Партизанские отряды занимали города - Жигалин Яков Павлович (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Мы подходили к Яблоновому хребту. Горы становились все выше. Подъемы и перевалы все круче. Здесь чаще приходилось преодолевать мелкие ручьи и горные потоки, истоки больших рек или идти вверх по руслу ручья, по нескольку раз пересекая его. Шум воды, рокот камней, перекатываемых течением по крутому руслу потока, да стук конских копыт о камни нарушали таежную тишину. Ночью под Яблоновым хребтом, перед перевалом через него, было холоднее обыкновенного, но в дровах недостатка не было. Ярко горели костры. Ближе к ним жались люди.
Яблоновый хребет является водоразделом двух великих бассейнов, Ледовитого и Великого океанов. На север от него стремятся притоки могучей сибирской реки Лены, а на юг и восток текут притоки привольного красавца Амура. Здесь особенна наглядно ощущаешь всю необъятность нашей России, когда мысленным взором окидываешь тысячекилометровые просторы, неисхоженные, неизмеренные, таящие в себе несметные богатства, ждущие своего настоящего хозяина, советского человека. В этом месте хребет не особенно высок. Самые высокие вершины не достигают линии вечных снегов, и в июне здесь уже нигде не видно снега, за исключением глубоких оврагов с северной стороны. Перевал через основной массив хребта занял у нас целый день. Спуск с хребта был отлог, и мы почти незаметно очутились в долине речки Акимы, впадающей в Нерчу, приток Шилки. Теперь мы были уже близко к цели. Еще два дня нормального хода, и мы дойдем до деревни Акима. Люди приободрились. Да и природа здесь пошла приветливее. Чаще встречались лиственные деревья. Долины были покрыты густой сочной травой. Появились лесные птицы. Наконец начали встречаться следы человека, охотничьи тропинки и головешки от костров.
Но вместе с надеждой на скорый конец пути появилась и тревога: а кем занята Акима? Со времени проезда здесь Лебедихина прошло больше месяца. Многое могло измениться. Может быть, наши отступили и в Акиме белые? Что тогда делать? Куда идти, если весь этот район занят белыми? Идти обратно у нас не было ни сил, ни продовольствия, значит, оставалась голодная смерть. Идти вперед — попасть к белобандитам, тоже смерть, причем с пытками, с издевательствами, со всеми ужасами семеновских застенков.
Долго спорили и плохо спали в последнюю ночь перед Акимой. У всех гвоздем в голове сидела мысль: что-то нас ждет завтра? Поднялись раньше обыкновенного. Попили пустого чая, или вернее, — горячей воды. Есть было нечего.
Послали вперед разведку, которая должна была дойти до Акимы и о результатах сообщить нам. Сами медленно двинулись в путь, приняв все меры предосторожности.
День тянулся убийственно медленно.
Дорога шла долиной Акимы. Много раз нам пришлось пересечь эту бурную речку, но, к счастью, уже давно не было дождей, и река была проходима: вот узкая долина раздвинулась. Слева к ней выходила другая речка и долина. На пригорке стояло зимовье. Возле — полуразрушенная изгородь. Первое человеческое жилье после мучительно долгих дней пустынной тайги. Но зимовье было пусто.
Дальше едем уже по заросшей травой проселочной дорожке. Значит, здесь когда-то ездили на телегах. Впереди и по бокам идут дозоры, жадно впиваясь глазами в каждый подозрительный куст, в каждый камень. Здесь уже нет тайги. Невысокие отлогие горы покрыты молодым лесом. По долине у речки густые заросли черемухи, ивы и ольхи. На полянах цветы.
Но никто не обращает внимания на разительный переход от мрачной тайги к жизнерадостному, прекрасному пейзажу лиственного леса. Взоры устремлены вперед. По нашим расчетам, скоро должны вернуться разведчики. В сотый раз встает у всех вопрос: что же нас ждет впереди?
Как мучительно это ожидание! Хоть бы поскорее узнать результаты! Неизвестность, кажется, хуже всего. Но все же хочется верить в благоприятный исход пути. Каждый старается отогнать мысли о том, что разведчики привезут плохие вести или, быть может, совсем не вернутся, попав в руки белых.
