Спиноза. Жизнь мудреца - Фёдоров Александр Митрофанович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Можно ли, например, назвать несправедливостью болезненное состояние, глупость и тому подобное? То и другое есть только бессилие, немощь, или, точнее, в высшей степени ограниченная сила. Поэтому дурак имеет такое же право на глупость, как умный человек на ум. Тупоумный столь же мало обязан жить под руководством разума, сколько больной — иметь здоровое тело. От природы каждому должно быть позволено обнаруживать свои свойства, и если эти свойства кажутся нам недостатками, то не следует забывать, что это природные недостатки.
Этим, однако же, отнюдь не открывается свободное поле для человеческой злобы, как могут подумать некоторые. Все, что недостаточно и ограниченно, уже тем самым доказывает свою несостоятельность, и вооружаться против того, что само по себе жалко и ничтожно, значило бы сражаться с призраками.
Если право человека тождественно с его силой, то, будучи от природы эгоистом, он должен стремиться к увеличению своего права и своей силы за счет чужого права и чужой силы. Отсюда следует, что все люди от природы являются врагами и естественное право состоит в борьбе всех против всех.
Рыбы от природы созданы так, чтобы плавать в воде, а большие из них — для того, чтобы пожирать меньших. Такова картина естественного состояния.
Ясно, что такое состояние не может продолжаться долго, потому что никто не захотел бы жить в постоянном страхе, окруженный ненавистью, обманом и неистовством различных страстей, а это неизбежно, когда каждый человек будет делать то, что ему заблагорассудится, и не предоставит своему разуму более власти, чем своим страстям. Поэтому каждый человек прилагает все свои усилия, чтобы избегнуть такого состояния.
Итак, если люди, лишенные взаимных услуг и взаимной помощи, не управляемые разумом, по необходимости ведут жалкую и несчастную жизнь, то ясно, что, для того чтобы вести счастливую и безопасную жизнь, они должны будут согласиться между собой жить так, чтобы всем вместе обладать тем примитивным правом на вещи, которым был наделен от природы каждый из них, отдельно взятый.
3
Отказаться от своего собственного могущества и внушений, оказываемых на них их собственными, индивидуальными инстинктами, люди не могут, потому что это противоречило бы их собственной природе. Поэтому для них остался только один выход — соединить свои частные, отдельные права и силы в одно общее могущество, которое, разумеется, гораздо сильнее каждого отдельного могущества порознь, благодаря чему имеет над ним право верховной власти, право сдерживать его эгоистические стремления.
Эта верховная власть общего над частным, целого над единицей называется государством.
Следовательно, государство в глазах Спинозы — это результат взаимного соглашения, сделки. Значение же любой сделки измеряется пользой, которая из нее проистекает. Как только какой-нибудь договор перестает приносить пользу, он тем самым уничтожается и теряет свою силу. Было бы поэтому нелепым связать кого-либо словом на вечные времена, если одновременно не позаботиться о том, чтобы нарушение договора приносило нарушителю гораздо более вреда, нежели пользы. Особенно существенным является этот момент при образовании государства.
Средством к соблюдению каждым общественного договора служит, по мнению Спинозы, неограниченная власть государства, которая может быть сосредоточена в руках одного, нескольких или многих.
Но, какова бы ни была форма государственного устройства, в его основе всегда лежит одна и та же идея — власть законов и повиновение им со стороны граждан. При несоблюдении этого условия никакое государство существовать не может.
Когда-существует государство, получают свое значение и понятия о справедливости и несправедливости. Все, что согласно с интересами государства, т. е. с общественной безопасностью, является справедливым. Все противоречащее этим интересам является несправедливым.
Таким образом, заслуги и преступления, по Спинозе, — это не моральные, а чисто социальные понятия, тесно связанные с понятием об интересах государства.
При этом государство Спинозы отнюдь не исключает естественного права личности: первичным элементом его является не кто иной, как именно отдельная личность, естественное существо, часть природы. Т. е. в государстве естественное право не уничтожается, а осуществляется: уничтожается только опасная, неправомерная сторона первобытного состояния, борьба всех против всех, но не права личностей.
Единственной и коренной особенностью гражданского общества в сравнении с естественным состоянием человека является обеспечение мира и безопасности для всех граждан.
Но и в такой трактовке Спиноза остается верен сути своих взглядов: поскольку стремление к безопасности есть единственная причина, из которой необходимо вытекает возникновение государства, то и оно представляет собой необходимое естественное явление.
Ничто не отделимо от общих законов природы. Государство также есть следствие этих законов. Как и всякое другое явление, оно есть сделка, но сделка необходимая — необходимая как естественный союз людей, возникший вследствие их общих потребностей и общих опасностей и имеющий от природы такое же естественное право, как и всякая другая вещь.
«Право государства, — говорит Спиноза, — есть, собственно, право природы, которое определяется не могуществом одного лица, а массою, управляемою как бы одним духом».
Тело и дух целого государства, подобно каждому отдельному человеку в естественном состоянии, имеют столько же права, сколько они имеют силы; поэтому право каждого гражданина будет тем меньше, чем больше могущество государства, и каждый делает и имеет по праву только то, что допускается общественной волей государства.
Если государство дает одному гражданину право и, следовательно, власть жить по своей воле, то тем самым оно отказывается от своего права в пользу того, кому оно предоставило такую власть.
Если оно дает такую власть двум и более гражданам, то тем самым оно разделило с ними власть.
Если, наконец, оно предоставляет такую власть каждому отдельному гражданину, то тем самым оно разрушает само себя, перестает быть государством, и тогда все возвращается опять к первобытному естественному состоянию природы.
Отсюда следует, что по установлению государства гражданину никак не может быть позволено жить по своей воле и быть своим собственным судьей. Но при всем при том гражданская жизнь нисколько не исключает естественного права каждой отдельной личности.
Как в естественном, так и в гражданском быту человек действует только по законам своей природы и заботится только о своей выгоде. Человек и в том и в другом состоянии движется надеждой и страхом делать одно и не делать другого; главная же разница между природой и государством состоит в том, что в государстве все боятся одного и того же и безопасность есть единственный интерес и жизненный принцип всех и каждого.
4
Это не уничтожает, однако, свободы суждения индивидуума, потому что кто повинуется законам государства (из страха ли перед его могуществом или из любви к спокойствию — все равно), тот, в сущности, заботится о своей выгоде по своему собственному благоусмотрению.
Итак, все индивидуумы, находясь лицом к лицу с государством, являются его подданными, равно обязанными повиноваться его постановлениям и тем самым получающими характер политически равных граждан. Но несмотря на такое подчиненное отношение индивидуумов к государству, оно все-таки не может уничтожить их естественных прав, а может только ограничить их, поскольку этого требует общественная безопасность.
Политическое равенство граждан и рядом с ним естественная свобода личности; спокойствие и безопасность общества и рядом с ними независимость внутреннего человека — вот идеал государства для Спинозы.
Как практическое учреждение, имеющее целью общественное благо, государство может требовать от каждого индивидуума лишь столько, сколько нужно для сохранения целого. Все же внутренние проявления человеческой природы, не имеющие прямого отношения к государству и не приносящие ему существенной пользы, должны жить своей отдельной жизнью.
