Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Подготовка и моральные качества рядового состава накануне войны были тоже весьма высоки. Но отношение к режиму и императору было иным, нежели у офицеров. «В солдатской толще, вопреки сложившемуся убеждению, идея монархизма глубоких монархических корней не имела, — свидетельствовал Деникин. — Еще менее, конечно, эта малокультурная масса отдавала себе тогда отчет в других формах правления, проповедуемых социалистами разных оттенков. Известный консерватизм, привычка жить, как «испокон века», внушение церкви — все это создавало определенное отношение к существующему строю как к чему-то вполне естественному и неизбежному. В уме и сердце солдата идея монарха, если можно так выразиться, находилась в потенциальном состоянии, то поднимаясь иногда до высокой экзальтации при непосредственном общении с царем (смотры, объезды, случайные обращения), то падая до безразличия» [356]. Моментом такой экзальтации стало, безусловно, начало войны.
«Мобилизация прошла на сутки ранее объявленного срока, в образцовом порядке, военные сообщения проявили максимум работы, интендантская часть стояла несравненно выше, чем в предыдущие военные кампании, что признано было и союзниками, и врагами» [357], — писал генерал Павел Курлов. На призывные участки явилось 96 % от общего числа получивших повестки, гораздо больше, чем ожидалось по расчетам мирного времени. В считанные дни численность армии была доведена до 5,3 млн человек.
Высок был и воинский дух. Известный русский философ и фронтовик Федор Степун делился впечатлениями: «Вера в то, что Бог Россию не выдаст, была в крестьянской, а потом и в солдатской России всегда тверда… Сколько раз спрашивал я: «Отчего, ребята, не роете настоящих окопов?» И всегда получал один и тот же ответ: «Нам, ваше благородие, не к чему. Австрияк оттого и бежит, что хорошие окопы любит, а мы из наших завсегда готовы» [358]. Главное, что действительно злило солдат, так это сухой закон, распространившийся в первую голову именно на армию.
И, конечно, куда хуже русский воин чувствовал себя в отступлении…
Боевые действия
План военной кампании, который разрабатывался под руководством великого князя и дяди императора Николая Николаевича, назначенного Верховным главнокомандующим, предусматривал нанесение основного удара по Австро-Венгрии. Однако почти сразу же в него потребовалось вносить коррективы. Германия, строго следуя плану Шлиффена, наносила основной удар по Франции. 27 июля президент Франции Раймон Пуанкаре записал в своем дневнике. «Пора, чтобы Россия начала свое наступление и освободила нас от давления неприятеля на Бельгию и на нас. Генерал Жоффр обратился к великому князю Николаю Николаевичу с настоятельной просьбой как можно скорее двинуть вперед русские войска» [359]. Потребовалось срочно прийти на помощь союзнику и оттянуть немецкие части, уже угрожавшие Парижу. Не завершившая сосредоточения русская армия вынуждена была выступить и против Германии, начав операцию в Восточной Пруссии.
Согласно директивам главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта и, по совместительству, Варшавского генерал-губернатора Якова Жилинского 4 августа 1-я русская армия генерала от кавалерии Павла Ренненкампфа повела наступление на фронте в 70 километров, втянувшись в Гумбиннен-Гольдабское сражение с 8-й немецкой армией, нанеся ей ощутимые потери. Через три дня в дело вступили войска второй армии генерала Александра Самсонова, начавшие охват Восточной Пруссии с юга. «В августе и сентябре многие русские части вели себя при вторжении в Восточную Пруссию образцово» [360], — констатировал руководивший операциями на Восточном фронте немецкий генерал Эрих Людендорф.
