Популярная история евреев - Джонсон Пол (первая книга .txt) 📗
Селевкиды, у которых и без того было полно собственных проблем, включая возвышение Рима, реагировали примерно так же, как колониальные державы в середине XX столетия, колеблясь между жестокими репрессиями и подачками в виде участия в самоуправлении; на что последние националистические повстанцы отвечали тем, что требовали все больше и больше. В 162 г. до н.э. сын и преемник Епифания, Антион V, обрушился на Менелая как на козла отпущения, который, говоря словами Иосифа, «заставил своего отца убедить евреев отказаться от привычного поклонения Богу», и казнил его. Семья Хасмон в ответ заключила в 161 г. до н.э. союз с Римом, причем в договоре они фигурировали в качестве правящего семейства независимого государства. В 152 г. до н.э. селевкиды отказались от попыток эллинизировать Иудею насильно и признали Ионафана, бывшего в это время главой семьи, как первосвященника; этот пост принадлежал семье Хасмон в течение 115 лет. В 142 г. последовало фактическое признание независимой Иудеи, когда она была освобождена от податей, и Симон Маккавей, унаследовавший от брата пост первосвященника, стал главой нации – этнархом и правителем: «И люди Израиля стали начинать свои документы и договоры словами «В год первый Симона, великого первосвященника, военачальника и вождя евреев…» Таким образом, по прошествии 440 лет Израиль вновь обрел независимость. Последних отчаянных евреев – сторонников реформ, засевших в Акре, на следующий год голод заставил сдаться, и они были изгнаны. После этого хасмонеи вошли в крепость, «неся пальмовые листья и распевая гимны и песни под звуки арф, кимвалов и цитр, ибо великий враг был сокрушен и изгнан из Израиля».
В этом взлете националистических чувств религиозные моменты как-то отошли на задний план. Однако долгая борьба за независимость от греческого универсализма оставила неизгладимую мету на иудейском характере. Прошло 34 горьких и жестоких года между первым наступлением на Закон и окончательным изгнанием реформаторов из Акры. Усердие и интенсивность нападок на Закон аукнулись столь же энергичным стремлением к подчинению ему; в результате чего поле зрения еврейского руководства сузилось, и оно еще глубже ушло в религию, сердцевиной которой являлась Тора. Своей неудачей реформаторы скомпрометировали саму идею реформ и даже просто возможность обсуждения природы и направленности иудейской религии. Отныне сами разговоры на эту тему стали в официальных текстах расцениваться как полная ересь и сотрудничество с оккупантами-угнетателями, что чрезвычайно затруднило возможность быть услышанными для умеренных деятелей, а также проповедников интернационалистского толка, способных выйти за узкие рамки ортодоксального иудаизма. Хасмонеи были выразителями глубоко реакционного духа внутри иудаизма. Их сила была в следовании древним пережиткам и суевериям, коренившимся в далеком израильском прошлом, где доминировали табу и прямое физическое участие божества. Поэтому любое внешнее вмешательство в дела Храма и его святыни немедленно вызывало яростное противодействие иерусалимской толпы религиозных экстремистов. Толпа стала важной деталью иерусалимской сцены, что чрезвычайно затрудняло управление городом, да и Иудеей в целом, для всякого – будь то греки или эллинизаторы, римляне или их тетрархи – впрочем, и для самих евреев в не меньшей степени.
На этом фоне интеллектуального террора религиозной толпы происходило изгнание из еврейских центров образования светского духа и интеллектуальной свободы, которые процветали в греческих гимназиях и академиях. В своей борьбе против греческой системы образования благочестивые евреи начали с конца второго века до н.э. формировать национальную систему. В дополнение к старым школам книжников стала постепенно возникать сеть местных учебных заведений, в которых (по крайней мере, теоретически) все еврейские мальчики должны были изучать Тору. Это направление развития было очень важно для распространения и упрочения синагоги, для зарождения фарисеизма как движения, которое коренится в общественном образовании, и, в конечном итоге, для подъема раввината. Образование, получаемое в этих школах, было исключительно религиозным, причем все виды знаний за пределами Закона отвергались. Но, по крайней мере, Закон в этих школах преподавался в относительно гуманном духе. При этом следовали древним традициям, внушенным неясным текстом Второзакония («вложи ее в уста их»), который Господь дал Моисею; в дополнение к писаному Закону, устный Закон, по которому обучались старшие, мог интерпретировать и дополнять священные указания. Практика устного Закона позволяла приспосабливать кодекс Моисея к меняющимся условиям и пользоваться им реалистически.
