США — диктатор НАТО - Караганов Сергей Александрович (читать книги полные TXT, FB2) 📗
На Шмидта был оказан нажим, но он сопротивлялся, и тогда, чтобы подсластить пилюлю, и было предложено присоединить к решению о размещении предложение о переговорах. Автором идеи явился, по некоторым свидетельствам, Жискар д’Эстен.
Тогда же союзники условились, что на переговоры, которые непосредственно касались ядерных вооружений в Европе, США выйдут без своих ядерных союзников. Вашингтон подготавливал почву для отказа учитывать ядерные средства Англии и Франции под предлогом их неучастия в переговорах.
Но сама идея о том, что новые американские ракеты будут предметом переговоров, претила Вашингтону. В своей речи на конференции «Будущее НАТО и глобальная безопасность» в январе 1984 года Киссинджер прямо заявил аудитории, в которой находился и Шмидт, что решение объединить развертывание ракет с предложением о начале переговоров «было роковым». Развивая свою мысль, Киссинджер указал, что «в 1979 году НАТО не посмела объяснить свое решение чисто военной необходимостью, настоять на том, что оно подлежит, как любое развертывание вооружений, — последующему (подчеркнуто у Киссинджера. — Авт.) обсуждению на переговорах. Размещение приобрело политический характер так называемого «двухколейного» подхода, подразумевавшего предварительные переговоры с целью запрета этих вооружений и делавшего их развертывание зависимым от провала переговоров».
Оценивая итоги претворения в жизнь декабрьского решения, приведшего к острому всеобъемлющему кризису атлантических отношений, один из наиболее активных сторонников размещения «Першингов-2» и крылатых ракет в Западной Европе, бывший директор Международного института стратегических исследований Кристоф Бертрам также откровенно сожалел о том, что НАТО пошла на переговоры. «Вместо того, чтобы делать претворение в жизнь всей программы довооружения зависимым от исхода переговоров, было бы лучше, — писал Бертрам уже после начала размещения ракет, — чтобы НАТО в 1979 году решила разместить определенное число ракет в любом случае, а затем путем переговоров определить верхний предел развертывания».
Советский подход был практически диаметрально противоположным и исходил из необходимости недопущения повышения уровня ядерного противостояния в Европе и резкого сокращения его путем переговоров. При этом с самого начала СССР неизменно подчеркивал необходимость обсуждения на переговорах всех ядерных средств средней дальности — американских средств передового базирования, ядерных потенциалов Англии и Франции. США же пытались обсуждать лишь советские ракеты средней дальности.
Предварительные переговоры по проблеме ядерного оружия средней дальности в Европе проходили с 17 октября по 17 ноября 1980 года, но не привели к сближению позиций сторон.
Вскоре в США сменилась администрация, и к власти в Вашингтоне пришла группа консервативных политиков во главе с Рональдом Рейганом. В государственные ведомства, ведающие ограничением вооружений, пришли деятели, принципиально считавшие любые переговоры с СССР вредным занятием, отвергавшие их не только применительно к оружию средней дальности, но и к любому другому.
Вашингтон: лица, ведущие переговоры
Одним из тех, кто стал определять американскую политику в это» области, стал Ричард Перл, занявший в администрации Рейгана пост помощника министра обороны, до того бывший помощником известного сторонника политики «с позиции силы» сенатора Генри Джексона. Перл не считал нужным скрывать свои взгляды и заявлял, как писал журнал «Ньюсуик», «что весь процесс ограничения вооружений в прошлом десятилетии настолько подорвал американскую безопасность, что США не будут больше жертвовать ничем ради продолжения этого процесса… Администрация не будет терять времени на подобные занятия».
