Сталин и заговорщики сорок первого года. Поиск истины - Мещеряков Владимир Порфирьевич (читать хорошую книгу txt) 📗
«Мы вместе влетели в кабинет командующего. Трибуц пробежал глазами телеграмму.
— Час от часу не легче!.. — Тут же взялся за телефонную трубку прямой связи с командующим авиацией флота и коротко сказал: — Сейчас же приезжайте на КП!
Телеграмма была из Риги. Трайнин сообщал, что от Клевенского получено донесение: в четырнадцати километрах севернее Павилосте противник высаживает десант. Крайне необходима помощь нашей авиации.
На выяснения и уточнения не оставалось времени, надо было действовать. Двадцать восемь наших самолетов СБ поднялись в воздух».
Ну, морскому генералу не стыдно ошибиться, и в обозначении самолетов, и в их количестве: не корабли же. Удивляет быстрота принятия решения. То есть, как это не надо выяснять обстоятельства и уточнять суть дела? А как же формулировали боевую задачу военно-воздушным силам флота под командованием генерал-майора В.В. Ермаченко? Или летным, штабным, тоже, было все по барабану, куда отправлять бомбардировщики, и что бомбить?
Странно, не только в этом: в одном месте начальство преувеличивает, в другом — преуменьшает. Или уже отвыкли говорить правду?
О Трайнине и Клевенском мы упоминали выше. Но, хочу подметить такую деталь. Трайнин сообщал не из Риги, а из Усть-Двинска, базы военных кораблей расположенной под Ригой. Но об этом Пантелеев не стал распространяться. Вопрос в другом. Прибалтийская ВМФ, такое же паразитное звено в системе управления, как и Главные командования. Назначенному в впопыхах командующему базой Клевенскому вместо прямого сообщения в штаб Балтфлота в Таллин, теперь требовалось докладывать командующему Прибалтийской ВМФ Трайнину в Усть-Двинск. А уже затем, тот продублирует данное сообщение из Либавы в штаб КБФ. В условиях войны это был запрограммированный хаос в управлении. О чем говорил и раньше.
А сейчас возвращаемся к штурману Хохлову, которого мы оставили в кабине бомбардировщика ИЛ-4 (ДБ-3Ф) летящего к Либаве.
Продолжим следить за рассказом Петра Ильича:
«Тем временем позади нас остался Ирбенский пролив. Мы — в море. Берем курс в расчетный район. Но нигде не видно вражеского десанта.
— А кто обнаружил этот десант? — спрашиваю я командира. — Наши ли самолеты-разведчики, корабли флота, или такое донесение поступило от агентурной разведки? У кого можно уточнить, где вражеский десант?
И здесь загадка. А дополнительной информации по радио не поступает».
Надо полагать, что запросили свой штаб, но оттуда, видимо, не последовало никаких вразумительных, ни уточнений, ни разъяснений. Откуда им взяться, если сам Пантелеев сказал, что на подобные дела, просто не хватило времени. А где ему, времени, взяться, если прошло несколько дней, когда Клевенский озаботился своею просьбой. За КБФ, тоже начальство надзирало, сидя в Ленинграде. Поэтому и полетели самолеты бомбардировочной авиации, лишь, 24-го июня. А ведь сражающаяся Либава, разумеется, требовала срочной помощи. Неплохо смотрелась бы сверху бомбежка передовых немецких частей на подступах к городу и базе. Но чему не суждено было быть, того и не произошло.
«К счастью, видимость над морем отличная, и мы занялись поиском. Летим большой массой самолетов по значительному квадрату, с каждым заходом увеличиваем его. Уже более сорока минут продолжаем поиск, а результатов никаких».
Это где же в 35-и км севернее Либавы был выброшен десант? Уже кружились, видимо, над самой Либавой, если летали по значительному квадрату. Видно же было, что там творилось внизу. Но как всегда большое «НО».
В оправдание Петра Ильича можно сказать, что, примерно 24 июня, наступающие немцы окружили Либаву с севера, с выходом к морю. Но это, как понимаете, никакого отношения к десанту не имеет. Получается довольно путаное дело.
«Наконец поступает команда полковника Преображенского — выходить на запасную цель. Полки, не меняя боевого порядка, берут курс на Мемель.
