Беру свои слова обратно - Суворов Виктор (читать книги полностью txt) 📗
Можно и тут возразить: время было такое, приходилось подписывать преступные приказы против своей воли... Но сам Жуков это и опровергает. По его рассказам, Сталин 22 июня был якобы растерян, он ни на чем не настаивал, ибо не знал, что делать. Если так, то, не спрашивая полномочий, Жуков должен был взять бразды правления в свои руки и действовать. Но нет.
На умные вещи полномочий у Жукова не было, а на глупые и преступные – сколько угодно.
Если смотреть в корень, то приказы Жукова о том, чтобы вывести войска из укрепленных районов, снизить степень готовности противовоздушной обороны, не поддаваться на провокации и никаких мероприятий не проводить, – это смертный приговор России.
В 1957 году Жуков совершил государственный переворот. Большинство в Президиуме ЦК КПСС (так в то время именовалось Политбюро, т.е. высший орган коммунистической диктатуры) восстало против Хрущева. А Жуков выступил на его стороне. Жуков выгнал с коммунистического Олимпа самых влиятельных вождей: Молотова, Маленкова, Кагановича, примкнувшего к ним Шепилова. И ни у кого стратег полномочий не спрашивал. Он просто и доходчиво объяснил, что Вооруженные Силы находятся под его личным и полным контролем.
Для того чтобы свирепый зверь не бросился на хозяина, его ведут на двух поводках: если он вправо рванет, его слева удержат, бросится влево его оттянут вправо. Именно так коммунистическая диктатура на поводках-растяжках держала Вооруженные Силы. С одной стороны – особые отделы, с другой – политотделы. С одной стороны – контроль ГБ, с другой – контроль партии.
После уничтожения своего друга и кровавого соратника Берии и его окружения, после мощного кровопускания в компетентных органах и их резкого ослабления Жукову позарез был нужен ХХ съезд КПСС. И он его провел в союзе с Хрущевым. На этом съезде народу показали кое-что из деяний товарища Сталина, тем самым мазнули грязью и кровью как мундир недремлющих органов, так и полувоенный френч партии, которую товарищ Сталин возглавлял 30 лет. Оба сдерживающих поводка ослабли, и вот Жуков объявил обалдевшим вождям, что возглавляемые им Вооруженные Силы ни Центральному Комитету, ни его Президиуму больше не подчиняются. И компетентным органам они тоже подчиняться не намерены: прикажет Жуков – танки будут давить и кромсать, а прикажет – замрут, и ни один с места не сдвинется. Объявив, кто в доме хозяин, Жуков начал сгонять с вершин власти неугодных и непослушных. Свержение шло под флагом «восстановления социалистической законности и ленинских норм партийной жизни».
Но Жуков был незнаком с трудами великого Никколо Макиавелли, который рекомендовал: бей насмерть! Удар должен быть или смертельным – или от удара воздержись.
Жуков этого не знал. Он разогнал большинство Президиума, а меньшинство в лице Хрущева оставил. 22 июня 1957 года Жуков произнес свою историческую речь на пленуме ЦК. Выступление было бестолковым. Жуков наивно раскрыл свои карты. В частности, он заявил: «На ХХ съезде партии, как известно, по поручению Президиума ЦК тов. Хрущев доложил о массовых незаконных репрессиях и расстрелах, явившихся следствием злоупотребления властью со стороны Сталина. Но тогда, товарищи, по известным соображениям не были названы Маленков, Каганович, Молотов, как главные виновники арестов и расстрелов партийных и советских кадров» (Георгий Жуков. Стенограмма октябрьского (1957 г.) пленума ЦК КПСС и другие документы. С. 157).
Каждый из присутствующих эти слова должен был понимать так: в феврале 1956 года Хрущев и Жуков разоблачили Сталина как величайшего злодея. Но тогда по каким-то соображениям не тронули ближайших его соратников. Теперь, в июне 1957 года, очередь дошла до них, и им тоже припомнили преступления. А что дальше будет? В любой момент Хрущев и Жуков могут вспомнить любого. А ведь все присутствовавшие на пленуме ЦК в июне 1957 года – сталинские птенцы. Каждого лично вождь выбирал. У каждого заслуги перед Сталиным. Каждый кровью измазан.
