Энциклопедия купеческих родов. 1000 лет русского предпринимательства - Коллектив авторов
Впредь на тех мануфактурах и фабриках всяким мастерствам обучать и в мастера производить из детей вышеписаных отданных им вечно.
Которые поныне на тех фабриках и мануфактурах были в черных работах, тех всех отдать, чьи они были; а за то, что они поныне были на фабриках, пожилых денег не взыскивать…
Которые при нынешней при фабриках переписи показали, что из каких чинов отцы и дети их, не знают, тем ныне быть потому же при фабриках…
Буде кто из тех, вечно отданных ныне к фабрикам, сбежит на прежнее жилище или в иные места, тех нигде не принимать и не держать, а поймав, приводить и объявлять в городах воеводам, им учиня наказание, отсылать на те ж фабрики, откуда бежали. А будет кто беглого с фабрики держать, с тех брать пожилые деньги равно с беглыми и отдавать фабрикантам, от кого бежали. А будет кто из вышеписаных же, определенных ныне на фабрики, явятся невоздержные и ни к какому учению не прилежные, о тех самим фабрикантам, по довольном домашнем наказании, объявлять в Коммерц-Коллегии или в Конторе; а оттуда, по свидетельству фабрикантскому и мастеров, за такое их непотребное житие, ссылать в ссылки в дальние города, или на Камчатку в работу, чтобы другим был страх; а ежели в ссорах, или драках, или пьяные где взяты будут, а в воровстве ни в каком не показались, и к тяжкому розыску не подлежат, тех не держать, нигде ни одного дня и, не убышча, отсылать на фабрики; а оным фабрикантам самим чинить им наказание, при других их братии.
Если же из купечества и из разночинцев подлые, не имущие пропитания и промыслов, мужеска полу, кроме дворцовых, синодальных, архиерейских и монастырских и помещиковых людей и крестьян, а женска полу, хотя б чьи они ни были, скудные без призрения по городам и по слободам и по уездам между дворов будут праздно шататься и просить милостыни, таких брать в Губернские и Воеводские Канцелярии и, записывая по силе прежних указов, отдавать на мануфактуры и фабрики, кого те фабриканты принять захотят, и давать им фабрикантам на них письма; дабы там за работу или за ученье пропитание получили и напрасно не шатались».
Приведенные выписки из указа ясны сами по себе и потому никаких пояснений не требуют.
Несомненно, что указ 7 января 1736 года в жизни рабочих мануфактуры сыграл громадную роль; достаточно упомянуть, что, благодаря ему, более тысячи человек рабочих одного лишь мужского пола, не считая женщин и девочек, людей — дотоле считавших себя свободными, внезапно лишились своей свободы и оказались прикрепленными к мануфактуре навечно!
Считая, что имена этих несчастливцев, искусству и старательности коих мануфактура во многом, конечно, обязана былою своею славою, вполне заслуживают того, чтобы не быть окончательно забытыми, мною, на основании вышеупомянутой книги, составлен алфавитный их список с отметкою должности на мануфактуре и кто кем был до поступления на нее.
И кого среди них не было! И шведы, и поляки, и чухонцы, и саксонцы, и «черкаской породы», и поповы дети, и «ректорские дети», и дети «церковников» всевозможных наименований, и пр. и пр.; были даже один или двое «дворянских сынов», видимо поступивших на мануфактуру ради куска хлеба — и, волею судьбы, внезапно превратившихся в крепостных. Само собою разумеется, что больше всего было беглых крестьян, скрывшихся от своих помещиков, да посадских разных городов.
Любопытно, что потомки многих из рабочих, прикрепленных к мануфактуре в 1736 году, и по сей день работают на мануфактуре, например Москвины, Шелкошвеины, Забелины, Оладейниковы, Борноволоковы и др.
