За кулисами второй мировой войны - Волков Федор Дмитриевич (книга бесплатный формат .txt) 📗
Наряду с сообщениями Р. Зорге из Токио это были самые конкретные данные об агрессивных планах немецких фашистов.
Тревожные сигналы об интенсивных военных приготовлениях фашистской Германии поступали из Франции от советского посла А. Е. Богомолова, военного атташе генерала И. А. Суслопарова.
Ухудшение, наступившее в советско-германских отношениях в начале 1941 г., почувствовали и советские представители во Франции. В начале февраля немцы потребовали, чтобы все сотрудники советского посольства, в том числе и военного атташата, выехали из Парижа и Виши. Была прекращена выдача виз советским гражданам на выезд в СССР, ограничен переезд советских дипломатических работников по территории Франции. Наряду с этими косвенными признаками назревающих событий были и прямые доказательства.
Надвигающиеся грозные события затрагивали и США. Дальнейшее обострение японо-американских противоречий, усиление угрозы интересам США со стороны фашистской Германии и других стран «оси», поражение Франции и тяжелое положение Англии — все это заставляло более дальновидных политиков США преодолевать барьеры на пути нормализации советско-американских отношений.
А начиналось все так. Теплым августовским вечером 1940 г. в одном из берлинских театров состоялась встреча коммерческого атташе Соединенных Штатов Америки Вудса, связанного с разведкой США, с одним из подданных "третьего рейха". Немец принадлежал к высшему свету, был прочно связан с директором Рейхсбанка Шахтом, имел доступ к верховному командованию вермахта, но — что особенно важно — являлся членом антигитлеровской оппозиции. Во время секретной встречи он незаметно передал Вудсу листок бумаги. Когда Вудс пришел домой и развернул записку, то прочел следующие слова: "В главной ставке Гитлера происходили совещания относительно подготовки войны против России".
Вудс немедленно направил эту информацию в государственный департамент США. Сведения были столь сенсационными, что к ним отнеслись, как писал тогдашний государственный секретарь США Хэлл, с недоверием, поскольку Гитлер вел ожесточенную войну против Англии. Все же Вудсу было поручено тщательно изучить новые планы Гитлера.
В январе 1941 г., вскоре после принятия плана «Барбаросса», информатор Вудса передал ему копию документа. Государственный департамент получил подтверждение информации Вудса и по другим каналам. О подготовке фашистской Германией нападения на СССР было доложено президенту Ф. Д. Рузвельту. Затем было решено сообщить советскому послу в Вашингтоне У майскому об агрессивных планах Гитлера в отношении СССР. 1 марта 1941 г. заместитель государственного секретаря Уэллес вызвал Уманского и познакомил его с материалами, полученными через Вудса. Как вспоминал Хэлл, посол молча выслушал его и после короткой паузы поблагодарил правительство США за исключительно ценную информацию, заявив, что он немедленно сообщит обо всем Советскому правительству.
20 марта Уэллес подтвердил К. Уманскому свое сообщение от 1 марта, дополнив его рядом новых сведений. Это были одни из самых первых предупреждений СССР по дипломатическим каналам, исходившие из Соединенных Штатов Америки.
Поскольку сообщения, поступающие из Восточной Европы, не исключали возможности возникновения войны между Германией и Советским Союзом в ближайшее время, то буквально за день до нападения фашистской Германии на СССР, 21 июня 1941 г., государственный департамент сформулировал проект программы будущего в советско-американских отношениях. В нем говорилось: "В том случае, если вспыхнет война, мы считаем, что наша политика в отношении Советского Союза… должна быть следующей:
1) Мы не должны делать предложения Советскому Союзу или давать советы, если СССР не обратится к нам…
3) Если Советское правительство непосредственно обратится к нам с просьбой о помощи, нам следует… не нанося серьезного ущерба нашим усилиям по обеспечению готовности страны, ослабить ограничения на экспорт в Советский Союз, разрешив ему получать самые необходимые военные поставки…
6) Мы не должны давать заранее обещаний Советскому Союзу относительно помощи в случае германо-советского конфликта".
