Неизвестные лики войны - Казаринов Олег Игоревич (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Что во мне заговорило тогда, в ту минуту? Что до такой степени ожесточило? (…) Может быть, я вдруг подумал, что жена фашиста, так же как и её муж, способна стать убийцей, что ж её жалеть?
Не знаю сейчас, как ответить самому себе на все эти вопросы. Но знаю, что так это было. Было со мной и бывало с другими людьми, отнюдь не жестокими от природы».
Н.Г. Колосов, участник боёв под Сталинградом, вспоминал: «У меня столько друзей погибло, как было не стать злым. Один раз осколками другу голову снесло, и его мозги мне в котелок с кашей попали. Нет, немцев мы не жалели. (…) Один раз знакомый механик-водитель проехал прямо по колонне пленных на своём Т-34 у самой Волги». Тогда Н. Колосову было 19 лет. Когда исполнилось 74, он признался: «Страшные сны снятся до сих пор, всё ещё воюю».
Боевые психические травмы, конечно, различаются по степени тяжести.
Наиболее частыми и лёгкими их проявлениями считаются замкнутость, потеря аппетита, головные боли, быстрая утомляемость, нервозность, чрезмерная раздражительность. И тогда солдат колет штыком крестьянку, у которой не оказывается требуемого тёплого одеяла или пары кур; патрульный бьёт прикладом старуху, обратившуюся к нему с вопросом; часовой стреляет в мальчишку, неожиданно выпустившего птиц из голубятни.
Это последствия ЛЁГКИХ травм.
В случае средней тяжести психические нарушения проявляются в виде временной потери памяти, депрессии, повышенной чувствительности к шуму, патологического страха, переходящего иногда в панику, истерических реакций и агрессивности. В результате ворвавшиеся в деревню или город солдаты предают всё огню и мечу. В вытаращенных, остекленевших глазах только одно — «Жги! Убивай всех!» Контроль над собой потерян. Пережитый страх заставляет заживо сжигать в домах жителей, расстреливать коров и свиней, рубить саблями иконы, крушить мебель. Иногда происходит потеря ощущения реальности происходящего. Получается, что расправа творится как бы «во сне».
Состояние опьянения тем более блокирует сознание и вызывает ничем не спровоцированные массовые убийства.
В бою при потере ощущения реальности глупо и нелепо гибнут даже опытные солдаты, прошедшие многие сражения. Рано или поздно разум отказывается им служить, здравый смысл покидает воинов, ставших профессионалами. Совершаются поступки необъяснимые, бессмысленные: например, во время кинжального огня солдат, уверовавший в собственную неуязвимость, высовывается над бруствером и получает пулю между глаз.
Притупляется бдительность, кажется, что страшнее боя быть уже ничего не может, а в условиях действующей армии, перенасыщенной оружием, это чревато последствиями. Так, во время Второй мировой войны в войсках США число жертв от несчастных случаев равнялось 43 853 человекам, в то время как всех умерших от боевых ран и болезней насчитывалось меньше — 40 949.
В тяжёлых случаях у поражённых возникают нарушения слуха, зрения, речи, психомоторное расстройство и ступор, а также нарушение координации движений. И тогда открывается огонь по своим, заходящий на посадку самолёт врезается в землю, грузовик валится с моста…
Страх, «боевое переутомление» делали из человека не только психического инвалида, но могли заставить его стать жертвой вполне физической.
Кажется, что самое страшное ожидает на войне? Смерть. Но она может и миновать. Однако в страхе перед ней солдаты порой предпочитали оканчивать жизнь самоубийством.
Вдумайтесь: самоубийство как спасение от страха перед возможной смертью!
Например, во время Крымской войны в английском экспедиционном корпусе покончили с собой 20 солдат, во франко-прусскую в рядах победителей (!) насчитывалось 30 самоубийц, в русско-японскую зафиксировано 186 случаев самоубийств среди русских солдат и офицеров, во время Первой мировой только в германской армии эта цифра перевалила за 5000.
Чтобы спастись от вездесущего ужаса, люди себя калечили, уродовали и считали за величайшее благо то, что в другое время не могли допускать в своих самых страшных фантазиях.
«Больше всего мы завидовали раненым — они могли хоть немного отдохнуть от этого грохота. В дивизии участились случаи самострела.
