Конкистадоры. История испанских завоеваний XV–XVI веков - Иннес Хэммонд (онлайн книги бесплатно полные .TXT) 📗
Ответ Кортеса на это послание был вежлив, но тверд: если у мешиков недостаточно пищи для снабжения его людей, это не имеет значения, все они люди закаленные и могут обходиться почти без пищи. Ему оставался уже последний этап его похода на Мехико, и он ожидал, что Моктесума примет его в своем городе. Это был последний обмен заочными посланиями. Все это время Кортес с большим успехом пользовался услугами доньи Марины в качестве переводчика. Пленная индейская принцесса стала необходимой для Кортеса в этой экспедиции. Она постоянно сопровождала его в двойной роли переводчика и советника по индейским делам. Донья Марина переводила и разъясняла Кортесу не только речи индейцев, но и их намерения.
Эта замечательная женщина настолько идентифицировала себя с Кортесом, что превратилась в его alter ego. Именно она, через какую-то индианку, раскрыла чолульский заговор, а ее перевод речей Кортеса на язык индейцев так хорошо передавал их силу и целеустремленность, что, вероятно, с полным основанием можно сказать, что донья Марина сделала больше для достижения цели похода на Мехико, чем храбрейшие из капитанов Кортеса. В самом деле, сами индейцы, называя Кортеса в каждом официальном обращении Малинче, свидетельствуют о силе воздействия на них личности доньи Марины. Неспособные, как китайцы, произнести звук «р», они называли ее Малиной, а Кортеса, как ее господина, Малинче, в соответствии со своими обычаями и традициями. Она почти наверняка любила его – во всяком случае, она отдалась ему и со временем родила ему сына. Однако, каковы бы ни были их личные отношения, совершенно очевидно, что без этой гордой и властной индейской принцессы, умевшей корректно донести до индейцев мысли Кортеса, он вряд ли добрался бы до Мехико, разве что в качестве пленника. Здесь имела значение не столько точность перевода, сколько верная интерпретация, и парализующее воздействие .'ччности Кортеса на Моктесуму – он буквально загипнотизировал короля мешиков на расстоянии и ввел его в состояние страха и бездеятельности – было в значительной мере ее достижением.
Испанцы провели ночь в Айотсинго на берегу озера Чалько, где впервые увидели индейские дома, построенные наполовину в воде. На следующее утро, когда они направлялись к проходившей через Куитлауак дамбе, прибыли четверо знатных индейцев с большой толпой мешиков и объявили о приближении Какамы. Для Кортеса это означало серьезную победу. Какама приходился Моктесуме племянником и являлся властителем Тешкоко, города-близнеца кулуанского альянса. «Он прибыл на носилках, очень богато отделанных зелеными перьями с большим количеством серебряных украшений и драгоценных камней, вставленных в украшения в виде деревьев, изготовленные из наилучшего золота». Выйдя из носилок, он отвесил глубокий поклон и сказал: «Малинче, мы пришли сюда, я и эти вожди, чтобы предоставить себя в твое распоряжение и проследить, чтобы ты получил все, что требуется тебе и твоим спутникам, и проводить тебя в твой дом, которым является наш город. Ибо так нам приказал наш господин, великий Моктесума, который просит тебя простить его за то, что он не пришел вместе с нами сам. Причина того, что он так поступил, плохое здоровье, а не недостаток доброй воли по отношению к тебе».
Встреча с Моктесумой все еще не состоялась, однако из речи Какамы явствует, что его противодействие встугы лению испанцев в Мехико сломлено. Или просто открьн вается пасть западни? Даже если Кортес опасался этого, он в этом не признается. Тем не менее положение остается чрезвычайно опасным. Он выставил часовых на всю ночь на случай внезапной атаки, и они убили больше дюжины приплывших в каноэ индейских шпионов. Тлашкаланские вспомогательные силы Кортеса, без сомнения, испытывали беспокойство, да и четыреста испанцев должны были с особой остротой чувствовать, что приближаются к концу долгой дороги от побережья и готовятся войти в запретный город, чьи воины покорили всю пройденную испанцами страну. И все же рукопись Берналя Диаса не дает описания этой ночи. Вместо этого его фотографическая память восстанавливает первое впечатление, произведенное на испанцев видом долины при приближении к городу Истапалапа. Они прошли по куитлауакской дамбе и северному берегу озера, и перед ними открылся фантастический вид на главное озеро Тешкоко:
«И когда мы увидели все эти города и селения, построенные прямо в воде, и другие большие города на сухой земле, и прямую и ровную дамбу, ведущую в Мехико, мы были потрясены. Эти великие города, и башни, и здания, поднимающиеся из воды, все выстроенные из камня, казались похожими на сказочное видение… Все это было так прекрасно… первый взгляд на вещи неслыханные, невиданные прежде даже во сне».
