Войско грозного царя. Том 1 - Волков Владимир (читать книги онлайн полностью без регистрации TXT, FB2) 📗

Стрелковый смотр 1557 года.

Сведения Дженкинсона подтверждает и Ф. Тьеполо, отметивший факт обучения русских воинов в мирное время иностранными солдатами. При их помощи «московиты по праздникам обучаются аркебузу по германским правилам и, став уже весьма опытны, изо дня в день совершенствуются во множестве».^[465]

В отличие от дворянской конницы стрельцы обучались не только стрельбе, но и военному строю, носили особую форменную одежду. В XVI веке у московских стрельцов она была двух видов – повседневная (так называемый «носильный кафтан») из сермяжной ткани серого, черного или коричневого цвета и парадная – длинные красные кафтаны и высокие шапки с меховыми отворотами. Городовые стрельцы также имели суконные кафтаны и шапки, но материал на пошив обмундирования выдавался им гораздо реже, чем московским стрельцам.

В то время стрелецкие части еще не могли маневрировать на поле боя, действуя под прикрытием «гуляй-города» или засек.

Особую группу ратных людей в русском войске составляли люди «пушкарского чина» – собственно пушкари и затинщики (стрелки из крупнокалиберных затинных, «за тынных», крепостных ружей-пищалей), а также воротники, казенные кузнецы, казенные плотники, казенные сторожа и рассыльщики, зелейные, колокольные, шорные мастера, пушечные литцы, горододельцы, колодезники, чертежники; их ученики. Только пушкари, пищальники (затиннщики) и воротниики составляли постоянную часть крепостного гарнизона, другие категории людей «пушкарского чина» имелись лишь в наиболее крупных городах, являвшихся военно-административными центрами.^[466] Подобно стрельцам, они делились на две категории – московские и городовые пушкари и затинщики. В случае совместной службы лучшие городовые пушкари («которые бы стреляти умели и собою резвы») служили в «поддатнях» (помощниках) у артиллеристов, присылавшихся из Москвы,^[467] которые получали более высокое содержание. По-видимому, уже с середины XVI века существовала практика перевода «добрых» пушкарей из городов в Москву.^[468]

Пушкари и затинщики первоначально верстались на службу из посадских людей и городских ремесленников, ведавших городовым «нарядом». Позднее в «старых» городах пушкарская служба стала наследственной: каждый готовил себе смену из подрастающих детей или племянников. Прием на службу производился на определенных условиях, с поручительством уже состоявших пушкарей. Каждый новоприборный пушкарь или затинщик принимал^[469] на себя обязательства: выполнять всякую службу при «наряде» в мирное время и в походах, быть преданным Русскому государству, не воровать государевой казны, не пить, не выдавать тайн пушкарского дела и т. п. Поручители отвечали за нового пушкаря головами, давая за него особую поручную запись.

За службу пушкари получали денежное и хлебное жалованье и земельные наделы. В середине века московским пушкарям полагалось по 2 руб. в год, по осьмине муки и по 1/2 пуда соли в месяц. Кроме того, московские пушкари получали «по сукну по доброму, цена по 2 рубля». Во время походов выдавалось дополнительное хлебное содержание.

В 1556 году при верстании на Невли в службу городовых пушкарей, пищальников (затинщиков) и других служилых людей «пушкарского чина» (воротники, кузнецы, плотники, сторожа у казны) все они должны были получить в год денежного жалованья по одному рублю, по 2 пуда соли и по 12 «коробей» ржи и столько же «коробей» овса. Соль и хлебное жалованье, как правило, заменялось деньгами «по тамошней цене». Для устройства на новом месте им выдавался 1 рубль «на дворы» единовременно, с обязательным уточнением для ответственных за выплату новгородских дьяков: «а впредь бы есте им тех денег по рублю человеку не давали».^[470]