Эта программа позднее будет воплощаться в советско-американских отношениях в начальный период Великой Отечественной войны.
Тенденции к реализму в Лондоне
В конце 1940 — начале 1941 г. в Англии усиливаются тенденции политического реализма, вылившиеся в англо-советское сближение и в немалой степени предопределившие в дальнейшем создание антифашистской коалиции.
Уинстон Черчилль не был другом Советского Союза. В. И. Ленин характеризовал Черчилля как "величайшего ненавистника Советской России". Он был постоянным и последовательным врагом коммунизма.
Однако спасение Британской империи, а ее положение летом и осенью 1940 г. было катастрофическим, могло быть только в союзе с Советской страной. Без этого союза, и это прекрасно понимал Черчилль, Великобритания рано или поздно будет побеждена Германией. Победить Гитлера может только Советский Союз. А раз так — надо идти на сближение с СССР, приглушив свою ненависть к коммунистической стране.
Черчилль в подобных воззрениях не был одинок. Многие видные политические деятели консервативной, лейбористской и либеральной партий выступали за сближение с Москвой, за улучшение англо-советских отношений, над максимальным ухудшением которых так много поработали Чемберлен, Галифакс, Астор и многие другие английские реакционеры.
Летом 1940 г. в Москву был назначен новый английский посол Стаффорд Криппс. Он был известен в лейбористской партии, правящих кругах как человек, стремившийся к улучшению отношений между Лондоном и Москвой. 1 июля 1940 г. Ст. Криппс был принят Сталиным. В беседе обсуждался вопрос о военном положении в Европе, о растущей угрозе со стороны немецких фашистов, взаимоотношениях между СССР и Германией, англосоветских отношениях. Через Криппса У. Черчилль счел необходимым обратиться 25 июня с личным письмом к Сталину. В нем он выразил готовность английского правительства обсудить с Советским правительством "любую из огромных проблем, возникших в связи с нынешней попыткой Германии проводить в Европе последовательными этапами методическую политику завоевания и поглощения".
Английские политики внимательно следили за развитием советско-германских отношений, все более заметно ухудшавшихся. В конце октября 1940 г. Криппс от имени британского правительства заверил руководство СССР: "Великобритания не будет участвовать в любом нападении на СССР".
Это был важный шаг на пути к англо-советскому сближению. В телеграмме, посланной из Москвы в Лондон 13 октября 1940 г., Криппс признавал: "Советское правительство предпочитает в конце концов, чтобы Германия не была победителем Англии", СССР надеется на; возможность "отсрочки угрозы со стороны Германии путем достижения договоренности с державами «оси» до того момента, пока Россия не будет достаточно сильна, чтобы справиться с ними и нанести им поражение".
Однако линия на сближение с СССР имела немало, противников в Англии, в том числе в самом Форин оффисе. Так, 22 октября 1940 г. Криппс в беседе с первым заместителем наркома иностранных дел СССР от имени английского правительства предложил заключить торговое соглашение с Англией, а затем пакт о ненападении. Хотя Криппс подчеркнул особую доверительность этого предложения, чиновники Форин оффиса довели до сведения журналистов о демарше Криппса, тем самым дезавуировав его предложение.
Тем не менее тенденции к англо-советскому сближению хотя и медленно, но пробивали себе путь. 27 декабря 1940 г. состоялась первая встреча нового министра иностранных дел Англии Идена, сменившего мюнхенца Галифакса, с советским полпредом в Лондоне. Иден отметил: между СССР и Англией нет непримиримых противоречий и хорошие отношения между обеими странами вполне возможны. Если Иден, ответил полпред, действительно хочет содействовать улучшению отношений между СССР и Англией, то следует ликвидировать трения в вопросе, касающемся вхождения Прибалтийских республик в СССР.
