Теперь я всегда буду провожать тебя домой - Аскильдсен Хьелль (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗

Хьелль Аскильдсен

Теперь я всегда буду провожать тебя домой

* * *

– И уроки ты делаешь кое-как. Пообедаешь и тут же убегаешь. Чем ты там в лесу занимаешься?

– Говорю тебе, гуляю.

– Смотришь на деревья и слушаешь пение птиц?

– Это тоже плохо?

– Только смотришь да слушаешь? Ты уверен?

– А что еще?

– Тебе лучше знать. И вообще, что ты все один да один. Так и свихнуться недолго.

– Ну и ладно.

– Не смей разговаривать с матерью в таком тоне!

– А может, мне хочется свихнуться!

– Только попробуй!

Она шагнула к нему. Он равнодушно ждал. Она смазала ему рукой по щеке. Он не шелохнулся.

– Если ты еще раз ударишь меня, я чертыхнусь, – сказал он.

– И не посмеешь! – сказала она и снова хлестнула его по щеке.

– Дьявол, – сказал он. – Дьявол всех задери.

Он произнес все это спокойно как мог. Потом почувствовал, что подступают слезы, слезы ярости, развернулся и выскочил из дому. Он продолжал бежать, уже очутившись на улице. Он никуда не спешил, но его подстегивал гнев. «Дьявол всех задери», – шептал он, пока бежал.

Только когда дома остались позади, а впереди легли лес и луга, он сбавил ход. Посмотрел на часы, полученные на шестнадцатилетие: уйма времени в запасе. Потом подумал: так тебе и надо, будет у тебя сын придурок. Когда-нибудь я тебе это скажу. Так и заявлю: вот тебе, я сошел с ума из-за тебя. Потому что ты ничегошеньки не понимаешь, а только орешь и пристаешь.

Он шел по лесной тропинке. Между стволами просвечивало опустившееся наполовину солнце. Он увидел его и сказал себе: в лесу красивее, когда нет яркого солнца. И лучше всего в дождь. Раньше он так никогда не думал и теперь почувствовал, как радостно защемило сердце. Солнце способно предать, мелькнуло в голове; он остановился и вытащил из кармана блокнот. В него был вложен огрызок карандаша, юноша записал: «Солнце способно предать». Теперь не забуду, подумал он, пряча в карман блокнот. Юноша был счастлив. Счастлив без затей.

Он дошел до условленного места, сел на камень и подумал: если она сегодня не придет, то не потому, что я соврал матери. И не из-за того, что сегодня я все равно решусь на это. Она может не прийти только потому, что ее запрягли по дому и она не сумела отвертеться.

Он снова вытащил блокнот. Раскрыл его и вслух прочел себе то, чем сегодня одарило его вдохновение: «Ее молитвы потревожили слух придуманного Бога как чавканье обжоры», «Дом-не только-удовольствий», «Ее ноги длятся выше подола юбки». Он закрыл блокнот и улыбнулся. Когда-нибудь, подумал он, когда-нибудь...

Она появилась. Она бежала бегом, и казалась то светлой – на солнце, то темной – в тени. На ней была желтая рубашка и длинные коричневые брюки.

– Как прекрасно, что ты пришла, – сказал он, и она села на камень рядом с ним.

– А чего б я не пришла? – ответила она. – Я всегда прихожу. Ты скучал по мне сегодня?

– Скучал.

– Я бежала почти всю дорогу.

Он положил руку ей на плечо. Она повернула к нему лицо, и серые глаза улыбались, пока не закрылись. Она подыгрывает мне, подумал он, целуя ее.

– Пойдем на вчерашнее место, – сказал он.

– А что мы там будем делать? – улыбнулась она.

– Посмотрим.

– Нет, скажи, что мы будем делать.

– Что вчера.

– Хорошо.

