Андропов (Политические дилеммы и борьба за власть) - Земцов Илья Григорьевич (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
В СССР существует еще одна соблазнительная, эффектная область для приложения и реализации преобразовательных идей — это система народного образования. И Андропов не устоял перед искушением «обогатить» ее, привести в соответствие «с жизнью». «Мы здесь, в президиуме, — сказал Андропов на Пленуме, — обменялись мнениями… Видимо, возникает необходимость серьезно подумать о реформе нашей школы…» /137/.
Создавалось впечатление, что у Андропова нет четкой социальной позиции. Его внутренняя политика проводится на основе интуиции. И оставаясь интуицией, не отличается последовательностью и определенностью.
Еще за несколько месяцев до Пленума ЦК казалось, что Андропов обладал определенной свободой для проведения намеченной им экономической программы. В те дни в советских периодических изданиях шла осторожная, облаченная в марксистские формулировки, дискуссия о характере и возможностях развития советского общества. Либералы настаивали на расширении частной инициативы, увеличении приусадебных участков, поощрении индивидуального жилищного строительства, консерваторы — напротив, призывали к дальнейшей централизации управления и совершенствованию государственного планирования /138/. Но затем партийный аппарат, не заинтересованный в переменах, которые могли нарушить принципы вертикальной структуры власти и единоначалия, оказал давление на Андропова.
И вместо введения и осуществления глубоких и основательных реформ Генсеку пришлось удовлетвориться и ограничиться законом о трудовых коллективах [19] отражающим, скорее, экономические проблемы и волнения режима, нежели социальные надежды Андропова.
Призрак польской «Солидарности», бродивший по страницам доклада Андропова на июньском Пленуме ЦК [20], оживает в статьях Закона о трудовых коллективах. И на его пути «Закон» сооружает и возводит преграду в виде «действительного советского» /139/ (что должно означать — не польского) «самоуправления». Это прежде всего (и главным образом) принцип «демократического централизма». Вот как он преподносится партией: в обсуждении проекта закона приняли участие 110 миллионов советских граждан (иными словами, все взрослое население страны — более едкую и фантастическую сатиру на коммунистическую демократию невозможно представить). И вот как он проявляется в жизни: из 130 тысяч поправок и замечаний, внесенных в проект закона (если они действительно были) на состоявшихся 1 миллион 230 тысяч собраний (если они на самом деле происходили) включено в закон всего-навсего немногим более… 70-ти, т. е. менее 0.1 %. Новый закон декларирует увеличение прав трудовых коллективов. Прав мнимых: выдвигать кандидатов на выборы — их предлагает правительство, участвовать в обсуждении планов — они определяются партией, устанавливать правила внутреннего распорядка — они утверждаются администрацией. И прав действительных. Эти права, по существу, являются обязанностями: содействовать претворению в жизнь решений партии, неуклонно исполнять советские законы и постановления правительства, выполнять договорные обязательства, повышать эффективность работы. И самое важное (здесь под расширением прав коллектива предполагается ограничение прав членов коллектива) — обязанность привлекать к ответственности недостаточно усердных работников: переводить их на нижеоплачиваемую работу или увольнять, лишать премий, дополнительного отпуска, жилой площади. (Андропов, сознавая непопулярность задуманной им широкой кампании борьбы с нарушителями трудовой дисциплины, по-видимому, решил осуществить ее — продолжить и завершить — через и с помощью коллектива, т. е. расправиться с рабочими руками рабочих).
Коллективам вменяется в обязанность, как их долг, создавать подсобные хозяйства (т. е. самим кормить рабочих, освобождая от этой непосильной обязанности государства), направлять (это их «право») «передовиков производства» для обучения в высшие и средние учебные заведения (с тем, чтобы еще сильнее привязать рабочих к производству). Коллективам благосклонно разрешается выдвигать встречные хозяйственные планы и даже ставить «в необходимых случаях» (каких? — не разъясняется) вопросы о привлечении к ответственности лиц, «не выполняющих обязательств по коллективным договорам». Но тут же предусмотрительно разъясняется: только через общественные организации и при наличии одобрения партии.
Для того, чтобы создать видимость народовластия (а заодно приглушить общественное недовольство и разочарование), в законе о трудовых коллективах предусмотрена статья (тринадцатая), вводящая в производство элементы демократизма. В законе говорится о возможности участия рабочих «в решении вопросов назначения руководящих работников». Но при этом разъясняется: это участие осуществляется «в соответствии с законодательством СССР», которое в силу своей сущности («демократического централизма») несовместимо с принципами самоуправления.
Что же касается мнения «трудового коллектива» при снятии руководителей, то оно будет учитываться, отмечается в законе, «общественными организациями» /140/, т. е. пресловутым советским треугольником — партийной организацией, комсомолом и профсоюзом. Так что, хотя рабочим и обещано право на тщательно отмеренное самоуправление, их благоразумие (и печальный опыт в прошлом), по-видимому, удержит их от искушения этим андроповским даром воспользоваться.
В отдельных — показательных — случаях, возможно, и будет производиться снятие с работы руководителей (не угодных партии) по рекомендации коллективов. Но рабочие не в состоянии (и не вправе) назначать новых руководителей или оказывать влияние на формирование политики цен /141/.
Так что если новый трудовой закон является прелюдией к экономическим реформам Андропова, то с полным основанием можно утверждать: реформ не будет. Закон оказался необходимым Андропову для того, чтобы завоевать популярность в стране и разбить социальную апатию масс. Андропов также хотел убедить и доказать, что советская экономическая модель себя не исчерпала и в ней все еще заложены возможности для творческого развития и роста.
В действительности же история России за последние 66 лет не идет вперед, а вращается вокруг самой себя — проходит через цикл одних и тех же противоречий, порождает иллюзии и надежды с каждым новым ее правителем и с каждым новым ее правителем теряет. Иллюзии, связанные с Андроповым, рассеялись, а надежды…
На следующем Пленуме ЦК КПСС (а может быть, съезде) прояснится: круговое движение русской истории продолжается. Все еще.
Эпилог
Если о тайных вещах принято писать явно, то почему же об очевидном не сказать ясно?
Коммунистическая система, как и любая система, подчиняется второму закону термодинамики — закону распада: она со временем должна придти в упадок и разложиться. Даже если политика Андропова может этот процесс замедлить, она не в состоянии его предотвратить. Он мучительно ищет средства для того, чтобы хоть временно приостановить или ослабить действие открытых его учителями — марксистскими философами — «законов» исторического развития, приходящих в противоречие с советской действительностью.
В Москве завершается борьба за власть. Андропов выиграл первый тур — наследство Брежнева и выходит победителем в борьбе со сторонниками Брежнева в партийном аппарате и правительстве. Новый Генсек, ставший Президентом, однако, все еще (или пока что) не способен проводить социальную деятельность в соответствии со своими амбициями и целями. Его политика является, по существу, следствием и отражением меняющейся расстановки сил в Кремле.
Так что открыто выраженные надежды Запада на потенциальную демократичность Андропова и на его склонность к реформам создают советскому правителю дополнительные трудности в Политбюро. Быть либералом в ЦК — плохая рекомендация в стране, в которой партийное руководство стремится к консерватизму, к отказу от радикальных перемен. И Андропов старается — он вынужден демонстрировать свою приверженность к ортодоксальности во внешней политике и к догматизму — во внутренней.
