Злая корча. Книга 2 - Абсентис Денис (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗

В более ранних веках есть лакуны, вызванные не только меньшим количеством источников, но и известным моментом, отмеченным еще Гезером: «С 1347 г., за год до начала черной смерти в Европе, священный огонь исчезает из сообщений летописцев» [241]. Эрготизм просто стали смешивать с чумой, а то и считать его чумой. Какой процент эпидемий того времени являлся чумой «настоящей», то есть вызванной Yersinia pestis, а какой был отравлением спорыньей, сегодня не скажет никто. Не будет ничего удивительного, если уже в ближайшее десятилетие обнаружится (а исследования идут относительно постоянно), что чумы как таковой было значительно меньше, чем эрготизма. То, что средневековая Yersinia pestis не обладала какой-то особо повышенной вирулентностью, как предполагалось ранее, ученые недавно уже выяснили.

Таблицу «психозов и эрготизма» можно было бы улучшить и «подогнать» результаты. Например, мы знаем, что в Англии вспышка эрготизма произошла в 1762 году [242] (Гирш о ней не знал). И у нас будет красивое совпадение на 1762 г. И так можно пройтись по всем строчкам, используя многочисленные источники, до которых не добрался Гирш, и довести таблицу почти до «идеального» совпадения. Но во избежание подсознательного подгона данных этого делать не нужно — корреляция и так достаточная.

Стоит только отметить «побочный эффект» таблицы. Мы можем проверить «обратную совместимость» и посмотреть, нет ли намеков на ошибочную датировку некоторых психических эпидемий у самого Чижевского. В начале его таблицы отмечено: «1021 г. Первая эпидемия неистовой пляски в Дессау». Возможно, как раз здесь Чижевский пытался подогнать данные к солнечному максимуму (у него был выбор из нескольких дат), возможно — просто неточность. Упомянутая эпидемия неистовой пляски произошла не в Дессау (Dessau), а в Кёльбиге (Kölbigk, в часе езды от Дессау) — город Дессау не упоминается в хрониках ранее 1213 года. И о том, когда именно произошла эпидемия танцев, вопрос спорный. Случай с пляской хорошо известен, существует даже образчик немецкой игровой лирико-эпической песни «Танцоры из Кёльбига» XI века [243]. Согласно церковной легенде XI века, танцевавшая во время богослужения молодежь деревни Кёльбиг понесла наказание. Вот что пишет сам Чижевский об этом:

То есть происходило ровно то, что позже будет изображено на картинах Брейгеля. Строго говоря, это вообще была не «психическая эпидемия», а обыкновенная пляска Витта (с прилагающимся психозом, соответственно). Но еще в XIX веке эта эпидемия обычно датировалась 1027 годом [245] (редко встречаются варианты 1012, 1018, 1021) и называлась танцами в церкви Кёльбиг у Бернбурга (Бернбург тоже рядом). При этом мы знаем, что в 1027–29 гг. во Франции был голод с каннибализмом [246], в 1028 — эрготизм в Лотаргинии [247], в Богемии массовый осенний мор людей и собак [248]. А около 1021 года (как и в других упомянутых) подобного не зафиксировано. Следовательно, скорее стоит предположить, что правильная датировка первых в истории «неистовых плясок» — как раз 1027 год.

Глава 15

Циклы размножения

Цикличность массовых размножений насекомых была замечена давно. В середине XIX века Демоле отметил цикличность массовых размножений саранчовых. Чуть позже Кеппен выдвинул гипотезу о связи этих массовых размножений с многолетней динамикой солнечных пятен. Уваров в 1929 году отметил одновременное появление пустынной саранчи в ряде регионов Африки и Азии также в связи с изменением солнечных пятен. Пустынная саранча также одновременно размножалась в 1986–1990 и 2003–2004 гг. в восточном, западном, центральном и южном регионах Африки и Передней Азии. Цикличность размножения наблюдается не только у насекомых, но и у промысловых рыб (трески, сельди, севрюги и др.), у многих грызунов, включая белок и знаменитых леммингов. Последние, похоже, особо быстро размножаются во влажный урожайный год, а на следующий, засушливый, в поисках пищи совершают массовые миграции по огромным территориям, что и породило о них множество легенд. Самые крупные походы леммингов наблюдались в 1918 и в 1938 гг. Наиболее крупные пики численности многих видов животных тоже довольно точно совпадают с периодами повышенной солнечной активности (но некоторые, наоборот, с минимумом).

Вопрос о возможности использования показателей солнечной активности (чисел Вольфа) в качестве одного из критериев для прогнозирования массовых размножений вредных насекомых актуален для сельского хозяйства. Но на деле не так все просто — предсказательность по числам Вольфа здесь достаточно ненадежна, как и в случае прогноза эпидемий по данным Чижевского. Вспышки массового размножения насекомых возникают как в эпохи минимумов, так и в эпохи максимумов, и на разных ветвях динамики солнечной активности (ветви роста и ветви спада). Массовые размножения не только саранчовых, но и других насекомых совершаются не периодически, а циклически, то есть через разные промежутки времени. Одного солнечного цикла «по Чижевскому» здесь для объяснения мало. Для прогнозирования массовых размножений насекомых необходим иной критерий, который находился бы во взаимодействии с погодно-климатическими и трофическими циклами. В настоящее время в роли солнечного фактора предлагается использовать годы резких изменений солнечной активности, так называемые годы солнечных реперов.

Мы можем пойти дальше и предположить, например, что не случайно повышенное размножение леммингов происходит раз в 3–4 года. В динамике покусов населения иксодовыми клещами выявлена та же 3–4-летняя цикличность (лемминги и белки — переносчики клещей). Тот же 3–4 летний цикл размножения известен каждому грибнику. То есть мы скорее должны говорить о трети солнечного цикла, а не о максимуме, как считал Чижевский и его последователи. Лемминги питаются осокой, некоторые виды которой поражаются сумчатыми эндофитами с алкалоидами спорыньи, что могло бы объяснить «безумное» и агрессивное поведение леммингов во время походов и даже их стремление к воде. Но это все отдельные и пока совсем уж спекулятивные вопросы. В нашем случае интересен несколько другой аспект условно-солнечной зависимости.

В Троицкой летописи под 1408 годом мы можем прочитать про массовое размножение неопознанных лесных фитофагов: «до той зимы три лета летели белые черви со стороны полуденной к полунощной. Переходили они реки, леса, поля, посевы и поели еловые деревья, от чего погибла вся белка» — и задуматься: а случайно ли в том году разразилась на Руси огромная эпидемия злой корчи («коркотной болезни»)? Не может ли таким образом размножение каких-либо насекомых послужить нам индикатором возможности возникновения эпидемий эрготизма? Индикатором, быть может, более надежным, чем числа Вольфа и солнечные реперы? Но «белые черви» — это явно не то, что в летописях встречается часто. Очевидно, что ориентироваться надо на размножение того сельскохозяйственного вредителя, который в летописях упоминается постоянно и регулярно. И такой вредитель, ужасавший людей с древних времен и постоянно присутствующий в летописях, есть только один — это саранча, давний бич человечества, одна из библейских «казней египетских». Число вспышек размножения пустынной саранчи, как заметил еще Щербиновский, совпадает с количеством 11-летних циклов солнечной активности.