Популярная история евреев - Джонсон Пол (первая книга .txt) 📗
Для Ирода строительство крепости Антония в Иерусалиме было частью его политического, чтобы не сказать – геополитического, плана. Когда его легионы впервые взяли город в 37 г. до н.э., ему стоило огромных трудов убедить своих союзников-римлян не уничтожать город вместе с его жителями, поскольку римляне считали его неуправляемым. Ирод предложил интернационализировать город и взрастить там новых евреев, которые могли бы сменить старых и сделать город столицей не просто Иудеи, но всего еврейского народа. Он считал евреев диаспоры более просвещенными, чем палестинские, более восприимчивыми для греко-римских идей и более способными к переходу на новые формы богослужения, совместимые с современными представлениями. Он назначал евреев из диаспоры на официальные посты в столице и стремился укрепить их авторитет, поощряя других представителей диаспоры к регулярным визитам туда. Теоретически Закон требовал, чтобы евреи совершали паломничество в Храм трижды в год. Чтобы стимулировать этот процесс, особенно для диаспоры, Ирод решил, во-первых, обустроить Иерусалим в духе лучших греко-римских традиций и, во-вторых, реконструировать Храм таким образом, чтобы стоило приехать специально посмотреть на него. Надо сказать, что Ирод был не только выдающимся филантропом, он был также незаурядным пропагандистом и умелым режиссером различных действ.
Он разработал перспективную программу реконструкции Иерусалима, едва ли не самого странного города в мире. Сооружение Антонии обеспечило ему, так сказать, физическое господство, которое он укрепил, воздвигнув три мощные башни: Фазаил (известную впоследствии как Башню Давида), Гиппикус и Мариамну (была возведена до того, как он расправился со своей женой). После этого он почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы возвести театр и амфитеатр, которые, впрочем, были сооружены за пределами храмовой зоны. Затем, в 22 г. до н.э., он созвал национальную ассамблею и объявил о деле своей жизни: воссоздать Храм в столь грандиозном масштабе, чтобы превзойти славу постройки Соломона. Последующие два года ушли на то, чтобы собрать и обучить армию из 10 000 рабочих-строителей и 1000 священников-десятников, которые должны были также вести строительные работы в местах, запретных для непосвященных. Эти тщательные приготовления были необходимы, чтобы убедить евреев Иерусалима, что операция по сносу старого храма была прелюдией к возведению нового и более прекрасного. Ирод принял чрезвычайные меры, чтобы не задеть религиозных чувств фундаменталистов; так, например, для сооружения алтаря использовались неотесанные камни, к которым не прикасалось железо! Создание Храма как функционального места для жертвоприношений потребовало всего 18 месяцев, причем все это время неоконченное святилище было скрыто специальным ограждением от посторонних взоров. Для завершения же грандиозного строительства потребовалось целых 46 лет, и строители вели отделочные работы почти до того момента, когда в 70 г. н.э., римляне снесли сооружение, не оставив от него камня на камне.
Описания Храма, возведенного Иродом, можно найти в книгах Иосифа Флавия «Иудейские древности» и «Иудейская война», а также в талмудических трактатах «Миддот», «Талмуд» и «Йома». Их дополняют данные последних археологических находок. Чтобы добиться желаемого грандиозного эффекта, Ирод удвоил площадь Храмовой горы, соорудив огромные подпорные стены и заполнив пространство за ними щебнем. По периметру образовавшейся свободной площади он возвел портики, которые были соединены с верхним городом посредством мостов. Святилище, находившееся на одном из концов площадки, было намного выше и шире, чем построенное Соломоном (100 локтей по сравнению с 60). Поскольку Ирод не происходил из семьи священнослужителей и не мог, следовательно, даже входить во внутренний двор, он уделял интерьеру мало внимания, и Святая Святых, хоть и отделанная золотом, была, в общем, голой. Зато на внешнее убранство денег не жалели, ворота, различные конструктивные элементы и украшения были покрыты золотом и серебром. По словам Иосифа Флавия, камень был «исключительно бел»; блеск камня и сверкание золота под лучами солнца были видны за много километров и поражали странников, видевших храм впервые.
