Судоплатов против Канариса - Шарапов Эдуард (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
В конце лета 1922 года по особому заданию фронта я был послан в тыл врага, где успешно сформировал китайский и корейский партизанские отряды, командуя которыми я подчинил нашему влиянию до 3 тысяч хунхузов в Маньчжурии и обеспечивал во время наступления на Владивосток наших войск охрану наших границ и железнодорожных коммуникаций нашей армии от белогвардейских диверсий со стороны Маньчжурии, где Чжан Цзолинь всегда оказывал белогвардейцам всяческое содействие.
В 1923—1924 гг. я учился на вечернем рабфаке в Чите и был секретарем партийной ячейки.
Летом 1924 г. меня направили на ликвидацию белых банд в пограничный район на р. Аргунь. Я был назначен начальником 19-го, а затем 54-го Нерчинско-заводского пограничного отряда ОГПУ. Здесь я проработал до весны 1926 года — до ликвидации крупного бандитизма, связанного с «Трехгорьем» в Маньчжурии.
В 1926—1929 годах я был комендантом Отдельной погранкомендатуры войск ОГПУ и начальником Феодосийско-Судакского отдела ОГПУ. Участвовал в ликвидации «великброгимовщины» и лично руководил операцией, в результате которой в открытом море на пути в Сипон мною захвачен Омер Хайсеров, являвшийся душой националистической организации «милифирка», державший в своих руках все нити этой организации. Оперативное значение этой операции выходило далеко за пределы Крыма. Дело Хайсерова велось непосредственно Москвой.
В 1929 году учился на курсах усовершенствования Высшей пограничной школы ОГПУ.
В том же году был зачислен студентом Института востоковедения на китайское отделение.
В 1930 году по линии иностранного отдела ОГПУ был послан на разведывательную работу за кордон: сначала в МНР, а затем в Китай. По возвращении из Китая в 1935 году сдал экзамены в Институте востоковедения и по линии ЦК партии был послан на учебу в Институт красной профессуры по факультету истории на китайское отделение. На время учебы был в действующем резерве ОГПУ — НКВД.
С 1938 по конец 1940 года я работал сначала старшим референтом, а затем руководителем восточного сектора «группы» в аппарате Исполнительного комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ).
В конце 1940 года я перешел на лекционную работу по международным вопросам и одновременно заочно учился в аспирантуре исторического факультета МГУ имени Ломоносова. Я уже был готов защитить диссертацию по теме «Единый национальный фронт в Китае», но началась война.
В начале Отечественной войны я был призван в НКГБ и с июля по октябрь 1941 года руководил сектором Четвертого управления по партизанским формированиям и созданием баз в тылу врага.
В октябре 1941 года был послан на выполнение задания, с которого вернулся лишь в сентябре 1944 года».
В октябре 1941 года Георгий Иванович был послан в качестве вице-консула советского консульства в Стамбул, но весной следующего года попал в провокацию.
…К началу 1942 года нейтральная позиция Турции все больше не удовлетворяла гитлеровскую Германию, несмотря на то что политика этого государства обеспечивала безопасность балканских позиций немцев и облегчала таким образом операции германских войск на Восточном фронте. Немцы стремились, чтобы Турция пошла дальше по пути германо-турецкого договора о дружбе, заключенного за четыре дня до нападения Германии на Советский Союз. В этой связи они организовали в Анкаре провокацию — инсценировали покушение на посла Германии в Анкаре фон Папена, чтобы склонить турецкое правительство к открытому вооруженному выступлению против Советского Союза.
Из официального правительственного сообщения Турции:
«24 февраля 1942 года. В 10 часов утра на бульваре Ататюрка в Анкаре взорвалась бомба, разорвав на части одного человека, который в этот момент проходил в указанном месте, неся что-то завернутое в руках. Полагают, что этот завернутый предмет был бомбой, которая разорвалась. Германский посол Папен и его жена, которые шли с противоположной стороны, находились на расстоянии 17 метров от места, где разорвалась бомба. От удара взрывной волны они упали на землю, но затем поднялись невредимыми и достигли здания посольства. Начато расследование обстоятельств взрыва. Министр внутренних дел и прокурор немедленно направились на место происшествия. Президент республики и глава правительства послали в германское посольство своих начальников кабинетов, а министр иностранных дел и генеральный секретарь министерства иностранных дел лично посетили фон Папена. Тот факт, что взрыв произошел поблизости от фон Папена, побуждает прокурора серьезно обратить внимание следствия на возможность того, что злонамеренный акт был направлен против немецкого посла».
