Утопия у власти - Некрич Александр (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Николай Устрялов использует для определения своей концепции термин, позаимствованный в Германии, — национал-большевизм. В 1919 г. группа радикальных немецких националистов пришла к выводу, что потерпевшая поражение Германия разбита физически и морально, но может возродиться как могучее государство, заимствовав опыт русской революции. Сочетание большевизма и национализма в разных пропорциях и вариантах использовалось и в Германии (национал-социализм), и в Советском Союзе. В начале 20-х годов «национал-большевизм» в его «сменовеховской форме» стал могучим средством привлечения русской интеллигенции на сторону коммунистической партии. Во время войны Сталин взял на вооружение социализма русский патриотизм. Как живой водой, опрыскивается «национальной идеей» мертвое тело марксизма-ленинизма в эпоху «перестройки».
Официальным идеологом этого гибрида выступает Александр Яковлев. Его воскрешают из официального небытия писатели и публицисты. Сергей Залыгин в двухтомном романе «После бури» описал счастливый период сотрудничества русских националистов с просвещенными большевиками в Сибири в 20-е годы. Юрий Клямкин в статье «Какая улица ведет к храму?», опубликованной в «Новом мире» (редактор Сергей Залыгин), впервые после десятилетий молчания изложил историю «сменовеховства».
Замечательное достоинство «национал-большевизма» в его «интернационализме». Концепция была изобретена немцами и русскими, мечтавшими о возрождении великих государств, наделенных исторической миссией. Но ее принимали коммунистические лидеры других народов. В первой половине 20-х годов возникает несколько вариантов «национального» коммунизма: Микола Скрыпник защищает идею украинского коммунизма, Султан-Галиев разрабатывает идею «мусульманского социализма». Сталин ликвидировал все «варианты», уничтожив всех, кого он подозревал в «национал-коммунизме», как «уклонистов» и «националистов». Оставив только русский, он же — советский.
В годы «перестройки» стало модным говорить о неиспользованных «альтернативах» сталинской политике, о «решениях, которые выдвигались X. Раковским, Б. Мдивани, Ф. Махарадзе, Н. Скрыпником, М. Султан-Галиевым...» Устрялов объяснял свое отношение к большевизму тем, что «красное знамя зацветает национальными красками». Афганские коммунисты в последней попытке сохранить власть реализовали поэтический образ, нашив на свой красный стяг зеленые полоски, вырезанные в знамени пророка. Знаменитая формула советской культуры — национальная по форме, социалистическая по содержанию — применима в качестве определения сути новой национальной политики Горбачева. Тактика «национал-большевизма» используется как форма удовлетворения требований о расширении прав советских республик, как инструмент обновления отношений между Советским Союзом и другими социалистическими странами. Особое значение эта тактика имеет для решения «русского вопроса». В платформе КПСС, посвященной национальной политике, единственная республика, упомянутая отдельно, специально, — РСФСР. Только по отношению к ней перечислены конкретные меры, намеченные с целью расширения ее суверенитета. К ним относятся создание российской структуры в партии (Бюро ЦК КПСС по РСФСР), профсоюзах, комсомоле, республиканского министерства внутренних дел, информационных органов (радио, телевидения), Российской Академии наук и т. д. Меры эти, совершенно очевидно, носят паллиативный характер, типичный для реформ эпохой «перестройки». Появившиеся предложения о создании российской компартии отвергнуты без обсуждения. В то же время приняты решения о расширении прав автономных образований, входящих в состав РСФСР. Выдвинуто предложение о создании в республике двухпалатного Верховного совета, в котором будут лучше учитываться интересы всех народов, населяющих Россию. Это должно служить противовесом чрезмерному усилению русского влияния. Все предложенные меры должны неизбежно привести к новому гигантскому росту бюрократического аппарата, не меняя по существу имеющихся структур.
Примером мастерского умения соглашаться на изменения, которые ничего не меняют, служит вопрос русского языка. В 1988 г. прибалтийские республики приняли законы, объявляющие их национальные языки государственными языками. За ними последовали некоторые другие республики: по-видимому, национальные языки станут государственными всюду. Центр не препятствовал этим решениям. Но на пленуме по национальному вопросу Горбачев объявил о целесообразности «придать русскому языку статус общегосударственного в масштабе СССР». В каждой республике будет, следовательно, два государственных языка: местный и общесоюзный. Поскольку конституция СССР дает союзным законам преимущество перед республиканскими, позиция русского языка останется в административном смысле неизменной.
