Мы – славяне! - Семенова Мария Васильевна (бесплатные серии книг txt) 📗
В ХII веке вереницы отдельных срубов, устанавливаемых в основания стен, сменяются сплошными, прочно связанными деревянными конструкциями. А вот валы Минска, Москвы и некоторых других городов устроены совершенно иначе. Поперёк будущей стены укладывали деревянные лаги. На них (уже вдоль стены) накатывались брёвна. Потом опять укладывались поперечные лаги, и так далее. Всё свободное пространство заполнялось землёй.
Одновременно с отсыпкой вала перед крепостью выкапывали ров. Между ним и основанием вала устраивали бревенчатую кладку, которая не давала насыпи расползаться, а рву – заплывать. Иногда передний край вала усиливали частоколом, наклонённым наружу, в сторону неприятеля. На внешнем берегу рва устанавливали «надолбы» – короткие обрубки дерева, вкопанные вертикально на близком расстоянии один от другого. Надолбы замедляли продвижение врага, между тем как защитники крепости вовсю обстреливали его из луков.
В общей сложности перед наступающим неприятелем оказывалось препятствие высотой не менее 10 м, откуда к тому же непрерывно сыпались стрелы и камни, лились кипяток и смола…
Мосты через ров бывали, как правило, постоянными и узкими, чтобы враг не мог сразу подвести к воротам крупный отряд. «Возводные» мосты и «жеравцы» – механизмы для их подъёма, – в отличие от западноевропейской инженерной техники, были редкостью.
Большинство русских крепостей той эпохи имело только один въезд. Это и понятно, ведь ворота представляют собой уязвимое место всякого укрепления, здесь враг в первую очередь и стремится прорваться. Поэтому над воротами сооружалась специальная башня, а иногда – две по сторонам, как в Минске. Проездная башня хорошо защищала ворота, давая возможность осаждённым обстреливать штурмующих сверху и с боков. Не забывали, конечно, и о магической защите. О значении границ, особенно тех, что отделяют какое-то замкнутое пространство, делят мир на «внутреннее» и «внешнее», «своё» и «чужое», подробно рассказано в главе «Домовой». Древние люди старались всячески обезопасить порог своего жилища, через который, в общем, редко входил кто-либо незнакомый. Что же говорить о «пороге» крепости, выстроенной «своими» против «чужих», против врагов»! Не приходится сомневаться, что в языческие времена ворота племенных «градов» были снабжены священными изображениями и тотемными знаками. Они не только рассказывали всем, какому «роду-племени» принадлежала крепость, но и выполняли роль оберега. Учёным удалось восстановить внешний вид некоторых крепостей западных славян, долго сохранявших языческую веру. Художник не случайно расположил над воротами оленьи рога. Может быть, оленя принесли в жертву при закладке твердыни. А может быть, рога были просто оберегом (см. об этом главу «Женский головной убор»). В христианскую эпоху над воротами – тоже в охранительных целях – располагали иконы, устраивали специальные надвратные церкви. Эти последние использовались и в богослужебных целях, и для обороны.
К магической функции ворот относятся и известные из истории случаи, когда их створки обивали доспехами, снятыми с побеждённых противников. Латы ведь были не просто железом (об этом упоминается в главе «Кольчуга»). Такое использование их победителями говорило ещё и о духовном торжестве над врагом. Волшебная сила доспехов ставилась на службу крепости, которую их прежние хозяева так и не смогли взять…
Иногда ворота вели сквозь стену прямо внутрь крепости. В некоторых случаях разомкнутые концы стены заходили один за другой: проломив ворота, враги оказывались в коридоре меж двух стен и, как правило, подвергались безжалостному расстрелу. Бывало даже, узнав, что ворота ведут в подобный «коридор смерти», нападающие оставляли их в покое, предпочитая лезть через стену где-нибудь в другом месте…
Деревянные крепости Древней Руси исправно несли службу, пока под их стенами не появились монголо-татарские завоеватели, применившие техническую новинку – стенобитные орудия, предназначенные для метания тяжёлых камней с помощью длинного рычага. По мнению учёных, до той поры стенобитные машины на Руси не были известны. Наши предки назвали эти механизмы словом «порок», что значило «вред», «повреждение», «изъян»; название говорило само за себя… Сравним прилагательное «порокий» – «жёсткий», «тягостный». Было и наречие «пороко» – «трудно», «сурово»… Героизм русских воинов и простых жителей, защищавших родные города, общеизвестен. Даже машины-«пороки» не приносили захватчикам лёгких побед. Не случайны летописные рассказы о том, как, взяв наконец город, пришельцы заставляли уцелевших жителей сжигать деревянные части стен и растаскивать земляные валы. Страшный опыт, однако, скоро пошёл впрок. Минуло время, и на стенах русских крепостей тоже появились метательные машины. А ещё через некоторое время по всей Руси начали расти каменные города…
Село, деревня, весь…
Чем отличается село от деревни? С точки зрения словарей современного русского языка, в основном размерами: «Деревня – крестьянское селение… село – большое крестьянское селение (в настоящее время – административный центр сельского района)» (Словарь С. И. Ожегова). Недаром термин «деревня» больше присущ северной, лесной полосе, где прежде господствовали малодворные поселения. Зато на юге, в лесостепи, украинские и южнорусские сельские поселения гораздо чаще называются «сёлами». И поселения эти, надо отметить, в большинстве своём крупные. Однако ещё в начале ХХ века разницу между ними усматривали совершенно иную: по мнению тогдашних этнографов и языковедов, «деревня» могла быть сколь угодно велика, но «селом» называлась лишь та, в которой была церковь. Вплоть до того, что несколько деревень, тяготевших к одной церкви, составляли село.
Согласно словарям древнерусского языка, «деревня» и «село» появляются в памятниках письменности начиная с ХIV века. Однако многие учёные настаивают на том, что эти слова гораздо древнее. По их мнению, если в летописи, написанной позднее, какое-то слово употреблено в рассказе о событиях Х века, – значит, в Х веке оно уже существовало. Довольно спорное утверждение…
Но вот какой термин в самом деле бытовал с древнейших времён, обозначая небольшое селение, а также часть города (нередко – образованную влившимся в его состав селением): это – «весь». Теперь его можно услышать лишь в некоторых областях России, да и то изредка. В нашей общеупотребительной речи оно сохранилось разве что в выражении «по городам и весям». А вот в белорусском и польском языках до сих пор уцелели слова «весняк», «веснячка» – «крестьянин», «крестьянка», то есть жители «веси». Слова, близкие «веси» (и с тем же значением), остались и во многих других славянских языках – чешском, словацком, словенском, лужицком. Учёные-этимологи проследили его корни вплоть до древнеперсидского и древнеиндийского. На этих языках, в очень отдалённые времена, оно уже означало «селение, дом».
Но чаще всего, по мнению учёных, сельское поселение Древней Руси называлось тем же термином, что и жившая в нём община, – «вервь» или «печище».
