Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2) - Спенсер-Черчилль Уинстон (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗
Однако явный разрыв произошел в связи с новой и особой проблемой. Вечером 11 января 1938 года английского посла в Вашингтоне посетил заместитель американского государственного секретаря Сэмнер Уэллес с секретным и конфиденциальным письмом президента Рузвельта Чемберлену. В этом письме президент выражал глубокое беспокойство по поводу ухудшения международного положения и предлагал взять на себя инициативу встречи в Вашингтоне представителей некоторых правительств для обсуждения основных причин существующих разногласий. Однако прежде чем предпринять такой шаг, он хотел узнать мнение английского правительства об этом плане, оговорив, что ни одно другое правительство не должно быть осведомлено ни о характере этого предложения, ни о самом его существовании. Он просил ответа на это письмо не позднее 17 января и дал понять, что обратится к правительствам Франции, Германии и Италии только в том случае, если его предложение встретит «сердечную и полную поддержку правительства его величества». Это был исключительно важный и смелый шаг.
Препровождая это секретнейшее письмо в Лондон, английский посол сэр Рональд Линдсей писал, что, с его точки зрения, план, выдвинутый президентом, представляет собой подлинную попытку ослабить международное напряжение и что, если правительство его величества откажет ему в своей поддержке, это сведет на нет успехи англо-американского сотрудничества, достигнутые за последние два года. Самым настоятельным образом он рекомендовал английскому правительству принять это предложение. Министерство иностранных дел получило вашингтонскую телеграмму 12 января и в тот же вечер послало копию ее премьер-министру, находившемуся в своей загородной резиденции. На следующее утро он прибыл в Лондон и по его указаниям был составлен ответ на письмо президента. В это время Иден проводил кратковременный отпуск на юге Франции. Ответ Чемберлена сводился к тому, что, хотя он ценит доверие президента Рузвельта, выразившееся в том, что тот проконсультировался с ним в связи с предлагаемым планом уменьшения напряжения, существующего в Европе, он хотел бы объяснить, в каком положении находятся его собственные попытки достичь соглашения с Германией и Италией, в особенности с последней.
«Правительство его величества готово со своей стороны, по возможности с одобрения Лиги Наций, признать де-юре оккупацию Абиссинии Италией, если бы оно убедилось в том, что итальянское правительство со своей стороны обнаруживает признаки желания способствовать восстановлению доверия и дружественных отношений».
Премьер-министр упоминает об этих фактах, говорилось далее в письме, для того, чтобы президент мог судить о том, не помешает ли его предложение английским усилиям и не будет ли правильнее отложить осуществление американского плана.
Этот ответ несколько разочаровал президента. Он сообщил, что 17 января даст письменный ответ Чемберлену. Письмо президента пришло в Лондон утром 18 января. В этом письме он соглашался отложить осуществление своего предложения ввиду того, что английское правительство предполагало вести прямые переговоры, однако при этом он добавлял, что глубоко озабочен предположением о возможности признания правительством его величества позиции Италии в Абиссинии. Он считал, что это самым вредным образом отразилось бы на политике Японии на Дальнем Востоке и произвело бы неблагоприятное впечатление на американское общественное мнение.
Письмо президента рассматривалось на ряде заседаний комиссии кабинета по иностранным делам. Идену удалось добиться значительного изменения первоначальной позиции. Большинство министров считало, что он удовлетворен, а он не дал ясно понять, что это не так. После этих совещаний вечером 21 января в Вашингтон были отправлены два послания. Суть их заключалась в том, что премьер-министр горячо приветствует инициативу президента, но отнюдь не жаждет нести какую бы то ни было ответственность за ее неудачу, если бы американские предложения встретили плохой прием.
Таким образом, Чемберлен отверг предложение президента Рузвельта об использовании американского влияния для того, чтобы собрать ведущие европейские державы и обсудить с ними возможность общего урегулирования, для которого, конечно, требовалось, хотя бы и условно, могучая сила Соединенных Штатов. Такая позиция четко выявила расхождения во взглядах между английским премьер-министром и его министром иностранных дел. В течение некоторого времени их расхождения не выходили за пределы кабинета, но это были коренные расхождения.
Было совершенно ясно, что отпор, который Чемберлен дал президенту, не может служить основанием для отставки министра иностранных дел. Рузвельт действительно шел на большой риск во внутриполитической области, сознательно толкая Соединенные Штаты на европейскую арену, над которой уже сгущались тучи. Если бы стало известно хоть что-нибудь о состоявшемся обмене мнений, это всколыхнуло бы все изоляционистские силы. С другой стороны, выступление Соединенных Штатов на раздираемой ненавистью и страхом европейской арене не больше чем что бы то ни было другое способно было отдалить, а быть может, и предотвратить войну. Для Англии это было почти вопросом жизни и смерти. Задним числом, конечно, трудно судить о том, какое влияние это могло бы оказать на ход событий в Австрии, а позднее в Мюнхене. Отказ от этого предложения — ибо по сути дела это был отказ — означал утрату последнего слабого шанса спасти мир от тирании каким бы то ни было иным способом, помимо войны. Даже сейчас нельзя прийти в себя от изумления, вспоминая, как Чемберлен с его ограниченным кругозором и неопытностью в европейских делах оказался настолько самодовольным, что отвел руку, протянутую ему через Атлантический океан. Этот эпизод продемонстрировал потрясающее отсутствие чувства меры и даже инстинкта самосохранения у этого честного, знающего, проникнутого самыми лучшими намерениями человека, которому вверены были судьбы нашей страны. В настоящий момент трудно даже представить себе то состояние ума, при котором был возможен такой жест.
Мне предстоит еще рассказать о том, какой прием встретили предложения о сотрудничестве, исходившие от русских накануне Мюнхена. Если бы только английский народ знал и понимал, что, пренебрегши своей обороной и пытаясь ослабить оборону Франции, мы порывали теперь с двумя могущественными нациями, величайшие усилия которых были необходимы для нашего и их собственного спасения, история, возможно, приняла бы иной оборот. Но тогда все шло так легко изо дня в день. Пусть же теперь, десять лет спустя, уроки прошлого послужат нам путеводной нитью.
Отправляясь 25 января в Париж для консультации с французами, Иден вряд ли заглядывал в будущее с большой верой. Теперь все зависело от успеха переговоров с Италией, значение которых мы так подчеркивали в наших ответах президенту. Французские министры усиленно доказывали Идену необходимость включения Испании в общее соглашение с итальянцами. Впрочем, в этом вопросе его не приходилось особенно убеждать. 10 февраля премьер-министр и министр иностранных дел встретились с графом Гранди, который заявил, что итальянцы в принципе готовы начать обмен мнениями.
15 февраля стало известно, что австрийский канцлер Шушниг подчинился германскому требованию о включении в состав австрийского кабинета в качестве министра внутренних дел и начальника австрийской полиции главного нацистского агента Зейсс-Инкварта. Это мрачное событие не предотвратило кризис в отношениях между Чемберленом и Иденом. 18 февраля они снова встретились с графом Гранди. Это было в последний раз, когда они действовали совместно. Посол отказался обсуждать как позицию Италии по отношению к Австрии, так и английский план отвода добровольцев или так называемых добровольцев — в данном случае речь шла о пяти дивизиях итальянской регулярной армии — из Испании. Гранди предложил, однако, начать общие переговоры в Риме. Премьер-министр склонен был принять это предложение, в то время как министр иностранных дел решительно возражал против такого шага.