В противоположность этому, священники Храма, среди которых преобладали саддукеи, или последователи Садока, крупного первосвященника времен Давида, настаивали на том, что весь закон должен быть писаным и неизменным. У них был собственный дополнительный текст под названием «Книга Указов», который формулировал систему наказаний: кого побить камнями, кого сжечь, кому отрубить голову, а кого удавить. Но он тоже был записан и священен: они бы ни за что не согласились с тем, что с помощью дополнительных устных указаний возможно творческое развитие Закона. С их жесткой приверженностью наследию Моисея, их концепцией Храма как единственного источника и центра власти в Иудее и их наследственным положением в этой структуре власти саддукеи были естественными союзниками новых первосвященников-хасмонеев, несмотря на то, что последние, строго говоря, не наследовали этого титула. Вскоре саддукеи окончательно слились с хасмонейской системой храмовой власти, где наследственные первосвященники выполняли функции светских правителей, а комитет старейшин, Синедрион, нес религиозно-юридические обязанности. Чтобы подчеркнуть главенство Храма, Симон Маккавей не только вдребезги разрушил стены Акры, но и (согласно Иосифу Флавию) «сравнял сам холм, на котором стояла цитадель, чтобы Храм оказался выше этого места».
Симон был последним из братьев Маккавеев. Это были храбрые, чтобы не сказать – отчаянные, сильные и неистовые люди. Они считали, что возрождают к жизни книгу Иисуса, отвоевывают Землю Обетованную у язычников, и рядом с ними стоит Господь Бог. Они жили с мечом и погибли от меча в духе безжалостного благочестия. Большинство их них действительно пали насильственной смертью. Симон не был исключением. Его предательски убили Птолемеи вместе с двумя сыновьями. Симон был, конечно, кровавой личностью, но по-своему он был достоин уважения; ему было чуждо своекорыстие. Несмотря на триумфальное возвышение как первосвященника и этнарха, он сохранил дух религиозного народного вождя и обладал харизмой героического благочестия.
Третий сын Симона, Иоанн Гиркан, ставший его преемником и правивший с 134 по 104 г. до н.э., был совершенно другого типа – правителем по праву рождения. Он чеканил собственные монеты с надписью «Иехонаан-первосвященник и сообщество евреев»; его сын, Александр Ианний, 103-76 гг. до н.э., уже просто называл себя на монетах «Царь Ионафан».
Восстановление государства и монархии, происходившее первоначально (и внешне) под флагом чистого религиозного фундаментализма («защита веры»), быстро оживило все проблемы ранней монархии и в особенности неразрешимое противоречие между целями и методами государства и природой иудейской религии. Этот конфликт отражается и в истории хасмонеев, чей взлет и падение поучительно рассказывают о вреде спеси и высокомерия. Они начинали как мстители за мучеников, а кончили как религиозные угнетатели. Они пришли к власти как вожди самоотверженных повстанцев, а кончили в окружении наемников. Их царство было основано на вере, но растворилось в нечестивости.
Иоанн Гиркан был одержим фундаменталистской идеей, что по воле Божьей он должен восстановить царство Давида. Он первым из евреев стал использовать библейские тексты, посвященные древней истории, как источник военного вдохновения и геополитического руководства, тщательно используя книги Иисуса и Самуила. Он буквально воспринимал рассказ о том, что вся Палестина была дарована Богом еврейскому народу, и делал отсюда вывод, что ее завоевание есть не только его право, но и обязанность. Именно для этого он сформировал современную наемную армию. Более того, он считал целью завоевания (как и у Иисуса) искоренение чуждых культов и еретических сект, а если нужно – то и истребление тех, кто им служил и поклонялся. Армия Иоанна растоптала Самарию и сравняла с землей храм на горе Герицим. Он взял штурмом после годичной осады сам город Самарию и «уничтожил ее совершенно, и привел туда потоки воды, чтобы затопить, для чего были выкопаны канавы, и все превратилось в стоячее болото. Он даже убрал оттуда все знаки, которые могли бы свидетельствовать, что некогда здесь существовал город». Аналогичным образом он разделался и с греческим городом Скитополем, который был разграблен и сожжен. Огнем и мечом войны Иоанна прокатились по городам, чье население было истреблено лишь за то, что говорило погречески. Провинция Идумея была захвачена, а обитатели двух его главных городов, Адоры и Мариссы, были насильственно обращены в иудаизм; тех, кто отказывался, уничтожали.
