Римская империя. Величие и падение Вечного города - Якушина М. К. (книги онлайн полностью .txt) 📗
Во времена Римской империи наиболее известным представителем стоицизма был Эпиктет, грек по происхождению, который родился в 60 г. и большую часть своей жизни прожил в рабстве. Он был слаб здоровьем и хром (возможно, что этому было виной жестокое обращение хозяина). Еще ребенком Эпиктета привезли в Рим, и там ему удавалось иногда посещать лекции стоиков, в результате чего он принял их учение, а когда освободился из рабства, сам стал преподавать стоицизм. Случилось так, что во времена правления Домициана он оказался среди тех философов, которым приказано было покинуть страну. В 89 г. Эпиктет уехал в Никополис, город, который Август основал после своей окончательной победы над Марком Антонием под Актием. Остаток своей жизни Эпиктет преподавал в Никополисе и создал свою школу. Он считается одним из классических философов периода древней истории.
Эпиктет не оставил нам ни одной книги, но одним из самых известных его учеников был Арриан (тот, что написал биографию Александра Великого), и он изложил взгляды своего учителя в двух книгах, однако до наших дней дошла только часть одной из них. Философия Эпиктета отличалась добротой и гуманизмом. «Живи и дай жить другим», «Выноси и терпи» — вот цитаты из его лекций, которые дошли до наших дней в переложении Арриана. Они настолько не потеряли своего значения за прошедшие века, что люди повторяют эти слова до сих пор, даже не представляя, насколько далеко по временной шкале отстоит от нас их автор. По всей вероятности, некоторые положения являются универсальными для жизни человеческого общества, и если даже их и можно отнести к определенному виду философии, то при всем желании трудно опровергнуть.
В юности Марка Аврелия привлекло учение стоиков, и он стал самым известным его последователем, поскольку был императором. Он верил не в счастье, а в спокойствие, ценил мудрость, справедливость, стойкость и сдержанность, не терялся ни перед одним из препятствий на пути к выполнению своего долга. В течение своей жизни, наполненной битвами, он записывал свои мысли в книжку, которая дошла до нас под названием «Размышления». Даже теперь ее ценят как записки человека, сумевшего остаться добрым в исключительно трудных условиях. Как видно на примере многих и многих людей, занимающих высокие посты, власть в состоянии испортить даже самую сильную личность. Удивительно, что в том положении, в котором он оказался, этот человек сумел остаться философом в самом высоком смысле этого слова и сохранить себя, в то же время принося огромную пользу своему народу.
Марку Аврелию не удалось прожить мирную жизнь, которую он вполне заслуживал, но в этом не было его вины. Если бы это зависело от воли императора, то в Империи на долгие века сохранилась ситуация, создавшаяся при жизни его предшественника. Отсутствие военных действий, мирный уклад жизни и постепенное развитие хозяйства на благо всех жителей державы более чем устраивало императора-философа: он не хотел расширять свою территорию за счёт владений соседей, и без того озлобленных постоянной агрессией Рима, не хотел наживать богатство грабежом. Его идеалами были мир и труд, заслуженное процветание страны под властью мягкого и заботливого правителя. К сожалению, на практике все произошло совершенно иначе. Всю свою жизнь Марк Аврелий вынужден был сражаться с разнообразными врагами, и, несмотря на попытки мирного урегулирования конфликтов, их все же приходилось разрешать силой оружия. Похоже на то, что исключительное спокойствие, воцарившееся в империи во время правления Антонина, закончилось с его смертью, и со всех сторон неприятели начали восставать против Рима.
На Востоке поднял голову давний противник, Парфия. Правитель этой страны снова сделал попытку посадить на армянский престол свою марионетку, а затем его войска вторглись в Сирию, после чего война стала уже неизбежной. Под командованием соправителя Марка Аврелия, Луция Вера, римские легионы спешно двинулись в восточном направлении.
Парфяне были побеждены, и римляне отомстили им, вторгшись в Месопотамию, где они сожгли дотла столицу государства, Ктесифон. К 166 г. был восстановлен мир, а тремя годами позже Луций Вер умер, оставив Марка Аврелия единственным правителем Рима.
Парфянскую войну можно было бы считать триумфом римского оружия, но так может показаться только на первый взгляд. Некоторые обстоятельства обратили эту победу в орудие, чуть не погубившее Римскую империю.
