Цепные псы церкви. Инквизиция на службе Ватикана - Бейджент Майкл (лучшие книги TXT) 📗

В Англии инквизиция не действовала и не имела постоянных трибуналов. Во время судов над тамплиерами, совпавших по времени с карьерой Майстера Экхарта, инквизиторам приходилось приезжать в страну из-за границы, при этом они сталкивались с откровенно холодным приемом и в лучшем случае с неохотным сотрудничеством. Вследствие этого английская мистическая традиция смогла пустить глубокие корни, а мистики, такие, как мать Юлиана (или Юлиан) из Нориджа, остались нетронутыми. Тем не менее даже английские мистики сознавали опасный менталитет инквизиции. Среди наиболее значимых английских мистических текстов анонимный труд четырнадцатого столетия под названием «Покров неведения», в котором содержатся утверждения, практически дословно перекликающиеся с положениями Майстера Экхарта. Как и Экхарт, «Покров неведения» поучает читателя, что «вы и Бог в действительности составляете до такой степени единое существо, что в некотором смысле… вас и вправду можно назвать божественными». И далее:

Но под защитой свободной от инквизиции Англии «Покров неведения» мог осмелиться выражать явное осуждение инквизиторам, даже заходить так далеко, что клеймить их как приспешников инфернальных сил:

Если английские мистики избежали преследований и остались невредимыми, то мистики в Испании пользовались особо пристальным вниманием со стороны тамошней инквизиции. Несмотря на это, однако, Испания стала колыбелью мистицизма такого масштаба, который не встречался, судя по всему, нигде в остальной Западной Европе. В самом деле, в XVI-XVII столетиях Испанию поразила в буквальном смысле эпидемия мистицизма. Ставшие якобы жертвами этой «заразы» были известны под общим названием «алумбрадос», которое переводится как «иллюминаты». Нужно признать, что испанские алумбрадос довольно сильно отличались от позднейших баварских иллюминатов восемнадцатого столетия. В отличие от своих более поздних немецких соименников, испанские алумбрадос не являлись организованным и иерархически структурированным тайным обществом, исповедующим идею социальной или политической революции. Напротив, они представляли собой всего-навсего разрозненные группы людей, большинство из которых не имели никакого контакта друг с другом в рамках общего движения, равно и никакой общей программы. Некоторые из них безусловно испытали «состояние измененного сознания», которое включает в себя мистическое переживание. Другие, не пережив его сами, просто уверовали в примат мистического опыта над традиционным актом веры, – а уверовав, совершили свой собственный, не столь традиционный, акт веры. Во всяком случае, – и каковы бы ни были их изначальный мистический опыт или его отсутствие, – алумбрадос характерным образом говорили о внутреннем свете, о единстве всего творения, о неразделимости человека с Богом, о необходимости отдаваться всем импульсам и порывам, почитавшимся божественными в своем истоке. Во многих отношениях их утверждения являются отражением гораздо более древней и более организованной ереси братьев Свободного Духа, которая со Средних веков господствовала в Германии, Фландрии и Голландии. В то время Голландия была, естественно, испанскими Нидерландами. В шестнадцатом столетии она была оккупирована и разграблена испанскими войсками. Не лишено вероятности, что принципы, изначально проповедовавшиеся братьями Свободного Духа, снова проникли в Испанию вместе с возвращавшимися солдатами. Испанская инквизиция обошлась с алумбрадос особенно сурово. Все труды алумбрадос были внесены в Индекс.

В 1578 году инквизиция видоизменила свою официальную декларацию веры, дабы объявить многие из положений алумбрадос еретическими и теологически ошибочными. С тех пор преследование испанских мистиков приобрело новую силу и жестокость. Более мягкие наказания – штрафы, епитимьи, заключение, даже пытки – стали все больше уступать место костру. Вероятно, самый прославленный испанский мистик этого периода – Тереса Санчес де Сепеда-и-Аумада, более известная сегодня как Санта Тереса де Хесус или святая Тереса из Авилы (1515-1582). Рожденная в благородной семье, Тереса получила начатки образования, что позволило ей провести большую часть своего детства за чтением рыцарских романов – тех самых романов, которые спустя три четверти века будет высмеивать в «Дон Кихоте» Сервантес. Вскоре им на смену пришли религиозные произведения. На протяжении всей своей жизни Тереса страдала многочисленными нервными болезнями, которые сказывались на ней и физически и психологически, и, возможно, среди них была разновидность эпилепсии. В Испании того времени ее некрепкое здоровье исключило ее из мирских обязанностей в виде замужества и деторождения. Во всяком случае она почувствовала религиозное призвание и в 1535 году в возрасте двадцати лет вступила в кармелитский монастырь в Авиле. Двадцать лет спустя, молясь в часовне, она пережила свой первый мистический опыт. С этого момента мистические или визионерские переживания – то, что она сама называла «вознесением», – стали постоянным явлением в ее жизни.

По совету своих духовников она составила автобиографию, в которой описала свои религиозные переживания. Инквизиция запретила публикацию автобиографии при ее жизни, возможно, из страха, что вокруг нее мог вырасти культ, подобно тому, который вырос вокруг святого Франциска двумя с половиной столетиями раньше. Вместо этого Тересе было дозволено последовать своему желанию вести более простой и строгий образ жизни и основать свой собственный монастырь. Она назвала его общиной босоногих кармелиток. Ведя затворническую жизнь в своем монастыре, она продолжала писать. Она завершила свою автобиографию, описав последовательные этапы, посредством которых человеком достигался союз с Богом в виде «жилищ» [33]. Она написала историю основания своего монастыря, который вскоре уже насчитывал семнадцать сестринских обителей. Составила духовный путеводитель для монахинь своего ордена и руководство по духовным упражнениям. Оставила также внушительное количество поэтических произведений. Из ее обширной корреспонденции сохранилось более 400 писем. Поздние комментаторы уделяли большое внимание эротической природе мистических переживаний Тересы. В поразительно откровенных сексуальных образах она, к примеру, описывает, как ею «овладевает» божественный любовник или божественная любовь; и ее экстаз порой создает впечатление духовного – или одухотворенного – оргазма. Безусловно, в мистицизме Тересы есть элемент патологии, который фрейдист приписал бы сублимации подавленной сексуальности. Было бы ошибочно, однако, сводить весь ее мистицизм только к этому. Мистические и эротические переживания всегда были тесно связаны в своих психологических проявлениях, и нередко то или иное из этих переживаний выражалось в образах другого. За сексуальными образами Тересы остается нечто такое, что вновь и вновь пытаются выразить мистики всех времен и всех религиозных традиций, даже самые уравновешенные в сексуальном отношении. Так, например, Тереса описывает, как во время ее состояния «вознесения» душа растворяется в Боге – вплоть до того, что уничтожается всякое понятие о различии. Душа, говорит ей Господь, «полностью растворяется… чтобы все больше и больше покоиться во Мне. Уже не она сама живет, а Я». По традиции мистиков, Тереса указывает на конечную бесплодность попыток выражения мистического опыта: