Недостающее звено - Иди Мейтленд (книги бесплатно txt) 📗
Ибо гоминиды, не обладающие ни большой быстротой, ни большой силой, ни большими клыками, стали охотниками благодаря орудиям. Ответ на вопрос, как именно в ходе эволюции человека возникло использование орудий, навеки скрыт в тумане, окутывающем долгий процесс проб и ошибок. Нам же нужно только помнить, что было время, когда наши предки в употреблении орудий отставали от современных шимпанзе, и что затем они каким-то образом развили такую же (хотя вовсе не обязательно точно такую же) ограниченную способность приспосабливать какой-либо предмет для той или иной цели — стебель травы, чтобы засовывать в термитник, пережеванные листья, чтобы собирать воду точно губкой, палку или ветку, чтобы угрожающе размахивать, камень, чтобы бросать.
Не слишком крупные человекообразные обезьяны, встав на задние конечности, выглядели внушительнее, потому что казались больше. А если они размахивали палками или ветками, такое впечатление усиливалось, и, возможно, порой его одного было достаточно, чтобы взять верх над гиенами в стычке из-за туши. И предок человека, приспособившийся к наземному существованию, разыскивавший падаль и охотившийся, вначале, возможно, использовал разные приспособления именно для демонстрации угрозы конкурирующим видам.
Вне всяких сомнений, неизмеримо долгое время такие приспособления — палки или камни — просто подбирались с земли, когда в них возникала нужда, а по использовании их тут же бросали. Но затем должен был наступить период, на протяжении которого австралопитеки (или их предки) все яснее и яснее осознавали полезность того или иного предмета и уже не отбрасывали его сразу, а какое-то время спустя стали носить его с собой почти постоянно. Это, как предполагает Уошберн, должно было активно содействовать дальнейшему развитию двуногости. Чем сильнее потребность или необходимость носить что-то, тем больше вы будете ходить на задних конечностях. Чем больше вы будете ходить на задних конечностях, тем легче вам будет что-то носить.
Камни нетрудно отыскивать и нетрудно кидать — вначале, быть может, просто для того, чтобы напугать. Но мало-помалу приходит осознание, что камнем можно ушибить или убить, если швырнуть его сильно и метко. А нанести удар дубинкой, пожалуй, и того проще. Обилие дерева, которое мягче камня и легче поддается обработке (то есть пока не было достигнуто и усовершенствовано умение изготовлять каменные орудия), позволяет предположить, что древнейшие гоминиды широко использовали дерево, а также длинные кости крупных животных. Но величайшим достижением нашего предка как зачинателя материальной культуры были обработанные камни, которые мы получили от него в наследство. И надо заметить, что большая часть этих камней служила орудиями, а не оружием.
Магнитом, который год за годом притягивал Луиса и Мэри Лики к ущелью Олдувай, были обнаруженные там в больших количествах крайне примитивные каменные орудия. Мэри Лики специально занялась их изучением и посвятила ему много времени и усилий, плодом которых явилась замечательная монография о каменной культуре Олдувая. Эта монография охватывает материалы, полученные из самых нижних пластов Олдувая, обозначенных как Слой I и Слой II — период от неполных двух миллионов до миллиона лет назад.
Просто поразительно, сколько Мэри Лики сумела узнать о жизни тех, кто обитал в Олдувае в столь незапамятные времена. Эти рассеянные по ущелью немые каменные орудия, такие древние и такие загадочные, казалось, должны были навеки сохранить свою тайну. Но Мэри Лики заставила камень заговорить. Она точно установила, где жили гоминиды. Она узнала очень много о том, чем они занимались. Она даже отыскала то, что, возможно, было своего рода укрытием, которое они соорудили. Она знает, что они ели и где ели. За ее открытиями стоит более сорока лет непрерывного труда — сбора, сортировки, опознания, точной зарисовки местоположения, описания и истолкования научного материала: сотен тысяч камней и кусочков костей, иногда очень больших, иногда крохотных, которые, взятые по отдельности, мало что означают. Но, когда все они проанализированы и соотнесены друг с другом, точно части гигантской трехмерной головоломки, выявляются закономерности, и безмолвные камни и кости говорят с нами через темную бездну времени. Эти закономерности превращают группу плоских, картонных фигурок из антропологических книг — фигурок, которые кажутся выдумкой, — в настоящих… я не могу назвать их животными, я не могу назвать их людьми… в настоящие живые существа.