Перл мог смело вещать от имени администрации. Дело в том, что сам президент Рейган имел репутацию противника переговоров с СССР. «Нам говорят, — заявлял оп, — что мы можем садиться и вести переговоры с этим нашим врагом, что каждая сторона в чем-то права, а в чем-то пе права. Но можно ли добиться компромисса между добром и злом? Можем ли мы сказать этому врагу, что мы готовы достигнуть компромисса между нашей верой в Бога и его диалектическим материализмом?.. Можно ли искать компромисса с людьми, которые говорят, что у нас отсутствует душа и что, таким образом, Бога нет?» Это высказывание относится к временам «холодной войны», но для Рейгана она и не прекращалась. В 1980 году на вопрос, не хочет ли он возвращения «холодной войны», он ответил: «А разве холодная война закончилась?» Уже в Белом доме Рейган много раз говорил о своем недоверии к процессу переговоров об ограничении вооружений. К месту и не к месту он цитировал своего приятеля Ларри Бейленсона, который раньше, в конце 40-х годов, помогал Рейгану в травле коммунистов и тех, кто подозревался в связях с ними или в симпатиях к ним. Бейленсон написал книжку «Западня договоров», утверждая в ней, что полагаться на ограничение вооружений опасно, «поскольку оно увеличивает риск войны и ослабляет нашу бдительность».
Такого рода мнения отражали реальный подход окружения президента и его самого к переговорам по ограничению вооружений. Провинциальная подозрительность сочеталась у них с трезвым пониманием того, что сам факт ведения переговоров способствует улучшению политического климата, затрудняет навязывание военной истерии, без которой невозможно протолкнуть через конгресс наращивание военных расходов. А это, как известно, явилось главной целью Белого дома.
Перл открыто выступает за достижение Соединенными Штатами превосходства. Он был одним из наиболее активных критиков Договора ОСВ-2 и противником всего процесса ОСВ. «Нью-Йорк таймс» называла его «фанатичным приверженцем жесткой линии», в Вашингтоне ему была присвоена кличка «ястребиного ястреба».
Перл первоначально был не столь активным сторонником развертывания новых американских ракет в Европе, как многие его правые соратники. Причина — отнюдь не неожиданное трезвомыслие. Он, по-видимому, боялся, что борьба вокруг ракет может привлечь внимание общественности к проблеме опасности ядерной войны. А это может помешать США в дальнейшем развертывать многочисленные системы оружия с аналогичными военно-техническими характеристиками — крылатые ракеты воздушного и морского базирования, ракеты «MX», сверхточные баллистические ракеты подводных лодок «Трайдент-2».
Но Перл отнюдь не был сторонником уступок антиракетному движению и тем более Советскому Союзу. Он всеми силами стремился к созданию и поддержанию атмосферы кризиса и поэтому блокировал любые возможности достижения взаимоприемлемого соглашения на переговорах. Он был председателем ряда межведомственных комиссий, занимавшихся формулированием различных аспектов американской политики в области ограничения вооружений, а на деле подрыва и блокирования этого процесса. Учитывая, что в высших эшелонах власти практически отсутствовали люди, досконально разбирающиеся в проблемах ограничения вооружений, именно в этих комиссиях формировалась позиция Вашингтона.
Другим сопредседателем этих комиссий был Ричард Берт, занимавший сначала пост заведующего военно-политическим отделом госдепартамента, а затем назначенный на пост помощника государственного секретаря. Он отвечал и за политику в отношении Европы. Берт и Перл, называющие друг друга «добрыми друзьями», нередко сталкивались в межбюрократических схватках за власть и, по свидетельствам журналистов, терпеть друг друга не могли. Но в одном они сходились. «Ни Берт, ни Перл, — писал известный американский журналист Роберт Шиер, — никогда не вымолвили ни слова в поддержку сторонников ограничения вооружений. Оба они выступали против ОСВ-2 и весьма плохо относились к ведению любых подобного рода дел с Советами». Берт выступал против ограничения вооружений не только потому, что оно мешало погоне за превосходством, но и потому, что оно, как он доказывал, «ведет к потере бдительности американской общественности», «размагничивает» ее. «Даже тот факт, что мы садимся за стол вместе с ними, — высокомерно рассуждал Берт, — означает то, что они (СССР. — Авт.) являются равной великой державой… Сам двусторонний характер ОСВ является односторонней уступкой СССР!» «Есть веские основания полагать, — писал Берт в статье, опубликованной в 1980 году, — что ограничение вооружений вряд ли будет достаточно полезным в наступающем десятилетии». Итак, для Берта ограничение вооружений было в худшем случае вредным, а в лучшем — бесполезным.