Начались доклады командиров о наличии топлива в самолетах. Хватит ли его после удара по запасной цели для возвращения на свой аэродром? Сопоставив поступившие сообщения, Федоров принимает решение: посадку производить на промежуточном аэродроме — Пярну. Такая же команда последовала от полковника Преображенского экипажам 57-го полка.
Итак, цель — Мемель. Стрелок-радист старшина Казунов докладывает командиру:
— С самолета-разведчика принято донесение: в порту Мемель с двух больших транспортов разгружается на причалы военная техника.
— Тем лучше, — отвечает Федоров и передает экипажам:
— Бомбоудары наносить по транспортам в порту и по местам разгрузки техники.
— А что делать с высотными торпедами, если не окажется морской цели? — запрашивает флагмана командир четвертой эскадрильи К.Е. Беляев.
— Что предлагает штурман? — адресует мне этот вопрос Федоров.
— Предлагаю сбрасывать торпеды на те же транспорты и портовые сооружения, — отвечаю я и уточняю: — При ударе о причал или о палубу корабля высотная торпеда непременно взорвется и сделает свое дело.
— Бросать торпеды вместе с бомбами, — отвечает Федоров Беляеву».
Не может быть, чтоб пролетая рядом с Либавской базой, не заметили дымы сражений. Вполне, ведь, могли связаться со штабом флота и донести обстановку. Почему же штабное начальство приказало выполнять поставленную перед полком второстепенную задачу: бомбежка по запасной цели — вражескому порту Мемель?
«Над морем по-прежнему безоблачно. Серебрятся в лучах солнца гребни волн. Наша высота 3000 метров. Летим курсом 90 градусов. По расчету через десять минут будем над целью. Дистанции и интервалы в боевых порядках эскадрилий и в полку в целом сократились. И вот на горизонте Мемель.
Зенитная артиллерия противника открыла интенсивный огонь. Но разве может она удержать нашу воздушную армаду! На причалах и в зоне портовых сооружений уже взметнулись ввысь языки огня, столбы дыма.
Ветер дует с моря, и это нам кстати. Черная дымовая завеса заволакивает город, а порт, его причалы, сооружения видны как на ладони. Отчетливо просматриваются все цели. Нам хорошо виден горящий транспорт, видны очаги пожаров среди портовых сооружений.
Сотни бомб, сброшенных с самолетов 57-го полка, уже сделали свое дело. Но теперь накатываются на порт волны бомбардировщиков и торпедоносцев 1-го МТАП.
(Не хилое количество авиации задействовали против вражеской базы. Своим в поддержку Либавы ничего не досталось. — В.М.)
С флагманского корабля я замечаю еще нетронутые цели. Самая важная — это левый причал. У его стенки возвышается большой транспорт, а невдалеке корабль типа сторожевика. Вот наши цели. На них и навожу самолет. А за флагманским, как и было условлено, идут все эскадрильи полка. По сигналу ведущих самолеты, один за другим, наносят бомбоудары. Три эскадрильи бомбардировщиков обрушивают бомбовый груз на транспорт и военный корабль, и обе эти цели буквально на глазах исчезают под водой возле разрушенных взрывами причалов.
Остается теперь выбрать удачную цель для эскадрильи капитана Беляева. Ведь на борту ее самолетов помимо бомб еще и высотные торпеды, а их надо спускать на парашютах.
— Нацеливайтесь на портовые сооружения, — еще раз передаем мы с флагманского корабля.
Две торпеды не долетают до причалов, приводняются вблизи них в бухте и не срабатывают, просто зарываются в грунт. Зато остальные, сброшенные вместе с бомбами, ложатся с большой точностью среди портовых сооружений, подымая в воздух краны, разметая находящуюся вокруг них военную технику.
Бомбардировка Мемельского порта закончена. Задача выполнена, можно сказать, блестяще. Цель эта оказалась весьма важной(?!) в планах нашего командования. В результате массированного налета противник потерял два крупных транспорта с боевой техникой, сторожевой корабль. Оказались выведенными из строя сложные портовые сооружения, разрушены причалы вместе с находящейся на них военной техникой.
