Трагедия и доблесть Афгана - Ляховский Александр Антонович (читать книги онлайн TXT) 📗

В конечном итоге решили в предварительном плане проработать два варианта: руками спецслужб КГБ устранить X. Амина и поставить на его место Бабрака Кармаля; послать какое-то количество войск на территорию Афганистана для этих же целей.

10 декабря 1979 г. министр обороны СССР Д. Ф. Устинов вызвал к себе начальника Генерального штаба Н. В. Огаркова и сообщил ему, что Политбюро приняло предварительное решение на временный ввод советских войск в Афганистан, и поставил задачу готовить ориентировочно 75–80 тыс. чел. Н. В. Огарков был удивлен и возмущен таким решением, сказав, что 75 тыс. обстановки не стабилизируют и он против ввода войск, что это безрассудство. Министр резко осадил его: «Вы что, будете учить Политбюро? Вам надлежит только выполнять приказания…» В этот же день Николай Васильевич был срочно вызван в кабинет к Л. Брежневу, где собралось так называемое «малое Политбюро» (Ю. Андропов, А. Громыко и Д. Устинов).

Начальник Генерального штаба вновь попытался убедить присутствующих, что афганскую проблему надо решать политическим путем, а не уповать на силовые методы. Он ссылался на традиции афганцев, не терпевших никогда на своей территории иноземцев, предупреждал о вероятности втягивания наших войск в боевые действия, но все оказалось тщетным. Хотя тогда в заключение беседы как будто определились, что пока решение о немедленной военной помощи принимать не будут, но войска на всякий случай пусть готовятся.

Вечером Д. Устинов собрал коллегию Министерства обороны и сообщил узкому кругу должностных лиц из числа высшего военного руководства, что в ближайшее время, очевидно, будет принято решение о применении советских войск в Афганистане и надо готовить соответствующую группировку. Для этого в войска была направлена директива № 312/12/00133. Начиная с 10 декабря Д. Ф. Устинов стал отдавать устные указания начальнику Генерального штаба по формированию новой общевойсковой армии в Туркестанском военном округе. На основе этих указаний проводилось выборочное отмобилизование войск, а также перебрасывались в ТуркВО воздушно-десантные и другие воинские части. Все мероприятия проводились скрытно и легендировались.

Очевидно, последняя точка была поставлена после получения из Кабула донесения представителя КГБ СССР генерал-лейтенанта Б. Иванова с его оценкой обстановки в Афганистане. Именно это донесение лежало на столе у министра обороны СССР в тот момент, когда он собирался выезжать на заседание Политбюро ЦК КПСС утром 12 декабря. Об этом свидетельствует генерал-майор В. П. Заплатин, являвшийся в ту пору советником начальника Политического управления афганской армии. Накануне его вызвал министр обороны СССР в Москву для доклада обстановки как человека, наиболее досконально знающего положение дел в армии ДРА, ввиду того что вновь прибывший главный военный советник С. Магометов еще недостаточно четко разобрался в афганской ситуации. Когда же генерал высказал свое несогласие с теми оценками афганской армии, которые давали представители наших спецслужб, и доложил соображения, что они излишне драматизируют ситуацию, складывающуюся в Афганистане, Д. Ф. Устинов, показав ему шифровку, подписанную представителем КГБ, сказал: «Вы там не можете договориться, а нам надо принимать решение».

12 декабря на заседании Политбюро ЦК КПСС (вернее, его элиты) по предложению Ю. В. Андропова, Д. Ф. Устинова и А. А. Громыко единогласно было принято окончательное решение — ввести советские войска в Афганистан, хотя в интересах скрытности это называлось «мероприятиями». По убеждению советских руководителей, этот шаг должен был способствовать интересам укрепления государства и ничего другого не преследовал. В особой папке ЦК КПСС хранился протокол этого заседания, написанный рукою К. У. Черненко, который долгое время был архисекретным, никому даже из высшего руководства страны не показывался и хранился в особом сейфе.

Этот документ во многом проясняет, кто был инициатором и исполнителем ввода советских войск в Афганистан. Протокол был подписан всеми членами Политбюро ЦК КПСС, присутствовавшими на этом заседании. Никто тогда не высказался «против». Каждый из членов Политбюро знал, как расценивается несогласие с мнением Генерального секретаря ЦК КПСС, и поэтому все его предложения «встречали единодушное одобрение». Действовал принцип круговой поруки. Примечательно, что на заседании не присутствовал А. Н. Косыгин, позиция которого по данному вопросу была отрицательной. В документе под литерой «А» обозначался Афганистан, а под словом «мероприятия» подразумевался ввод советских войск в эту страну. Тем самым снимаются все кривотолки и разночтения о том, кто ответствен за принятие решения на ввод войск в Афганистан.

Поступавшие позже шифртелеграммы как бы подтверждали правильность предпринятых руководством СССР шагов в отношении Афганистана.

Указа Президиума Верховного Совета СССР или другого правительственного документа по вопросу ввода войск не принималось. Все указания отдавались устно. Это объяснялось интересами обеспечения скрытности и введения в заблуждение X. Амина.

В тот период осуществление таких акций было возможным в силу сложившейся тогда практики принятия важных политических решений: фактически после утверждения на Политбюро ЦК КПСС (высшего органа правящей партии) они, в основном, лишь формально «одобрялись» государственными органами и объявлялись народу. Поэтому есть все основания полагать, что, будь этот вопрос в то время поставлен на Верховном Совете СССР, он был бы единогласно положительно решен. Ведь это была эра «единого мышления», и действовала созданная партийной номенклатурой четкая система подчиненности, которая не позволяла сделать ни единого шага в сторону от линии, выработанной Политбюро ЦК КПСС, а люди, занимавшие ключевые посты в государстве, находились под тотальным контролем этой системы.

Тогдашнее руководство КПСС не посчитало нужным выносить этот вопрос на обсуждение Верховного Совета СССР. Объявили: «Интернациональная помощь» — и все на этом закончилось. И лукавят сейчас те (даже на высоком уровне), которые в свое оправдание утверждают, что ничего не знали о намерении ввести войска в Афганистан и не принимали в этом участия. Когда же узнали, стали протестовать или выражать свое несогласие? Наоборот — одобрили. Это легко можно подтвердить выдержками из выступлений многих партийных и государственных руководителей тех лет.