«Мягкая сила», «цветные революции» и технологии смены политических режимов в начале XXI века - Наумов Александр Иванович
На современном этапе «мягкая сила» становится одним из ключевых факторов влияния государств на международной арене. Как справедливо заметил экс-глава Россотрудничества, а ныне председатель Комитета Совета Федерации по международным делам К. И. Косачев, «XXI век — эпоха инструментария «мягкой силы», и в выигрыше будет тот, кто им овладел раньше и лучше других» [23]. Особую актуальность использование ресурсов «мягкой силы» приобретает на фоне изобретения новых способов, методов и технологий информационно-психологического воздействия на международное сообщество, мировые элиты, национальные правительства и целые общества. «Мягкая сила» уже оказала существенное влияние на развитие международных процессов и ход мировой истории, особенно в последние четверть века. Она сыграла важнейшую роль в крушении СССР, а затем породила концепции «демократических интервенций», «ответственности по защите» и «человеческой безопасности», стала ядром сценария «цветных революций» и «арабской весны». Целый ряд государств активно использует «мягкую силу» в интересах собственной внешней политики и транслирования своих ценностей другим акторам международных отношений.
Нельзя не согласиться с отечественным исследователем Г. Ю. Филимоновым, что «мягкую силу» как направление внешнеполитической деятельности государства необходимо рассматривать в фокусе глобальных социально-политических, экономических и культурных процессов, формирующих новую, в корне отличную от предыдущих, систему мировой политики, где классические иерархические модели взаимоотношений между политическими акторами начинают уступать место сетевым структурам… необходимо учитывать контекст новых реалий мироустройства, проводя анализ актуальных инновационных механизмов реализации «мягкой силы» (сетецентричный принцип, социальные сети и блогосфера, в т. ч. как двигатель революций, информационные и кибервойны, ненасильственное сопротивление, правозащитные концепции и т. д.) [24].
В современной науке существует немало трактовок природы «мягкой силы» и последствий применения основанных на ней технологий на международной арене. Только в отечественной историографии существует целых ряд подходов к интерпретации этого феномена: силовой, инструментальный, технологический, конструктивистский, ресурсный, коммуникативный, манипулятивный и другие [25]. В предлагаемом читателю исследовании за основу берутся подходы, основанные на принципах политического реализма, ведь как писал непосредственно основоположник концепции Дж. Най, между реализмом и «мягкой силой» нет никакого противоречия, и только упрощенная и урезанная версия реализма может игнорировать значение «мягкой силы», относя ее исключительно к форме идеализма или либерализма [26].
В Концепции внешней политики Российской Федерации от 2013 года «мягкая сила» рассматривается именно как инструмент реализации внешнеполитических интересов государства, в основе которого лежит взаимодействие гуманитарных ресурсов страны [27]. На вопросе соотношения высоких гуманитарных технологий и «мягкой силы» следует остановиться подробнее. По справедливому мнению отечественных исследователей П. В. Клачкова и С. А. Подъяпольского, гуманитарные технологии используют «мягкую силу» в качестве ресурса, обеспечивая в то же время ее расширенное воспроизводство [28]. По мнению, другого российского специалиста О. Ф. Русаковой, «мягкая сила» активизирует стереотипы общественного восприятия, приводя в действие архетипичные образы и коллективные представления, что «позволяет без усилий прямого и жесткого давления тонко и гибко осуществлять воздействие на ментальные структуры массового сознания — общественные представления, предпочтения, увлечения, развлечения, удовольствия, переживания, мечты, идеалы, грезы» [29]. Е. П. Панова отмечает, что сущность «мягкой силы» заключается «в способности изменить систему социокультурных фильтров и «матрицу убеждений», составляющих целостность субъективного восприятия объекта, по отношению к которому применяется данный тип воздействия» [30]. Ю. А. Ермаков и вовсе ставит знак равенства между понятиями «мягкая сила» и «манипуляция» [31]. При этом «мягкая сила» это не просто совокупность ресурсов и инструментов их трансляции во внешний мир, но и проектируемый результат их реализации [32].
Вообще, практику применения «мягкой силы» в зависимости от ее целеполагания, содержания и направленности применяемых технологий целесообразно разделить на два вида. В первом случае «мягкую силу» следует рассматривать как позитивную технологию, позволяющую улучшать взаимопонимание между государствами и народами, как средство, способствующее культурному взаимообогащению, как политику продвижения национальных интересов без сопряжения с агрессивными разрушительными действиями в отношении других акторов и навязывания собственных ценностей в качестве универсальных. В этом случае внешнеполитический курс государства можно охарактеризовать как миролюбивую политику, которая уважает ценностные различия между странами, старается учитывать не только свои узконациональные интересы, но и интересы других участников мирового сообщества.
Но существует и другой вариант, когда «мягкая сила» применяется как орудие дестабилизации государственного управления и государства в целом, как инструмент неконституционной смены власти, нанесения необратимого фатального ущерба социальному порядку государства, разрушения государства или превращения его в несостоятельное [33]. В данном случае государства-объекты воздействия такой «мягкой силы» вполне справедливо воспринимают ее в качестве «жесткой силы», мало чем отличающейся от вооруженной интервенции или экономической войны. По сути, речь идет об использовании технологий «мягкой силы» для подрыва государственного и социального устройства другой страны с помощью скрытого влияния на происходящие в этом государстве процессы, навязывание определенных стереотипов в общественном сознании для достижения конкретных своекорыстных целей и задач. Такая «мягкая сила» содержит в основе своей технологии информационно-психологического воздействия на массовое сознание и поведение, применяющиеся в мировой политике в двух основных организационных формах: в форме информационно-психологической войны и в виде специальных психологических операций [34].
В таком случае, по справедливому мнению отечественного дипломата А. В. Демидова, стратегия «мягкой силы» заключается в том, чтобы поразить системы государственного и военно-политического управления «страны-жертвы», парализовать экономическую активность, дестабилизировать социальную и духовную жизнь страны [35]. Весьма оригинальную трактовку понятию «мягкая сила» в этой связи дает С. Хелемендик: «Это не мягкая сила. И тем более не мягкая власть. Это американская технология взятия власти в чужой стране и ее передачи нужным в данный момент людям. Технология переворотов. Технология ненасильственная» [36]. Характерно, что в своей последней работе Дж. Най также подчеркивает, что, как и любая другая форма власти, «мягкая сила» может обращаться как во благо, так и использоваться с деструктивными целями. «Выкручивание мозгов, — пишет Най, — отнюдь не лучше выкручивания рук» [37].