Пятеро умельцев из одного батальона поотрубали себе осколками снарядов пальцы рук: один солдат клал палец левой руки на камень, второй приставлял осколок к этому пальцу, а третий со всего маху бил прикладом автомата по осколку.
„Нас ранило“, — заявили они. „Каким образом ранило?“ — „А так: немцы бросили гранату, она взорвалась и оторвала у нас по пальцу…“
Коллективное помешательство. Слава богу, временное. И для врача, и для особиста полка (…) расследовавших дело „о членовредительстве“, это было очевидно. В таких случаях не отдавали под трибунал, не отправляли в штрафбат, а просто давали немного отдохнуть. Люди на войне всё же оставались людьми».
То же самое творилось и в немецких войсках. Дивизионный врач 15-й германской пехотной дивизии в своей докладной от 15.08.42 описывал наиболее распространённые случаи членовредительства.
В этой докладной много пунктов, я приведу лишь некоторые.
«За последнее время в дивизии учащаются случаи симуляции и самострела, проводимые в целях дезертирования с линии фронта. Эти симулянты и шкурники прибегают к такого рода симуляциям, которые даже опытными врачами не могут быть отличимы от истинных заболеваний.
(…)
2) Порок сердца получается вследствие длительного жевания свежего табака или русской „махорки“. Отсюда — потеря дыхания, замирание сердца, сердечные колотья, перебои пульса, рвота.
3) Закупорка вен, получаемая вследствие перетягивания подколенных сгибов ремнём или верёвкой; на конечностях ног получаются отёки, похожие на почечные.
4) Сыпь, которая возникает вследствие интенсивного и длительного втирания в кожу керосина, скипидара, кислоты, в особенности если данный участок тела сильно загрязнён.
(…)
8) Выпадение прямой кишки, возникающее, если в течение многих дней человек начинает поглощать значительное количество тёплой мыльной воды с одновременным поднятием тяжестей.
9) Растяжение связок и перелом кости достигаются обычно пропусканием через свою ступню (переезд) колеса автомашины или повозки.
10) „Выстрел на родину“ (самострел). Так как самострел руки легко обнаруживается через осевшие на рану крупинки сгоревшего пороха, в настоящее время участились случаи прострела ноги через сапог…»
Это август 1942 года! Победоносная германская армия подошла к Сталинграду! Победа близка! Но ужас войны вызывает помешательство и у победителей. «Не могу больше! Куда угодно, только отсюда!»
А что люди творили с собой, только чтобы не попасть на фронт!
Уже упоминавшийся мной Я. Гашек так описывал разговор солдат, находящихся в госпитале:
«…Он вам за десять крон сделает такую горячку, что из окна выскочите…»
«В Вршовицах есть одна повивальная бабка, которая за двадцать крон так ловко вывихнет вам ногу, что останетесь калекой на всю жизнь…»
«Мне моя болезнь стоит уже больше двухсот крон… Назовите мне хоть один яд, которого я бы не испробовал, — не найдёте. Я живой склад всяких ядов. Я пил сулему, вдыхал ртутные пары, грыз мышьяк, курил опиум, пил настойку опия, посыпал хлеб морфием, глотал стрихнин, пил раствор фосфора в сероуглероде и пикриновую кислоту. Я испортил себе печень, лёгкие, почки, жёлчный пузырь, мозг, сердце и кишки. Никто не может понять, чем я болен…»
«Лучше всего впрыснуть себе под кожу в руку керосин. Моему двоюродному брату повезло: ему отрезали руку по локоть, и теперь ему никакая военная служба не страшна».
А вот свидетельство периода Русско-Японской войны 1904–1905 гг.
«Некоторые усиленно курили натощак, глотали дым до рвоты, а потом пили воду, крепко настоенную на табаке. Это продолжалось изо дня в день, целые недели. Когда такой человек являлся в лазарет, то у него, как у паралитика, тряслись руки и ноги, а лицо выглядело мертвенно-зелёным, с блуждающими мутными глазами. Он и в госпитале, чтобы подольше задержаться там, не переставал таким образом отравлять себя. Иногда это кончалось смертью. Один новобранец гвоздём проткнул себе барабанную перепонку и, не выдержав боли, заорал истошным голосом, кружась и приплясывая, как полоумный. Злонамерение его было открыто. Пошёл под суд…»