6 августа выступили войска Юго-Западного фронта под командованием генерала от артиллерии Николая Иванова (начальником штаба у которого был генерал Михаил Алексеев), развернутые по огромной 450-киллометровой дуге от Люблина до Каменец-Подольска против Австро-Венгрии. Перед наступавшими первыми 8-й армией Брусилова и 3-й армией Николая Рузского была поставлена задача широким охватывающим маневром осуществить окружение главных сил дуалистической империи. Начальник Генерального штаба Австро-Венгрии генерал Кондар фон Гётцендорф ответил совместным с немцами контрударом в направлении города Седлец. Между Днестром и Вислой развернулось грандиозное встречное Галицийское сражение с четырьмя австро-венгерскими армиями, поддержанными германскими частями. После сражений на Золочевских высотах, реках Золотая и Гнилая Липы был занят Львов, передовые русские части перевалили Карпаты и приблизились к Кракову. В этих сражениях взошла звезда генерала Рузского, ставшего в те дни наиболее популярным военачальником.
После серии выигранных россиянами встречных сражений германское командование было вынуждено спешно начать переброску с Западного фронта подкреплений своим войскам, отходившим за Вислу в Восточной Пруссии, и австро-венгерским войскам — в Силезию. Это помогло французам выиграть сражение на Марне и сорвать немецкий план блицкрига, Мольтке был отправлен в отставку. Но появление мощных немецких сил на Восточным фронте сильно изменило ход войны, особенно для русского Северо-Западного фронта, где Ренненкампф, не отследивший изменения в соотношении сил, перешел во фронтальное наступление. Компанию ему лично составил Николай Николаевич, которому не терпелось вступить ногою на прусскую землю. В результате он, как напишет Сухомлинов, «устремился туда сам с главной квартирой, потеряв связь с остальными армиями, бесполезно перепутал транспорты и принес в жертву сотни тысяч, целые армейские корпуса, более подвижному и более систематично работающему противнику» [361]. Одновременно сокрушительный удар в битве при Сольдау (которое в Германии известно как сражение под Танненбергом, где впервые прославились генералы Гинденбурги Людендорф) был нанесен по армии Самсонова. Два ее корпуса окружили, остальные войска отошли, неся большие потери, командующий покончил с собой. Германские части быстро развивали наступление, угрожая Варшаве. Последовали суровые оргвыводы. Ответственность за провалы была возложена на Жилинского и Ренненкампфа, которые больше ничем не командовали.
Главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта был назначен Рузский, которого император отличил почетным званием генерал-адъютанта. Рузский сыграет одну из ключевых ролей в Крушении России.
Началась переброска наших войск из Галиции для защиты Варшавы в надежде потом перейти в наступление на Берлин. Результатом стала Варшавско-Ивангородская операция, одна из крупнейших в войне. «Она проводилась на фронте свыше 300 км, в ней участвовало около половины всех русских армий и главные силы австрийских и германских войск, сосредоточенных на восточноевропейском театре войны, — писал советский военный историк полковник Вержховский. — Поражение немцев в этой операции снова свидетельствовало о высоких боевых качествах русской армии» [362]. Создалась реальная перспектива вступления наших войск на территорию Германии. Для предотвращения этого 9-я германская армия нанесла удар в направлении Лодзи, где и попала в окружение, из которого вырвалась, потеряв 40 тысяч человек.
Однако к декабрю российское командование отказалось от наступления в глубь Германии и отвело армии на оборонительный рубеж по рекам Бзура, Равка и Нида. Армии противников обессиленные остановились друг против друга, не имея возможности идти вперед из-за огромных потерь в живой силе и отсутствия боеприпасов.
Россия могла пополнять войска. Лучше, чем любая другая из воюющих сторон, она могла обеспечивать армию и население продовольствием. Однако с первых же месяцев войны вновь стала ощущаться слабость материально-технической и транспортной базы. «Людей у нас было даже больше, чем достаточно, но не хватало оружия и боеприпасов. Система снабжения войск работала плохо. Эшелоны с продовольствием, оружием и оборудованием посылались на фронт и бесследно исчезали в дороге, другие прибывали с никому не нужным грузом. В тылу был беспорядок, отсутствовала согласованность в работе» [363], — писал Кирилл Владимирович, служивший тогда в Ставке, которая располагалась сперва в Барановичах, а затем была перемещена в Могилев. К концу 1914 года до половины поступавшего на фронт пополнения не имело винтовок и необходимого обмундирования, практически закончились запасы артиллерийских снарядов. О воровстве и некомпетентности в оборонном ведомстве не говорил уже только ленивый.