Человеческий улей, клубившийся в течение долгих столетий на Дальнем Востоке, в Китае и Индии, был прекрасным рассадником для различного рода заболеваний, таких, как холера и бубонная чума. В этих местах болезни носят эндемический характер, то есть всегда присутствуют в зачаточной форме, а стоит вирусу породить новый штамм повышенной вирулентности, как болезнь вспыхивает вновь и начинает распространяться во всех направлениях: её переносят путешественники, солдаты и просто напуганные люди, спасающиеся от эпидемии. В поисках безопасного места они покидают дома и отправляются в путь в надежде избежать угрозы, но смерть идет за ними по пятам, поражая не только беженцев, но и всех, с кем они соприкасаются. Таким образом, вместо того чтобы остаться в том регионе, где вспыхнула эпидемия, смертоносные бактерии распространяются по огромной площади. Каждый раз, как это происходит, «мор» переносится в западном направлении и расходится по Европе. Нужно отметить, что в то время люди понятия не имели о каком бы то ни было лечении подобных болезней, поэтому зараженным оставалось только умирать или выздоравливать в том случае, если организм окажется достаточно крепким, чтобы противостоять заразе. Некоторые счастливчики обладали природным иммунитетом, но таких, естественно, было немного, поэтому в случае появления чумы вымирали целые города. Европейцы обладали меньшей устойчивостью к инфекции, чем их восточные соседи, поэтому для них приход эпидемии означал верную гибель.
Одно из таких несчастий опустошило Афины в начале их долгой войны со Спартой, примерно за шестьсот лет до начала правления Марка Аврелия. Болезнь убила Перикла и, возможно, стала одной из причин, по которым Афины проиграли эту войну. Таким образом, отчасти из-за эпидемии город потерял былую славу и начался постепенный упадок Греции, ведь Афины были центром науки и культуры и потеря части их граждан явилась ударом по всей культуре страны. Другая эпидемия (знаменитая Чёрная смерть) пронеслась над Европой двенадцать столетий спустя после Марка Аврелия и убила треть населения континента.
Между этими двумя поветриями было одно, менее значительное, которое произошло как раз в то время, о котором мы сейчас говорим. Это была эпидемия оспы. Солдаты, воевавшие в Парфии, заразились и, возвращаясь домой, принесли ее с собой. Эпидемия серьезно затронула население Европы. Она поражала и солдат, и крестьян и таким образом серьёзно ослабила мощь Империи. Количество жителей Рима начало стремительно сокращаться, и это уже нельзя было остановить. Только в XX в. количество людей, живущих в Вечном городе, снова стало таким же, как во времена Августа и Траяна.
Снижение численности населения принесло за собой другие беды, поскольку Марк Аврелий, пытаясь восстановить его, поощрял иммиграцию северных варваров в пределы Империи и таким образом сделал первый шаг к тому, чтобы романизация севера постепенно сменилась германизацией Империи. После того как варвары, вступив на новую территорию, организовывали там поселение, выгнать их оттуда уже было практически невозможно. Это были всего лишь первые, робкие попытки колонизации, переселившиеся на римские земли германцы ещё не имели политического влияния на дела государства, но начало было положено, и процесс, завершившийся окончательным распадом Империи, начался с этих мер, в свое время казавшихся естественными и безобидными.
Испуганным людям было необходимо найти причину своих несчастий, и в результате во всем обвинили христиан. Снова начались преследования, и среди тех, кто погиб в этой охоте на ведьм, оказался Юстин Мученик. Без сомнения, Марк Аврелий не одобрял этих действий, но он мало что мог сделать против обезумевшей толпы. Даже самый сильный император не в состоянии противостоять единой воле народа, а его предшественники, начиная с Нерона, убеждали граждан во вредоносности христианского учения и злонамеренности его последователей. Двадцати трех лет, в течение которых Антонии не занимался искоренением этого вероучения, оказалось недостаточно, чтобы побороть укоренившийся предрассудок, к тому же дело было даже не столько в нем, сколько в том, что эти люди являлись удобной и безопасной мишенью для выражения народного гнева, как и всякое гонимое меньшинство. Попытайся император сделать хоть что-либо, чтобы защитить их, он нигде не встретил бы поддержки, а направлять солдат против толпы, растерзавшей нескольких никому не известных людей, возможно к тому же принадлежавших ко всеми презираемой иудейской расе, было бы просто неразумно. Жертв в таком случае оказалось бы гораздо больше, а народное возмущение изрядно повредило бы самому правителю, решившемуся на такой беспрецедентный шаг.