Труды И. М. Затрапезнова по устройству мануфактуры не остались незамеченными: его дважды наградили; в первый раз: «Сего мая 3 дня в указе Ее Императорского Величества, за подписанием Ее Императорского Величества собственной руки, Ее Императорское Величество всемилостивейше пожаловала фабриканта Ивана Затрапезного за его труды, показанные к пользе Российского государства во умножении Ярославской полотняной его фабрики, чином Директора над той его фабрикою, в ранге Коллежского асессора; и дабы впредь ни от кого в его фабричном деле помешательства чинено быть не могло, того ради Губернаторам, и Воеводам, и прочим обретающимся в городах управителям, и судом и расправою, кроме государственных дел, его Затрапезного не ведать, а ведать его во всем том Коммерц-Коллегии», — а во второй: «Февраля 15 дня 1740 года Всемилостивейше пожаловали онаго Затрапезнова рангом Коллежского Советника другим не в образец».
И — по заслугам, ибо труды по устройству мануфактуры И. М. Затрапезнову пришлось понести поистине громадные.
Нам, людям XX столетия, живущим в веке пара и электричества, в веке быстрых железнодорожных, пароходных, телеграфных и всяких иных сообщений, в веке применения усовершенствованнейших машин для исполнения любой работы: и для забивки свай, и для выемки земли, и для прядения, и для тканья, и для выделки бумаги и проч., в веке обилия рабочих рук, даже и представить себе невозможно все те трудности и препятствия, которые приходилось преодолевать И. М. Затрапезнову как при постройке новых фабрик, так и при управлении ими, а равно сколько трудов и забот должен был положить он прежде, чем дело наладилось и пошло установившимся ходом. Ему нужно было и плотину строить, и непроходимое болото, отведенное под устройство полотняной фабрики, осушать, и рабочих набирать, принимая всех и всякого без разбору: и бродяг, и беглых, и осужденных по приговору судов и пр., и порядок и дисциплину среди них поддерживать, и мануфактурным работам, требовавшим, к слову сказать, от рабочих неизмеримо большего искусства и ловкости, чем в настоящее время, при применении автоматических машин, обучать, причем обучаемые, по отзыву фабрикантов того времени, представляли собою народ «дикий, неученый, совершенно непонятный к мануфактурному делу», и от нападок завистников и недоброжелателей защищаться, и о выписке из-за границы даже таких мелочей производства, как какая-нибудь крепкая водка, ныне продаваемая в любой москательной лавке, заботиться и проч.
И все эти препятствия и затруднения И.М. Затрапезнов преодолел и создал мануфактуру, еще много лет после него служившую славою и гордостью России.
К сожалению, труды и заботы И.М. Затрапезнова, по-видимому, самым печальным образом отразились на его здоровье: он умер в молодых еще годах, имея всего лишь 46 лет; оставшийся после него портрет изображает его человеком истощенным, с болезненным цветом лица, с серьезным задумчивым взглядом больших темных глаз, показывая, что и при жизни своей И. М. Затрапезнов хорошим здоровьем не пользовался.
Последним делом И.М. Затрапезнова на пользу и украшение устроенной им мануфактуры была постройка при мануфактуре церкви.
Несмотря на то, что в Ярославле, как видели выше, уже имелось множество прекрасных церквей, из которых каждая могла бы служить образцом при постройке вновь задуманной церкви, несмотря на то, что многие из строителей ярославских церквей так и поступали: посылали мастеров снять размеры понравившейся церкви, с поручением строить по ней новую, И. М. Затрапезнов и в этом деле сумел отрешиться от традиций родного города и проявить тот же дух новаторства, который неизменно проявлял в продолжение своей жизни: построил храм, резко отличающийся своим видом от прочих церквей Ярославля и этим невольно привлекающий к себе внимание.
По-видимому, глубокий почитатель Петра Великого, на осуществление мысли которого о насаждении в Ярославле полотняной промышленности ему пришлось столько поработать; кроме того, видимо, глубоко ему благодарный и за первую мысль о начатии в Ярославле полотняного дела, и за приказ вступить в число компаньонов Тамеса, и за издание «Регламента Мануфактур-коллегии», явившегося для преемников Петра как бы завещанием — как относиться к учредителям фабрик и заводов, и тем давшего ему, Затрапезнову, возможность из простого «ярославца гостиной сотни» превратиться в «Мануфактур-Директора» и «Коллежского Советника», — И. М. Затрапезнов и задуманный храм надумал построить так, чтобы он вечно, пока ни существует, напоминал об имени Великого Преобразователя России.