Наконец впереди, на дороге, мелькнули два всадника и снова скрылись за изгибом дороги. Словно кнутом, обожгло людей. Все жадно впились глазами вперед. Кто едет? Свои или разведка белых?
Отдаю команду приготовиться.
От напряженного ожидания пересохло во рту. Забыли, что не ели уже два дня и про все на свете.
Свои или чужие?
Минуты казались часами.
Наконец из-за ближайшего поворота показались быстро скачущие всадники.
Все облегченно вздохнули.
Свои! Белые не могли бы ехать так быстро, зная, что впереди красные.
Вскоре всадники приблизились настолько, что уже можно было различить лошадей, а потом и лица людей. Мы увидели, что лошади не наших разведчиков, и один из всадников тоже незнакомый. Но второй всадник, наш партизан, радостно махал папахой. Люди бросились навстречу всадникам.
Начались быстрые, радостные и бестолковые расспросы. Но главное всем было ясно: в Акиме наши.
Быстро поехали вперед. Теперь уже не нужно было принимать никаких мер предосторожности. Лишь бы скорее доехать, поесть и отдохнуть. Но до нее оказалось не так близко, как мы предполагали. Только поздно вечером мы добрались до Акимы.
Небольшая деревушка в несколько десятков дворов. Жители бедные, главным образом охотники. Встретили они нас хорошо и радушно угощали всем, что у них было.
Для них мы были интересные и желанные гости. Как же, люди из далекой Советской России, из страны большевиков, о которой ходило так много разных нелепых, противоречивых, порой фантастических слухов!
Было странно и приятно видеть, как жители этой глухой деревушки, большей частью тунгусы, интересы которых до революции не простирались дальше соседнего села, теперь жадно слушали рассказы и расспрашивали о жизни далекой Советской России, откуда они ждали избавления от кровавых ужасов японской интервенции и атамановщины.
Здесь мы узнали, что наши красные партизаны ведут наступление на японцев, что бои идут в районе станции Пашенная Амурской железной дороги.
Несмотря на усталость, еще долго мы не спали. Далеко за полночь в подслеповатых окнах маленьких избушек светились огни. Но все знали, что мы здесь пробудем несколько дней и отоспимся. Впервые после долгого, тревожного и трудного таежного пути люди спали спокойно. Враг далеко, мы среди своих. Можно спокойно отдохнуть. Какая тяжесть свалилась с плеч! Забота за выполнение поставленной задачи — связаться с Амуром — ответственность за жизнь пятидесяти человек, неимоверные трудности пути со всеми бесконечными болотами, переправами через реки и борьба с голодом — все осталось позади. Можно вздохнуть свободно.
С прибытием в Акиму наш путь еще не был закончен. Нам еще предстояло пройти около сотни километров до станции Зилово Амурской железной дороги. Еще нужно было переправиться через высокий горный хребет. Словом, еще нужно было преодолеть немало трудностей. Но после перенесенных лишений эти трудности показались нам сущими пустяками.
Через несколько дней мы уже соединились с красными партизанскими отрядами, сдали им лошадей, патроны, оставили партизан, пришедших с нашей экспедицией, и часть комсостава и политработников. Остальные же сели на поезд и поехали в центр Амурской области город Благовещенск.
Штаб фронта амурских партизан находился на станции Зилово. Здесь произошла взволновавшая меня встреча со старым боевым другом Д. С. Шиловым, который командовал Амурским фронтом. Он считал меня погибшим и был искренне рад, что я жив. Мы крепко обнялись и расцеловались.
Участники экспедиции недолго задержались в Зилово, выехали поездом в Благовещенск. В Благовещенске нам оказали самый теплый прием. Чтобы подкрепить наши силы после таежной голодовки, нас кормили в особой столовой.
Амурский фронт
В Благовещенске я с головой окунулся в работу. Положение на Амуре создалось сложное. На востоке, в Хабаровске, были белогвардейцы и японцы. На западе, в Чите, — семеновцы и японцы. На юге — полувраждебный Китай. На севере — бескрайняя и почти безлюдная тайга. Дорогостоящая и ненадежная телеграфная связь с Верхнеудинском осуществлялась через города Сахалян, Харбин, Пекин и Ургу (Улан-Батор). На скромные запасы золота амурский ревком закупал в Китае муку и другие продукты и товары, которые приходилось экономить.
