Кавказская война. Том 2. Ермоловское время - Потто Василий Александрович (прочитать книгу txt) 📗
Ребиндер остановился на ночь около Чильхова коша и здесь, на рассвете 21 сентября, внезапно был атакован всеми силами Мансура. Завязалось жаркое дело. Ростовский конно-карабинерный полк, ударивший на закубанцев, был ими смят и опрокинут, астраханские драгуны подоспели на выручку и, в свою очередь, сбили закубанцев. Когда на пушечные выстрелы подошел сюда генерал-майор Ратиев, дело уже было окончено, и Шейх-Мансур, отступив, остановился в десяти верстах от поля сражения.
На другой день бой возобновился. Но, как ни храбро дрались черкесы с Мансуром во главе, Ратиев рассеял их скопища и предал пламени все окрестные селения, в одном из которых сгорел между прочим и дом самого лжепророка. Наша потеря не превышала пятидесяти человек, но в этом числе русские лишились походного казачьего атамана Янова, раненного двумя стрелами в голову.
Та же неудача преследовала Мансура и в следующем году, когда генерал Текелли разбил его на реке Убынь. Здесь под Мансуром была убита лошадь, и он пешком едва успел спастись от неминуемой гибели или плена.
Покинутый горцами, Мансур опять нашел себе убежище в Анапе. Но крепость эта в 1791 году, после кровопролитнейшего штурма, была взята генералом Гудовичем. Защитники Анапы были истреблены почти поголовно, но в числе немногих пленных находился и Шейх-Мансур, бывший, как говорят, душой всей обороны. В последние минуты боя он заперся в землянке вместе с шестнадцатью своими приверженцами, но землянка была окружена войсками и скоро взята. Плененный Мансур отправлен был в Петербург. Императрица пожелала видеть пленника, и его привезли в Царское Село, где тогда находился двор. Там, как рассказывают, его приказали водить около дворцовой колоннады взад и вперед под окнами, из которых на него смотрела Екатерина.
Мансур сослан был в Соловецкий монастырь. Одни говорят, что Мансур умер там в заточении, другие указывают, что на северо-восточной стороне Соловецкого острова и теперь еще есть следы небольшого, окруженного садом домика, в котором, по словам старожилов, жил какой-то пленный чужеземец, и что этот чужеземец и был Шейх-Мансур. Домик этот теперь обвалился, и время уничтожает его последние остатки. Последнее письмо Мансура, приведенное профессором Оттино, действительно помечено: «Соловецк, 15 сентября 1798 года» и подписано «Джованни Батиста Боэтти, проповедник». В письме этом он просил прощения у своего престарелого отца.
Мансур умер. Но дело его и его мысль не остались без результата, и мюридизм, правда, спустя уже много лет после него, все-таки поднял голову. Он получил широкое развитие, когда во главе движения стал Кази-мулла, а за ним последовательно явились Гамзат-бек и Шамиль – эти последние представители фанатичной секты, стоившей России тридцатилетней борьбы и потоков крови.
XIII. ЗАКАСПИЙСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
(Граф Войнович)
В то время как при генералах Якоби и Суворове, а потом при Потемкине устраивалась на Кавказе по Тереку и по Кубани крепкая граница русской земли, развивались и укреплялись казачьи поселения, еще раз сделана была попытка проникнуть в даль среднеазиатских степей, с целью развития там русской торговли, а если возможно, и проникновения в Индию. Хотя эта попытка, напомнившая петровскую политику и поход Бековича-Черкасского, имела далеко не столь обширные цели, была кратковременна и окончилась опять неудачей, тем не менее она замечательна именно как выражение видов и намерений русского правительства, не оставленных после Петра. Восточное побережье Каспия, бесплодное и пустынное, представляющее собой степь, по которой кочуют киргизы и туркмены, лежало первым пунктом на этом великом пути Русского государства, и правительство русское не раз поднимало вопрос об учреждении там торговых колоний.
Екатерина Великая и дальновидный князь Таврический соорудили экспедицию для занятия крепкого пункта на восточном побережье моря. Есть мнение, что экспедиция эта находится в тесной связи с намерениями Екатерины Великой выполнить еще Петром задуманное дело – завладеть северными провинциями Персии, первым шагом к чему и должно было служить присоединение к России Грузии, уже тогда предвиденное и частью совершившееся два года спустя.