Они пошли по тропинке в глубь леса. Они держались за руки, а когда свернули с дороги в вересковые заросли, она сказала, что сегодня на немецком думала о том, что не годы определяют возраст человека. Не годы, отозвался он. И я подумала, что должна тебе сказать, что с твоей стороны было бы глупостью обращать внимание на то, что ты младше меня, потому что на самом деле ты гораздо старше. Я не обращаю, сказал он. Я просто подумала, что должна тебе это сказать. Конечно, ответил он, а сам обрадовался: если она рассказала все это с умыслом, то только из желания подыграть мне. И значит, все пройдет гладко, раз нам обоим хочется одного и того же. Он легонько сжал ее руку, и девушка повернула к нему лицо: и рот, и глаза улыбались.

Они пришли туда, где лежали накануне. Они сели, и он сказал, не глядя на нее, что вчера, вернувшись домой, сочинил стихотворение. Прочти, попросила она. Ладно, согласился он, если только вспомню. Он не смел взглянуть на нее.

Она легла на спину, и он почувствовал, что она смотрит на него. Это необычное стихотворение, сказала она, и его обрадовало, как она это сказала. Тебе понравилось? – спросил он. Иди ко мне, я тебе отвечу, позвала она. Он лег на бок, и его ладонь опустилась на ее плечо, а рука на грудь. Я обожаю тебя, сказала она. Говоря это, она смотрела на него в упор, и он поразился: как она может говорить такие слова прямо в глаза? Он переложил ладонь ей на грудь, и она сказала, что он же не будет мять рубашку. Нет, конечно, ответил он, расстегивая пуговицы.

– Ты никогда не насмотришься досыта?

– Эту рубашку я не расстегивал ни разу.

– Она новая.

– На ней больше пуговиц, чем на старых.

Он расстегнул рубашку. Потом взял девушку за плечо и приподнял, чтобы просунуть руку под спину. Разомкнул лифчик и сказал, что хочет снять с нее рубашку совсем. Она только улыбнулась. Он снял с нее рубашку с лифчиком, груди легко опали. Все, больше преград не осталось. Теперь он снова мог смотреть ей в глаза. Ты счастлив? – спросила она. Он ответил «да» и подумал, что вряд ли что-нибудь могло бы сделать его более счастливым. Но я должен попробовать и то, другое.

– Я хочу раздеть тебя, – сказал он, глядя ей прямо в глаза.

– Не надо, – ответила она.

– Почему не надо?

– Не надо и все.

– Я не сделаю тебе ничего.

– Как ты можешь знать заранее?

– Я должен раздеть тебя. Если я не сделаю этого теперь, то придется потом, но это не будет легче. Когда ты не разрешаешь, ты делаешь мне больно, и так продолжается уже неделю каждый день, и каждый день мне все больнее и больнее.

– Поцелуй меня, – попросила она, и, целуя ее, он расстегнул молнию на коричневых брюках. Я должен, думал он, я делаю все правильно. Он целовал ее все то время, что пытался стянуть брюки с бедер. Она извивалась под ним, и он отлепил губы и посмотрел ей в глаза.

– Я ничего тебе не сделаю, – сказа он. – Если ты так хочешь, я только посмотрю.

Он снял с нее брюки, и она не сделала попытки помешать ему.

– Скажи: я тебя люблю, – попросила она.

– Я люблю тебя.

Она улыбнулась.

– Нравится?

– Очень. Красивее всех картин и статуй, которые я видел.

– Я просто стеснялась, – объяснила она. – Поэтому.

– Ясно.

– Больше я не стесняюсь.

– И я не стесняюсь.

– Ты можешь потрогать.

Он провел рукой по ее животу и скользнул вниз, между ног.

– Целуй меня, – сказала она, и пока он целовал ее, она сама рассупонила его, высвободила и направила. Там было чудно, тепло и хорошо. Будь осторожен, предупредила она, поэтому он лежал тихо. Я с ней переспал! – ликовал он. Это лучший день в моей жизни, и теперь все дни будут прекрасными, потому что теперь я знаю, как прекрасно прекрасное.

– Будь осторожен, – напомнила она.