Тут же мудрейший Жуков об этом и заявил: «У тов. Хрущева, как и у каждого из нас, имеются недостатки и некоторые ошибки в работе, о которых Хрущев со всей присущей ему прямотой и чистосердечностью рассказал на Президиуме. Но, товарищи, ошибки Хрущева, я бы сказал, не давали никакого основания обвинять его хотя бы в малейшем отклонении от линии партии».
Жукову хватило ума лягнуть даже Хрущева, своего единственного союзника в борьбе за власть. Получилось – все в дерьме, и только Георгий Константинович – весь в белом. Заляпаны все, начиная с Хрущева, но чистенький Жуков его пока великодушно прощает.
Хрущев мог делать выводы из речи Жукова: год назад сподвижники Сталина Молотов, Каганович и Маленков не были названы преступниками, а сейчас Жуков им припомнил преступления. Сегодня Жуков не называет преступником Хрущева, хотя он такой же кровавый соратник Сталина, как и остальные в окружении вождя. А что, если завтра Жуков мнение свое изменит?
В заключение Жуков заявил: «Нужно сказать, что виноваты и другие товарищи бывшие члены Политбюро. Я полагаю, товарищи, что вы знаете, о ком идет речь, но вы знаете, что эти товарищи своей честной работой, прямотой заслужили, чтобы им доверял Центральный Комитет партии, вся наша партия, и я уверен, что мы их будем впредь за их прямоту, чистосердечные признания признавать руководителями». Пленум ответил бурными аплодисментами. А Жуков добавил про провинившихся: «Здесь, на Пленуме, не тая, они должны сказать все, а потом мы посмотрим, что с ними делать» (Там же. С. 161).
Именно на этом в свое время свернул шею Робеспьер. Своих соратников он гнал на гильотину по одному и группами, а трусливое большинство народных избранников отвечало воплями восторга. Каждый дрожал за свою шкуру и, когда выяснялось, что на сегодня пронесло, ликовал и визжал от счастья. И вот однажды Робеспьер объявил: я выявил в нашем кругу еще несколько врагов народа, которым давно пора отрезать головы, завтра мы так и сделаем, но пока имен не называю.
Естественно, что каждый такое замечание принял на свой счет. Потому во все пока еще не отрезанные головы одновременно пришла на первый взгляд парадоксальная мысль: а почему бы Робеспьеру голову не отрезать? Так и порешили.
Жуков пошел по той же тропе: вот этих я выгоняю, но и остальные тоже виноваты, имен не называю, вы сами, товарищи, их знаете, но так уж и быть – на сегодня прощаю, пусть пока числятся руководителями, а там посмотрим.
Жуков не понял, что с этого момента все присутствовавшие на пленуме ЦК КПСС (а было их 265 закаленных в подковерных схватках бойцов) стали его kсмертельными врагами, а бурные аплодисменты – стадное проявление страха. Но именно этот страх сбил их в злобную стаю, именно страх объединил их всех в стремлении от Жукова избавиться.
Жуков возомнил себя хозяином. В своем кругу, даже в семье, он не скрывал, что следующим будет Хрущев. И современные жрецы культа Жукова не скрывают: он намеревался довести до конца линию ХХ съезда КПСС, т.е. разоблачить всех преступников. Но преступниками были все вожди партии – от Центрального Комитета до самых низов и окраин.
Довести до конца линию ХХ съезда означало только одно: Жуков намеревался сменить весь руководящий слой, ибо все руководители были выбраны Сталиным, все были повязаны с его властью кровавой круговой порукой.
Кроме, понятно, великого стратега, который, как он заявлял, никаких преступлений при Сталине не совершил.
Там же на пленуме ЦК КПСС Жукову было брошено обвинение: сам такой! Если порыться в архивах, то под преступными приказами можно найти и твою подпись! На это стратег гордо ответил: «Ройтесь! Моей подписи вы там не найдете!» А дочкам своим, глядя в глаза, великий полководец твердо отвечал, что к репрессиям отношения не имел. Никогда!
И защитники Жукова воспряли: вот он у нас какой чистенький! Просто святой!