Мэри Лики начинает с классификации этой каменной культуры как таковой и устанавливает, что в Олдувае существовали две разные традиции обработки камня. Для первой — олдованской, более древней и примитивной — характерны главным образом так называемые "галечные орудия", хотя Мэри Лики предпочитает называть их чопперами, то есть ударниками. Слово "галька" подразумевает нечто очень маленькое, и термин, используемый Мэри Лики, более удачен, поскольку многие найденные в Олдувае ударники больше куриного яйца, а есть и такие, поперечник которых равен 7,5-10 сантиметрам.
Олдованский ударник — это поистине праорудие. По форме он обычно представляет собой "булыжник" — камень, обточенный водой, какие можно видеть в руслах горных рек или на скалистом берегу моря. Это чаще всего какая-нибудь мелкозернистая твердая порода или минерал вроде кварца, кремня или роговика. В Олдувае ударники делались из кусков затвердевшей лавы, выброшенной окрестными вулканами.
Итак, сырьем для олдованского ударника служил овальный или грушевидный камень такой величины, что его удобно было сжимать в руке. Чтобы изготовить из него орудие, первым мастерам достаточно было изо всех сил стукнуть им по большому камню или же, положив его на такой камень, ударить по нему другим камнем и отбить порядочный кусок. Еще удар — и отлетает второй осколок. Орудие получает узкий зубчатый край. Если повезет, край этот окажется достаточно острым, чтобы резать мясо, рассекать суставы и хрящи, выскабливать шкуры, заострять палки. Ударники были большие и маленькие. Орудиями служили и осколки, отбитые при изготовлении ударников. Они также были острыми и употреблялись для того, чтобы резать и скрести.
Орудия олдованской традиции были найдены в Слое I, они продолжают встречаться и в следующем слое, в несколько улучшенном варианте. Но Слой II содержит, кроме того, следы более развитой культуры — ашельской. Характерным типом орудия ашельской культуры был так называемый бифас — род рубила, режущий край которого был более тщательно оббит с обеих сторон, так что это орудие получалось прямее и острее примитивного олдованского ударника. Кроме того, ашельское орудие нередко обрабатывалось или подравнивалось со всех сторон так, чтобы оно получило требуемые величину, форму и вес. Так изготовлялось рубило, основное орудие эпохи нижнего палеолита.
Удивительно в каменном инвентаре Олдувая не то, что он вообще возник — это должно было произойти, — но то, что он оказался таким разнообразным. В Слоях I и II Мэри Лики выявила 18 типов орудий. Помимо ударников и рубил там найдены круглые каменные шары, скребла, резцы, шила, камни-наковальни и отбойники. Кроме того, там же обнаружено большое количество отходов — небольших пластин и осколков, которые, естественно, накапливаются в месте, где долгое время изготовляются орудия. И наконец, манупорты — камни без следов обработки, но принесенные откуда-то, о чем свидетельствует то обстоятельство, что в данной местности такие породы не встречаются. Подобранный на пляже красивый камень, который лежит у вас на письменном столе, — это тоже манупорт.
Ударники, остроконечники, резаки, шила, наковальни, шары? О чем мы, собственно, говорим? Неужели это действительно остатки каменной культуры гоминида, жившего два миллиона лет назад, чей мозг, по мнению большинства антропологов, был настолько невелик, что он даже не мог говорить?
Да, это так. Именно такую фантастически неожиданную картину открыли нам труды Мэри Лики. Если сообщества шимпанзе и павианов оказались куда более сложными и развитыми, чем представляли себе ученые лет пятьдесят назад, то же можно сказать и о культуре древнейших двуногих гоминидов. И вывод супругов Лики о том, что существо, создавшее столь разнообразный инструментарий, было человеком, а потому должно называться Homo habilis — "человек умелый", опирается на высокую степень культуры, открытой Мэри Лики, а не на величину его мозга. Ее не интересует, как велик был мозг гоминида, но ее очень интересует то, на что он благодаря этому мозгу был способен. И если он был способен изготовлять орудия — непросто пользоваться ими, но изготовлять их, придерживаясь определенных форм, — значит, он был человеком.
