“».
Это, как бы первые наброски мемуаров маршала. Здесь Жуков, чуть ли не на коленях умоляет Сталина разрешить по немцам пострелять, а тот, деспот и тиран, не разрешает. По мере взросления и набирания уму разуму, Георгий Константинович, в дальнейшем, внес в текст своих мемуаров соответствующие дополнения и уточнения, и стрельбу по немцам опустил. В данном документе, по датировке, вроде бы события 1956 года, но как всегда, есть маленькое «но». Этот проект так и не был озвучен, а вот приведенные выше фамилии членов Политбюро вызывают сомнения. Берия убит, еще в 1953, поэтому на него ссылаться можно без опасения. Молотов и Маленков в 1957 году будут выведены из состава Политбюро, как антипартийная группа, вместе с Кагановичем. На них, тоже можно сослаться без всякого опасения на возражения. Тогда, возможно, что документ подготовлен позднее, в 1957 году?
Если же этот документ не был обнародован на Пленуме, то, возможно, у Хрущева было опасение, что Молотов и Маленков могут возмутиться Жуковскими данными по Сталину и привлечь на свою сторону колеблющихся, а это, разумеется, не входило в планы Никиты Сергеевича.
Что касается, в общем, негативного стиля изложения документа, то, ведь совсем недавно, как раз и состоялся ХХ съезд, где Хрущев «вылил ушат грязи» на Сталина. Отсюда и «чернуха» в данном проекте.
«Свою мысль о провокации немцев Сталин вновь подтвердил, когда он прибыл в ЦК. Сообщение о том, что немецкие войска на ряде участков уже ворвались на нашу территорию не убедило его в том, что противник начал настоящую и заранее подготовленную войну. До 6 часов 30 мин. он не давал разрешения на ответные действия и на открытие огня, а фашистские войска тем временем, уничтожая героически сражавшиеся части пограничной охраны, вклинились в нашу территорию, ввели в дело свои танковые войска и начали стремительно развивать удары своих группировок…
Что же произошло в действительности, почему наши войска понесли поражение на всех стратегических направлениях, отступали и оказывались в ряде районов окруженными?»