Громадная площадка, занимавшая 14 гектаров и имевшая милю в окружности, находилась на вдвое большей высоте от основания долины, чем в настоящее время, так как нижние ряды каменных блоков покрыты многовековыми наслоениями щебня. Как утверждает Иосиф Флавий, некоторые из блоков достигали «45 локтей в длину, 10 – в высоту и 6 – в ширину» (20 м 4,5 м 2,6 м). Их поверхность была необычно гладко отшлифована иноземными каменотесами. Верхние 12 метров площадки скрывали под собой извилистые коридоры. Наверху размещались сводчатые аркады, опиравшиеся на сотни коринфских колонн высотой 8 метров и в три обхвата в поперечнике. В целом сооружение было настолько велико, что, по словам Иосифа Флавия, глядя с аркад вниз, вы испытывали головокружение.
По большим праздникам в город стекались сотни тысяч паломников из Палестины и диаспоры, которые восходили на площадку из города по огромной лестнице и главному мосту. Внешний двор, огражденный стенами, был открыт для всех. В воротах и аркадах сидели менялы, готовые конвертировать деньги со всего мира в «священные шекели», которыми можно было делать пожертвования на Храм (именно на этих менял обрушился гнев Христа). Здесь же продавались жертвенные голуби. Далее располагалась другая стена и ворота, на камне которых было высечено предупреждение на греческом языке и латыни, запрещавшее под страхом смерти вход неевреям; за ними находился Двор Женщин со специальными уголками для назаретян и прокаженных, а уже за ним – Двор Израильтян, предназначенный для евреев мужского пола. Каждый из последующих внутренних дворов располагался выше предыдущего и соединялся с ним ступенями; самый верхний лестничный марш вел к жертвеннику, во Двор Священнослужителей, в пределах которого размещалось святилище.
На территории Храма и вокруг него трудились многие тысячи священников, левитов, книжников и благочестивых евреев. Священники отвечали за ритуалы и церемонии, левиты были хористами, музыкантами, отвечали за чистоту и инженерное обеспечение. Они делились на 24 вахты, или смены; во время больших праздников к ним на помощь приходили люди из семей священников и левитов со всей Палестины и диаспоры. Первейшей задачей священников был уход за святилищем. Евреи заимствовали у египтян традицию вечного огня в алтаре; это означало, что необходимо было постоянно следить за многочисленными лампами святилища, своевременно их заправлять. Также из Египта пришел обычай курить фимиам в самых темных и секретных местах храма. Храм потреблял около 600 фунтов дорогих благовоний в год; их готовили по секретной рецептуре члены семьи священнослужителей Автина, чьим женщинам запрещалось пользоваться духами, чтобы не было повода обвинить их в хищениях. Для курения использовалась смесь, в состав которой входили растертые в порошок раковины морских моллюсков, содомская соль, специальный цикламен, мирра (камфорная смола), ладан (терпентиновая смола), корица, кассия, нард, шафран, камедь и некое загадочное вещество под названием «маалах ашан», которое способствовало обильному образованию дыма.
Кроме того, существовала обычная практика ежедневных жертвоприношений (два барашка на рассвете, два – на закате), в каждом из которых участвовало 13 священнослужителей. Разумеется, простые евреи-мужчины не могли входить в святилище, но они могли видеть, что там происходит, поскольку при службе двери держали открытыми. Каждая служба заканчивалась ритуальным винопитием, чтением священного писания и пением гимнов и псалмов. Хористам аккомпанировал оркестр в составе трубы, 12-струнной арфы, 10-струнной лиры и бронзовых тарелок; звуками серебряного горна и рога отмечали стадии литургии. Ритуал жертвоприношения потрясал гостей своей варварской экзотикой; тем более что большинство паломников прибывали в праздники, когда количество жертв было огромным. В такие дни внутренняя часть Храма производила жуткое впечатление: рев и мычание испуганного скота смешивались с ритуальными возгласами и воплями, а также звуками, которые издавали рог и горн; к тому же повсюду была кровь. Автор «Письма Аристея», еврей из Александрии, побывавший здесь в качестве паломника, рассказывает, что он видел, как в жертвоприношении участвовало 700 священников, которые делали свое дело молча, но с большим профессиональным мастерством, укладывая тяжеленные туши на положенное место на алтаре.