Через 24 часа после взрыва полиция арестовала двоих турецких подданных — студента Абдурахмана и парикмахера Сулеймана, а также двух советских граждан: сотрудника советского торгпредства в Турции Корнилова и сотрудника советского консульства в Стамбуле Павлова.
Немцы были весьма довольны поведением турецкой полиции и поспешили открыто заявить об этом.
Так, выступая перед журналистами в Софии, фон Папен с удовлетворением отметил, что «турецкая полиция очень быстро арестовала виновных».
Слушание дела о «покушении» на фон Папена началось 1 апреля 1942 года в Ангарском уголовном суде. Абдурахман, Сулейман, Павлов и Корнилов обвинялись в покушении на немецкого посла в связи с тем, что первые двое были товарищами убитого Омерома Токата, который нес бомбу. Суд приговорил Павлова и Корнилова к 20 годам тюремного заключения, а Абдурахмана и Сулеймана к 10 (в решении суда чувствовалось немецкое влияние).
В ноябре 1942 года по кассационной жалобе Павлова и Корнилова турецкий кассационный суд, отменив приговор по причине многочисленных нарушений процессуальных норм, допущенных при судебном разбирательстве, направил дело на новое рассмотрение.
Повторный приговор для Абдурахмана и Сулеймана остался прежним, а для Павлова и Корнилова сокращен до 16 лет и 8 месяцев.
И только в связи с успехами Красной Армии, наносившей удар за ударом армии Германии и ее сателлитам на всем протяжении Восточного фронта, 2 августа 1944 года турецкий меджлис принял закон о разрыве дипломатических отношений с Германией. На этом же заседании меджлиса был принят закон, по которому из тюрьмы были освобождены Павлов и Корнилов, просидевшие там два года и пять месяцев.
«В октябре 1944 года был послан на выполнение нового спецзадания, с которого вернулся лишь после капитуляции Германии в конце мая 1945 года».
…Новое задание заключалось в том, что в районе Белоруссии был создан из немцев-интернационалистов и наших специальных групп «Немецкий котел»,-который поддерживал постоянную радиосвязь с немецким командованием. В «котле» даже принимали инспекторов из Германии, а немцы старательно и регулярно снабжали «войска», попавшие в «котел», оружием, боеприпасами и продуктами питания. Однажды прислали награды за мужество и верность фюреру — Железные кресты.
В дополнение к героической биографии Г.И. Мордвинова считаю необходимым рассказать эпизод из жизни его семьи, изложенный в газете «Вечерняя Москва» № 69 от 22 марта 1969 года («Сын двух матерей (быль)». «В 1947 году он был еще совсем маленьким китайчонком Ми Ми. За два месяца до его рождения отец мальчика погиб, сражаясь против гоминьдановцев. Двух старших братьев Ми Ми тоже убили гоминьдановцы. И они остались вдвоем: мать и сын. Мать была коммунисткой, а ее народ боролся за свободу. И она решила идти на фронт, стать бойцом народно-освободительной армии, как ее муж и сыновья.
Но с кем оставить грудного ребенка? У матери были добрые друзья — советские люди Мордвиновы, которые в то время жили и работали в Харбине. Георгий Иванович Мордвинов еще в Гражданскую войну командовал партизанским отрядом. В Великую Отечественную был трижды ранен. Его жена, Лидия Августовна, тоже старая коммунистка.
И мать Ми Ми решилась: завернув сына в красное одеяло, она отнесла его русской женщине. Сказала, что может не вернуться, и попросила, когда мальчик вырастет, передать ему письмо. «Я ухожу воевать против ненавистных врагов, — писала она. — Скорее всего я погибну, но я счастлива умереть за новый коммунистический Китай. И мне очень хочется, чтобы ты, мой единственный сын, вырос настоящим ленинцем и больше всего на свете дорожил дружбой с советским народом».