Управление служилыми людьми «пушкарского чина» находилось в ведении нескольких приказов: Пушечного (позднее Пушкарского), Новгородской четверти, Устюжской Четверти, Казанского и других приказов, к которым они были приписаны. В боевом отношении русская артиллерия и ее кадровый состав находились в подчинении Разрядного приказа. Все же главную роль в руководстве русской артиллерией играл Пушкарский приказ, которому подчинялись пушкари и «наряд» Москвы, а также центральных и южных областей страны. Существование этого ведомства, как Пушечной избы Разрядного приказа) отмечено с 1577 года.^[471] Приказ имел не только военно-административные, но и судебные функции. Он набирал людей на службу, назначал оклады жалованья, повышал или понижал в чинах, посылал в походы, судил, отставлял от службы и т. д. В мирное время начальники Пушкарского приказа ведали засеками и приписанными к ним засечными головами, приказчиками и сторожами. Только в период обострения ситуации на южной границе засеки и находившиеся на Черте служилые люди переходили в непосредственное подчинение Разрядному приказу.

В городах пушкари и другие служилые люди подчинялись первоначально городовым приказчикам, позже (с конца XVI века) – осадным головам (иногда в документах упоминаются пушкарские головы или «нарядчики»), назначавшимся в крепости, где числилось не менее 30 служилых людей «пушкарского чина». Если пушкарей в городе было немного и осадный голова над ними не назначался, то «нарядом» и состоявшими при нем служилыми людьми ведал воевода.

Подобно стрельцам, артиллеристы находились в сотенной службе и делились на сотни и десятки, которыми командовали пушкарские сотники, пятидесятники и десятники. Для выполнения особо важных поручений (оберегания пороховой казны и т. п.) из среды рядовых пушкарей выбирались «целовальники», получавшие за это дополнительное жалованье.

Русские артиллеристы отличались хорошей выучкой и меткой стрельбой. При необходимости они легко поражали небольшую цель. Так, во время Ливонской войны первым же ядром был убит польский ротмистр Дрогобыж (по-видимому, опытный снайпер), решивший во время осады Великих Лук в сентябре 1580 года спрятаться в саду возле крепости и застрелить одного из защитников из мушкета. Он был обнаружен и сражен метким выстрелом с крепостной стены.^[472]

* * *

В интересах обороны страны правительство использовало и казаков – вольных и принятых («прибранных») на службу. К середине XVI века обосновавшиеся на так называемых «запольных» реках «польские» казаки освоили донские и приднепровские степи. Численность их росла. На Дон шли не только рязанские «заполяне», но и вольница из Северской земли и даже западнорусских земель. В донесении путивльского наместника Троекурова, направленном в 1546 года в Москву, сообщалось, что «ныне казаков на Поле много, и черкасцов, и кыян, и твоих государевых – вышли, государь, на Поле из всех украин».^[473] Они продолжали нападать на татарские улусы и тревожить турок в их крепостях. С нескрываемой тревогой о действиях донцов в 1551 году писал ногайскому князю Исмаилу турецкий султан Сулейман I, по словам которого, «казаки с Озова оброк емлют и воды на Дону пить не дадут. А крымскому де царю потому ж обиды чинят великие». Перечисляя их, султан упоминает и не отраженный в русских источниках казачий набег на Перекоп.^[474]

Первый известный поход против Крыма донские казаки совершили в 1556 году. Войско казаков, живших на Северском Донце, во главе с атаманом Михаилом Черкашенином, на стругах по р. Миус спустилось в Азовское море, пересекло его и разорило окрестности Керчи. Двух захваченных во время похода «языков» казаки прислали в Москву.^[475]

Эпизодические контакты правительства с донскими казаками начались в конце 40 – начале 50-х годов XVI века, а в 70-х годах приобрели постоянный характер. В немалой степени этому способствовало то, что по Дону шли все дипломатические и торговые сношения Русского государства с Крымом и Турцией. Тогда донское казачество еще не имело единой войсковой организации, поэтому для обеспечения безопасности пути правительству приходилось контактировать с выборными властями отдельных юртов и отрядов, размещавшихся по берегам рек бассейна Дона.^[476]