В Истапалапе испанцы были встречены еще одной группой знатных индейцев и размещены во дворцах, построенных из камня, кедрового дерева и древесины других ароматных пород. Оштукатуренные стены сверкали на солнце, а комнаты и дворы были затенены хлопчатобумажными тентами. Там были и сады, полные роз и фруктовых деревьев, а каноэ заходили в сады прямо из озера.
На следующий день, 8 ноября 1519 года, испанцы вступили в Мехико. Дамба сначала шла на запад, а затем, почти через четыре мили, повернула на север. Прямая как стрела дорога шириной восемь ярдов вела в Теночтитлан, в южную часть города, отражение которого в спокойных, залитых солнцем водах громадного озера Тешкоко могли теперь видеть испанцы. Как всегда, они шагали в боевом порядке, готовые к любой неожиданности. Однако шли они в сопровождении одного из самых знатных людей страны, и нервное напряжение уже спало. Пушки и сталь пo-прежнему были с ними, отражаясь в водах озера и сверкая на солнце, но при этом во всем испанском войске царила праздничная атмосфера. Дамба была так запружена индейцами-зеваками, что войскам приходилось с трудом расчищать себе дорогу. Озеро кишело множеством каноэ, каждый подъемный мост и каждая сторожевая башня были забиты людьми. Весь Мехико вышел как на праздник, чтобы увидеть теуле, особенно людей на лошадях, про которых они слышали такие странные и невероятные рассказы.
Вход в Мехико сам Кортес описывает очень подробно. Дамба, по которой двигались испанцы, тянулась более чем на пять миль, ширина же ее составляла две длины копья, так что восемь всадников могли ехать рядом. За эти пять миль испанцы миновали три города, в каждом из которых было от трех до шести тысяч домов, а все жители которых занимались соляной торговлей. В Шолоке, где дамба поворачивает на север и соединяется с другой, идущей с материка, дамбой, Кортеса встретили около тысячи достойнейших граждан Мехико, одетые в мундиры различных военных орденов. Шолок представлял собой крепость с двумя выстроенными над водой небольшими башнями, или гробницами, стенами 12 футов высотой и всего двумя воротами. Кортеса продержали здесь около часа, пока каждый из касиков не положил руку на землю, не поцеловал ее и не приветствовал Кортеса от имени Моктесумы. Это было последнее посольство, и после этого испанцы шагали вперед, пока не достигли окраин Теночтитлана. Здесь встретил их деревянный мост в десять шагов шириной, со съемными несущими балками. Испанцы перешли мост и с этого момента оказались в западне. Самое удивительное, однако же, состоит в том, что никакой западни не было.
Теперь навстречу испанцам вышел сам Моктесума в сопровождении двух сотен своих вождей, все босиком, но в богатых мундирах. Вожди приблизились к испанцам двумя процессиями вдоль улицы, которая была «очень широкая, и прямая, и красивая, и очень ровная из конца в конец». Моктесума шел посередине улицы, его поддерживали под руки с одной стороны брат Куитлауак, король Истапалапы, с другой – Какама, король Тешкоко. Над Моктесумой несли балдахин, изготовленный полностью из зеленых перьев и отделанный по краям золотом, серебром, жемчугом и чальчиуите. Моктесума один из всех был в сандалиях с золотыми подошвами и украшенным драгоценными камнями верхом. По мере продвижения одни из вождей подметали перед ним улицу, другие устилали ее богатыми накидками, чтобы король мог пройти по ним. Никто не смотрел ему в лицо.