Идея Горбачева нашла свое юридическое выражение в законе «О языках народов СССР», подписанном президентом 24 апреля 1990 г. «С учетом исторически сложившихся условий, — говорится в законе, — и в целях обеспечения общесоюзных задач русский язык признается на территории СССР официальным языком СССР и используется как средство межнационального общения».
Необходимость защищать имперский язык законодательным образом — одно из красноречивейших свидетельств кризиса империи. История не знает случая, когда престиж народа мог быть защищен административными мерами.
В 1973 г. Александр Солженицын «обнаженно, но не искаженно», по его выражению, представил определившееся к тому времени течение: «Русский народ по своим качествам благороднейший в мире; его история ни древняя, ни новейшая не запятнана ничем, недопустимо упрекать в чем-либо ни царизм, ни большевизм; не было национальных ошибок и грехов ни до 17-го года, ни после; мы не пережили никакой потери нравственной высоты и потому не испытываем необходимости совершенствоваться; с окраинными республиками нет национальных проблем и сегодня, ленинско-сталинское решение идеально; коммунизм даже не мыслим без патриотизма; перспективы России — СССР сияющие; принадлежность к русским или не русским определяется исключительно кровью, что же касается духа, то здесь допускаются любые направления, и православие — нисколько не более русское, чем марксизм, атеизм, естественно-научное мировоззрение или например индуизм; писать Бог с большой буквы совершенно необязательно, но Правительство надо писать с большой». Александр Солженицын резюмирует: «Все это вместе у них называется русская идея. (Точно назвать такое направление: национал-большевизм»). Важнейшее достоинство этого определения — в демонстрации неразрывного слияния официальных и неформальных, как стали говорить, элементов «идеи».
Минувшие полтора десятилетия подтвердили удивительную точность солженицынского анализа. Отдельные компоненты, включенные автором «Архипелага ГУЛАГ» в «русскую идею», этот синоним национал-большевизма эпохи «перестройки», имели различную судьбу. Некоторые процвели больше, чем другие. Все, однако, нашли свое место в многоцветной радуге рождающегося русского национального движения.
Естественность русского национального самосознания, его законность не могут вызывать никакого сомнения. Но так же очевидна его особенность, его уникальность в Советском Союзе: русский национализм — национализм имперского, государственного народа. Парадоксальность его желаний, как они выражаются русскими писателями, философами, идеологами национализма, в том, что он хочет быть самим собой и сохранить империю. Только Александр Солженицын сказал ясно и недвусмысленно: «По отношению ко всем окраинным и заокраинным народам, насильственно втянутым в нашу орбиту, только тогда чисто окажется наше раскаяние, если мы дадим им подлинную волю самим решать свою судьбу». Солженицын говорит: всем народам, подлинную волю...
Никто из многочисленных авторов, пишущих и говорящих о необходимости русского самосознания, расхватавших по кусочкам мысли Солженицына, не решается пойти за ним в направлении отказа от империи. Рассматривая идеологию русского национального движения, представленного многочисленными группами, организациями, движениями, можно задержаться на различиях между ними. Они имеются: бесконечные споры, которые ведут между собой компоненты «русской идеи», красноречиво свидетельствуют об этом. Можно, и это мне кажется важнее, выделить то общее, что объединяет всех: «Память-I» и «Память-II», «Родину» и «Отечество», «Союз духовного возрождения Отечества», основанный в марте 1989 г., и Народный фронт России, основанный в октябре 1989 г. Несмотря на разноречия, сходны в основном публицисты «Нашего современника», «Молодой гвардии», «Москвы», «Слова», газеты «Советская Россия». Это существенное не перестают гласить писатели Валентин Распутин, Виктор Астафьев, Василий Белов, математик Игорь Шафаревич, публицист Михаил Антонов и многие другие, менее известные, иногда не менее красноречивые.
