Русская армия между Троцким и Сталиным - Млечин Леонид Михайлович (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
— Это он с Коллонтай, с Коллонтай…
Его жест и его смешок показались мне неуместными и невыносимо вульгарными, особенно в этот час и в этом месте. Не помню, просто ли я промолчал, отведя глаза, или сказал сухо:
— Это их дело.
Но Сталин почувствовал, что дал промах. Его лицо сразу изменилось, и в желтоватых глазах появились искры враждебности…»
Не только заметная разница в возрасте, но и необыкновенная пылкость чувств влюбленных друг в друга наркомов, словно нарочито выставленная напоказ, смущали товарищей по партии и правительству.
По описанию Раскольникова, Дыбенко «был широкоплечий мужчина очень высокого роста. В полной пропорции с богатырским сложением он обладал массивными руками, ногами, словно вылитыми из чугуна. Впечатление дополнялось большой головой с крупными, глубоко вырубленными чертами смуглого лица с густой кудрявой бородой и вьющимися усами. Темные блестящие глаза горели энергией и энтузиазмом, обличая недюжинную силу воли…».
Дыбенко казался олицетворением мужественности и пользовался большим успехом у слабого пола.
Александра Михайловна, что называется, по уши влюбилась в матроса-балтийца. Она откровенно признавалась:
«Люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности, заставляющее видеть в нем «жестокого, страшного Дыбенко»… Это человек, у которого преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия… Я верю в Павлушу и его звезду. Он — Орел… Наши встречи всегда были радостью через край, наши расставания полны были мук, эмоций, разрывающих сердце. Вот эта сила чувств, умение пережить полно, сильно, мощно влекли к Павлу…»
Жизнь казалась им увлекательным приключением. Они совершенно не понимали трагического характера происходящего вокруг них. Оказавшись в водовороте невиданных событий, они наслаждались не только друг другом, но и своей ролью вершителей судеб. Накал политических страстей только усиливал их любовные чувства. Они оба были склонны к красивым жестам и драматическим фразам. Коллонтай, знакомая с ужасами войны лишь понаслышке, с горящими глазами декламировала:
— Какой это красивый конец, смерть в бою. Да, это то, что нужно делать: победить или умереть…
Кстати говоря, одновременно в Александру Коллонтай влюбился и заместитель Дыбенко по наркомату Федор Раскольников, который был моложе ее на двадцать лет.
Федор Раскольников откровенно спросил Дыбенко:
— Павлуша, какого ты мнения об Александре Михайловне Коллонтай?
— Ха-ха-ха, — рокочущим басом загоготал похожий на цыгана черноволосый великан, — я с ней живу…
Узнав, что сердце обожаемой женщины завоевано Павлом Дыбенко, Раскольников благородно отошел в сторону.
Александра Михайловна Коллонтай была необыкновенно привлекательной и эффектной дамой. Ее внимания добивались многие мужчины. Матрос Дыбенко с его скудным образованием, надо полагать, много почерпнул у этой утонченной и искушенной женщины.
Павел Ефимович Дыбенко родился 16 февраля 1889 года в селе Людков Новозыбковского уезда Черниговской (позже Гомельской) губернии. Здесь жили малоземельные крестьяне, писал Павел Ефимович в автобиографии. Семья Дыбенко — девять человек (отец, мать, шестеро детей и дедушка, который дожил до ста лет) — имела три десятины земли, одну лошадь и одну корову.
Крестьяне занимались отхожим промыслом или поденными работами у дворян, которым принадлежали в уезде лучшие земли. Многие крестьяне, отчаявшись, эмигрировали в Америку.
Будущий военачальник с семилетнего возраста выходил с отцом в поле — помогал боронить, возить навоз, пасти помещичий скот. Так что понятна природа классовой ненависти будущего наркома к помещикам, избавленным от тяжелого физического труда.
В шесть лет Павла отдали учиться к поповской дочери, которая занималась с пятью крестьянскими детишками в холодной кухне, где держали телят и овец. За неудачный ответ, жаловался потом Дыбенко, поповна нещадно лупила его линейкой. Возможно, он просто искал достойный повод объяснить, почему не хотел учиться.
На следующий год ему пришлось поступить в народную школу, где он понравился заведующей школой М.К. Давыдович. Она состояла в партии социал-демократов. После школы родители хотели, чтобы Павел пошел работать, но Давыдович настояла на том, чтобы мальчик продолжил образование.
Павел поступил в трехклассное городское училище. Помогать ему родители не могли. В каникулы он работал, чтобы приобрести учебники и сшить форму. Он писал потом, что в первую русскую революцию, когда ему было всего шестнадцать лет, примкнул к забастовке учеников реального, технического и городского училищ. В 1906 году его дело даже рассматривалось стародубским окружным судом, но обошлось. Впрочем, некоторые биографы сомневаются в том, что Дыбенко присоединился к революционному движению в столь юные годы.
В четырнадцать лет он окончил училище. Поскольку настала очередь среднего брата, Федора, учиться, то родители категорически потребовали, чтобы Павел пошел работать. Ему подыскали место конторщика в казначействе города Новоалександровска, где казначеем служил родственник. Но через полтора года его уволили.
Дыбенко писал, что это были козни исправника, искоренявшего революционную заразу. Возможно, сам Павел Ефимович не справился или не захотел справляться с бумажной работой. Способность к систематическому труду не входила в число его достоинств.
Бросив родные края, семнадцатилетний Павел уехал в Ригу. Устроился грузчиком в порту. Более солидной работы не искал. Свободная и разгульная портовая жизнь его устраивала, а силой бог не обидел. Правда, поступил на электротехнические курсы — эти знания пригодятся ему на военной службе. В 1910-м его взяли на работу в Рижский холодильник, где он познакомился с местными социал-демократами. Участвовал в забастовке, после чего его уволили.
В июле 1910 года устроился на стройку. Но в августе и там началась забастовка. А Дыбенко уже приметила полиция. Он сбежал в Либаву, где жил нелегально до весны 1911 года. Затем вернулся в Ригу, опять работал грузчиком.
За неявку на призывной участок и уклонение от воинской повинности будущий нарком по военно-морским делам был в ноябре 1911 года арестован. Его этапировали в город Новозыбков, где передали прямо на призывной участок. Высокого и крепкого Дыбенко зачислили на Балтийский флот.
Он окончил минную школу. В марте 1912 года матроса Дыбенко назначили на учебный крейсер «Двина», пишет Иван Жигалов, автор объемистой книги о Дыбенко в серии «Жизнь замечательных людей» и многих журнальных публикаций.
В декабре Павла Ефимовича определили корабельным электриком на линейный корабль «Император Павел Первый», который после революции переименовали в «Республику». Плавать Дыбенко нравилось. Он потом с наслаждением вспоминал о морских походах, о морской романтике:
«Много пасмурных и тяжелых дней в службе моряка, но есть дни удали и беспечности. Морская школа выковывает бесстрашие, силу воли и своеобразный задор… Разве нет своей прелести в безмолвной борьбе гиганта корабля с клокочущим морем, разбушевавшейся стихией, кипящими седыми грозными волнами? Среди бурных, разъяренных волн этот великан, как бы насмехаясь над стихией, чуть кренясь, прорезает себе путь…
Нет! В морской жизни есть много своих прелестей, есть то, что воспитывает из вас сурового, грубого, угрюмого человека, но в то же время есть и то, что рождает в этой суровой, грубой натуре особо мягкое, доброе, умеющее по-своему любить и ценить…»
Но свободолюбивая или, точнее, анархистская натура Дыбенко не принимала суровой флотской дисциплины. Он не мог примириться с необходимостью подчиняться командирам. Словом, служба вызывала у Дыбенко ненависть и отвращение. И он присоединился к тем, кто намеревался разрушить всю существующую систему, — к большевикам и вступил в РСДРП.
В разгар войны, осенью 1915 года, его включили в состав отдельного морского батальона, который бросили на Рижский фронт, чтобы поддержать сухопутные войска. Но флотское начальство на редкость неудачно подобрало личный состав. В батальоне оказались люди типа Дыбенко, которые совершенно не хотели воевать.