Как бы то ни было, но в 1780 году три военных фрегата, бомбардирский корабль и четыре транспортных бота снаряжались в Астрахани к походу, цель которого облекалась глубокой тайной. Суворов, проживавший тогда в Астрахани, ожидал, что выбор правительства для выполнения предполагаемой экспедиции падет на него. Но, к общему удивлению, 11 июня 1781 года в Астрахань неожиданно прибыл из Петербурга молодой капитан-лейтенант граф Войнович и принял эскадру под свое начальство. Он имел секретное поручение плыть к персидским берегам под видом наказания дербентского и бакинского ханов, а в действительности с целью основать укрепление на одном из островов Каспийского моря и попытаться продолжить торговые пути в Хиву, Бухару и Индию.
Граф Марко Иванович Войнович был родом из приадриатических славянских провинций и с ранней юности посвятил себя мореходству. В русскую службу он вступил во время первой турецкой войны, явившись волонтером в черноморскую эскадру. Храбростью и знанием морского дела он скоро обратил на себя внимание императрицы, которая и назначила его командиром фрегата «Слава». Командуя им, Войнович участвовал во многих делах и за отличия был награжден орденом Святого Георгия 4-й степени.
Прибыв в Астрахань и снабдив эскадру всем необходимым, Войнович 8 июля уже вышел с ней в Каспийское море. Миновав Дербент и Баку, он после трехнедельного плавания прибыл в Астрабадский залив и здесь остановился верстах в шестидесяти от города, в небольшой гавани, окруженной высокими горами, на которых лежит вечный снег. Сюда сходились караванные дороги, ведшие в глубину Ирана и в Среднюю Азию. Надо сказать, что Астрабадская и Мазендеранская области уже раз были уступлены России в 1723 году, во время петровского похода, но никогда еще не занимались русскими войсками и вскоре по смерти Петра обратно отданы персидскому шаху.
В то самое время, когда Войнович со своей эскадрой вошел в Астрабадский залив, в Персии происходила междоусобная война за наследство. Сильнейшим из воюющих претендентов был хан Астрабадский ага Мохаммед, основатель нынешней персидской династии. Он овладел уже тогда Астрабадом, Мазендераном, Гиляном, Рештом и осадил город Казвин. К нему и обратился Войнович с секретным предложением. Ага Мохаммед любезно принял посланного к нему офицера и охотно уступил на астрабадском берегу под русское селение урочище Городовин. Он даже дал своих рабочих, уверяя, что и сам он предвидит для страны огромные выгоды от учреждения в ней русской торговой колонии. Войнович немедленно приступил к постройке селения и, под предлогом защиты его от хищных туркменов, поставил ретраншемент, вооруженный восемнадцатью орудиями, снятыми с корабля и с фрегатов. Избранное место по справедливости могло почитаться самым удобным и выгодным пунктом уже потому, что имело, как выше сказано, самой природой хорошо защищенную и выгодно расположенную гавань.
Персияне не препятствовали устройству укрепления и даже, по-видимому, склонны были видеть в нем охрану и для себя от частых и разорительных набегов хищных туркменов.
Такое настроение продержалось, однако, недолго. Ага Мохаммед-хан, вытесненный вскоре из Казвина и Решта, начал опасаться русского соседства и отдал приказ стараться захватить Войновича в плен, рассчитывая силой вынудить у него согласие на уничтожение как пристани, так и укреплений. Случай к этому, по несчастью, скоро представился, и Войновичу пришлось испытать на себе восточное вероломство, некогда погубившее Бековича.
На 15 декабря, день в честь пророка, Войнович и его офицеры были приглашены астрабадским губернатором в гости. Приглашение было принято, и Войнович отправился в сопровождении всех начальников судов, не предвидя ловушки. В Астрабаде русские увидели собранное войско и были встречены таким необыкновенным шумом и криком народа, что сразу стали подозревать измену. Воротиться, однако, было нельзя, приходилось покориться своей участи и выжидать событий. Персияне приняли гостей с почестями. С час прошло в восточных церемониях и обрядах празднества. Офицеры все время сидели как на иголках и торопились выбраться. Наконец Войнович встал, поблагодарил губернатора за гостеприимство и просил его отпустить их домой. Но в ответ на это губернатор грозно объявил, что по повелению аги Мохаммед-хана он должен их арестовать. Присутствующая тут толпа со зверской радостью кинулась на офицеров. Их бросили в темницу, где на несчастных узников тотчас были набиты колодки такой величины и тяжести, что они не могли тронуться с места. Один из участников экспедиции, Радинг, впоследствии описал тяжкое душевное состояние заключенных. Все они глубоко чувствовали, что в лице их наносится оскорбление русскому имени, и мысль, что неосторожность их послужит главной причиной неудачи всей экспедиции, терзала их не менее чем страх близкой гибели.
